– У вас какой номер дома, милая? – холодно спросил я. Вопрос оказался для попутчицы непростым и на её лице отразилась работа мысли. – Это в конце улицы. – Вы не знаете номера? А вы точно там живёте, женщина? – Забыла, оттого что не живу там постоянно. И чего такого? Я всё забываю, – и снова хохотнула для убедительности. Такой ответ вызывает подозрения, не связана ли она с этими дронами, которые сегодня вертятся рядом со мной. – Я вас определенно узнала. Ага, попались, Белкинс – ваша фамилия, – вдруг заверещала попутчица, словно ее стали подкачивать насосом через задний проход. – С вами интервью было на каком-то сайте и фотка ваша там имелась, отфотошопленная, без висящих щек. Это она меня переключает на другую тему, что ли? – Прекрасная незнакомка, я тоже умею критиковать чужую внешность, в том числе возрастное сползание жирового слоя в нижнюю часть физиономии. По крайней мере, я не трачу деньги на реставрацию своей будки. – Я про другое. Вы ж разработчик этих мозгомоечных VR-сериалов: «Рыцарь Вдариус», «Гетман Кибадачный», «Лесные братья», «Смертельный поцелуй пани Зоси». Во всех версиях. Вдариус с тактильными коннекторами и без них. Кибадачный с техномагией и без. «Пани Зося» в стиле хентай для гетеросексуалов, c секс-коннектором. И под названием «пан Засос» для голубых – с ректальными вкладышами. «Лесные братья» с запаховым интерфейсом; от них пахнет лесом и костром, а от их противников несёт говном и перегаром. Версии для тупых с одними аркадами, бжик-бжик, пиф-паф; и для умных – с ветвлением сюжета, где я запутываюсь на втором повороте. Впрочем, эти умные – тоже тупые. Для того, чтоб радостно потреблять такое, надо иметь максимум одну извилину. VR-ненавистники – они такие. При всей своей ненависти обсмотрели все сериалы. Ладно, объясню незлым тихим словом, я не гордый. – Человеку хочется быть победителем и покорителем, не находите? – Раньше про таких говорили – комик в жизни и герой на сцене, – хихиканье попутчицы напоминало стрёкот сороки, которая будит вас поутру. – Да будь он хоть козёл в реальной жизни. Есть такая книга – Махмут фон Графен «Как дать людям всё то, чего у них нет и никогда не будет», мы действуем по ней, и вам советую прочитать. – А если, господин Белкинс, этот самый человек однажды сравнит героическую жизнь в виртуале и реальность, где он регулярно получает звиздюдей? – Сопоставляет и не однажды, поэтому старается оставаться с нами, в виртуале. – Тогда он никогда ничего не будет менять в реале! – сказано было с напускной горячностью, но впечатление создавалось, что дамочка играет, и это её не слишком волнует. – Народ такую реальность и создал, в которой ничего невозможно изменить, хоть дважды в год празднуй с фейерверками взятие Москвы гетманом Жолкевским. С тех пор, как восточные варвары перестали гнать через Междуморье газ и послали нас подальше. Зато благодаря VR-проектам нашей фирмы страна в десять раз устойчивее, чем восточный сосед, которого постоянно колбасит. У них есть и атомный ракетный двигатель, и обитаемая станция на Луне, и плейстоценовый парк в Сибири с восстановленными мамонтами. Но поскольку полномасштабные виртуалки у них запрещены, их люди считают, что живут в неправильной стране с неверной историей. А у нас все уверены, что они замечательно свободные и могучие личности, потомки героев. – Вы сами такой же силач понарошку? И при встрече в постели с интересной дамой, говорите ей: «Давай лучше, золотце, VR-сериальчик заценим». Вообще-то она понемногу хамит мне. Все-таки тяжело быть добрым самаритянином. Это в последний раз, обещаю. – Ой, простите, господин Белкинс, вижу, задела. Ясно же, что вы реальный покоритель водяных матрасов и дамы от вас визжат. Тем не менее, вы обслуживаете интересы элиты, которой так удобнее управлять массой. Рыжая никак уняться не может. Из леваков, что ли? Впрочем, и я таким был, пока не положил первый свой миллион на банковский счёт. – Женщина, а элита причем? У неё и так всего хватает. Мы даём самым простым людям то, что они хотят и никаким иным образом не смогут заполучить. – Ага, жизнь, как прекрасный сон. И что в этом плохого, дворняжка? Неужто ты предпочитаешь сны-кошмары? – Мы отказались от игры, потому что в ней можно застрять на нижнем уровне, потратить последние деньги на чит-коды, продуть и истерить от этого. Мы отказались от сценариев вроде «Пятницы на необитаемом острове», так как для большинства исполнять команды «найди то, найди сё» – это скукота. У нас есть VR-сериалы с твердой научно-фантастической основой, например: «Тахионный звёздопрыг “Мрия”». Но тут психологический барьер, все знают, что граждане Междуморья никакой космос осваивать не будут. Да, у нас всё, действительно, как в приятном сне, в котором вы умеете летать под потолком и проходить сквозь стены. Только сон купить невозможно, а нашу VR-жизнь вполне. Мы и большие скидки даём постоянным клиентам. – И сосёте из них деньги каждый день. Вай, какая обличительница, уже и прокурорские нотки в голосе прорезались. Тебе самой позволь присосаться, тоже денег насосешь мешок. – Я сейчас зарыдаю от сочувствия. Но только социально слабым пользователям это удовольствие оплачивается государством, согласно закону об «Обеспечении виртуальных зрелищ», и различными НПО, вроде «Общества по борьбе с реальностью». Между прочим, у нас половина доходов из-за рубежа идет. Наш «Цифроимператор Ци» неплохо зашел на китайский рынок. Мы сделали движок для индийского сериала «ВРамаяна», в который влез с головой английский премьер-министр Вимана Сингх, и, судя, по слухам, не вернулся. – И для Америки что-нибудь сделали, наверное? Подначивает, что ли? А я перед ней распинаюсь, шаркая ножками. – Для заокеанских инвесторов мы создали заоблачный сервис «Параллельные миры». Человек исполняет в автоматическом режиме, то есть бессознательно, все обычные дела, ест, ходит в магазин, на горшок, и в это же время ему представляется, что он герой, сражающийся со злодеями и любящий красавиц. Благодаря чему у нас появились деньги, чтобы распространить этот сервис и на нашу страну. – А вы точно богатенький, – совсем без обличительного тона произнесла рыжая. – А вы, похоже, угомонились и поняли, что если не мы, тогда другие. На Земле около девяти миллиардов людей, которым никакая реальность не катит, в ней не хватает пикселей, в ней ничего нельзя добиться, потому что просто работать негде. Андроиды и прочие полезные автоматы не только производят другие автоматы, но и вытирают задницы старичью и воспитывают малолеток, что было раньше прибежищем хоть как-то оплачиваемой рабочей силы… В этот момент – а мы как раз сворачивали – дрон-подлюка, вынырнув откуда-то сверху, оказался прямо перед передним стеклом моей машины и брызнул мне в зрачки струйками едкого света. Руки мои дернулись, я понял, что не вписываюсь в поворот и левые колеса оторвались от дорожного полотна. Потом удар и оглушительный скрежет бортом о раздолбанный асфальт. Подушка безопасности втиснула меня в спинку кресла. С минуту мне казалось, что не могу дышать. Притом меня это не слишком беспокоило, тело чувствовалось не совсем моим. Окружающий мир стал плоским, как экран, словно отделился от меня. А время потеряло нормальный ход, образуя какие-то завитки. 3. Гостья Когда пришел в себя, левая дверца была сверху, как люк у танка; машина уютно расположилась на правом боку. И заткнувшийся борт-пилот стал, в самом деле, ведром с железками. Попутчицы в кабине не было. Вместе с ней исчезли мобильник и бумажник, нет ни в карманах, ни в кабине. Я отстегнул ремень, прилично ударился головой о правую дверцу, и пару минут спустя, чувствуя тошноту, стал выбираться через импровизированный люк. На свежем воздухе, под дождем, тошнота ушла, но теперь каждый вздох отдавался болью в ребрах, а каждое движение головы – чугунной тяжестью в затылке. Под свинцовым небом было совсем мокро и сумрачно. Какая-то машина пронеслась по дороге, обдав брызгами, и не подумала остановиться. Нехороший это район, и все стараются пролететь его на полной скорости, чтобы не получить кастетом в торец или заточкой в ухо. А строения неподалеку я узнал. В допотопные времена – научно-производственное объединение из системы советского «Запмаша». Тут мой папаша трудился. Когда пришла «свабода», строения поделили меж собой десятка три фирмочек. Научно-производственная деятельность у них вскоре накрылась медным тазом и здесь остались только какие-то магазинчики. Но, в конце концов, местный криминал сожрал и эту мелкую живность. Так что сейчас всё стоит пусто-голо и никакого инвестора сюда не заманишь самым расчудесным бизнес-планом. Я сделал несколько шагов по сырой серой траве, прошел по рухнувшему забору. Прямо передо мной было приземистое мрачное здание цеха. Угадать, заброшенное или еще имитирующее активность, было невозможно. Асфальтовая дорога, ведущая к нему, давно разбита и заросла бурьяном, который доламывает покрытие. Но около самого входа как будто подметено. И в урне вроде свежие хабарики. Возможно, внутри сидит существо, у которого можно будет выпросить телефон. Я прошел по коридору, слегка подкрашенному светом одинокой неоновой лампы. Большинство дверей не закрыты, но за ними только грязь и запустение, там и сям кучки окаменевшего говна, указывающие на стоянки первобытных людей, то есть бомжей. Может, на втором этаже кто-то есть? Я поднялся по дряхлой лестнице, явно угрожающей рухнуть подо мной и унести прямиком в тартар. А на втором вспомнил, что бывал тут уже. Когда в школе учился, точнее, изображал учебу. На первом этаже было опытное производство, на втором конструкторы штаны протирали, плюс бюро технических переводов. Я отворил одну из дверей. И в этом помещении бомжары креативно порылись. Опрокинутые шкафы, потрескавшийся старорежимный монитор, раздерганные волоса проводов и кабелей. Пыль, образующая кучевые облака из-за любого прикосновения. Пожелтевшая бумага, исписанная рукой и разлетевшаяся как осенняя листва, в том числе использованная бомжами – с характерными коричневыми «письменами». Чертежи на ватмане, документация, распечатанная на игольчатом принтере, и даже, Бог мой, на пишущей машинке – где нынче такое найдешь? Может, поддатый сторож иногда и забредает сюда, но сейчас живых здесь нет. Я двинул к выходу и поскользнулся, по счастью, не на дерьме, а на какой-то стопке бумаги. Машинальный взгляд на верхний лист – и он мне показался чем-то знакомым. Это ж описана матрица первичных эмоциональных реакций на оптические раздражители. А вот схемы поведенческих алгоритмов. Похоже, тут разрабатывался VR-интерактив. Причем в допотопные времена игольчатых принтеров. Или мне кажется? Захвачу с собой, пожалуй, гляну на досуге. Только найду папку и сгребу бумаги. Сунув толстую папку под мышку, я вышел на улицу. Напряжение прошло, я просто чувствовал себя выдохшимся. Совсем стемнело. Ладно, до дома где-то час бодрого хода. Добрёл за два. По дороге меня пару раз пытались побить и ограбить, и один раз пообещали сексуально использовать – какой-то говнюк сильно толще меня. Но удар увесистой папкой по налитой физиономии насильника положил конец наглым посягательствам. Это я, кстати, из сценария взял – от стопки бумаги синяков не остается. Открыл дверь дома своей биометрией – по счастью, утром настроил электронного привратника на распознание моего зрачка – и упал грязной мокрой кучей на пол в полном изнеможении. Велел привратнику, чтобы сообщил в полицию о месте аварии, а сам завернулся в коврик и собрался заснуть на месте. И вдруг зуммер, кто-то хочет прийти в гости. Не хочу ни с кем общаться, провалитесь все. – Включи интерком, – сказал я, тем не менее, привратнику. Судя по хрипловатому голосу, на который оказали воздействие алкоголь, курево и привычка орать по любому поводу, у дверей ненавязчиво тёрлась моя недавняя попутчица с припудренным фингалом. – Впустите меня, пожалуйста, хочу вернуть ваш мобильный и бумажник. Я всё объясню, – интонации были просящими и трепетными. – Слушайте, чувствую я себя погано. В значительной степени из-за вас. Бросьте мобильный и бумажник в почтовый ящик. Объяснения как-нибудь потом. Если всё окажется на месте, я не буду подавать заявления в полицию. – Впустите меня и я вам помогу. Я работала медсестрой. – А я думаю, что вы работали кикиморой болотной и специализировались по доставке несчастий. Именно таким голосом просят впустить в дом посланцы ада. Я глянул на экран видеонаблюдения. Двухканальная камера не показывала ничего примечательного на полсотни метров. За исключением самой дамы, которая сейчас напоминала вымокшую кошару. Непонятно, как она пересекла охраняемый периметр нашего квартала для богатеньких, где кругом и дроны, и видеокамеры, и патрули. Но свои цацки я хотел бы получить обратно. Богатые ж, как правило, жадные. – Ладно, впусти ее, – сказал я привратнику, – только проверь терагерцевым сканером на закладки. – У сканера постоянная ошибка со вчерашнего дня. – Да, чтоб тебя, нескладный. Ладно, просто впусти ее. Она могла меня спокойно грохнуть, когда я был в отключке. Едва она вошла, меня снова стало тошнить, наверное, от её вида и дурных воспоминаний. А когда я вышел из сортира, то незваная гостья уже основательно пошастала по дому. Сделала чай, бутерброды и даже положила на стол в кабинете ту самую папку с бумагами, которую я притащил. Как «бывшая медсестра», она заглянула мне в зрачки, расширенные ли, и пощупала шишку на голове. – Сотрясения нет, или есть, но небольшое, – уверенно заявила и тут же спросила с интонациями неискушенной крестьянки. – А неплохой у вас особнячок, вы один во всех комнатах живете? – В некоторые и не вхожу никогда. Жую я бутерброды – а руки у нее ловкие, даже догадалась, что надо на них петрушку положить, и это мне нравится – вместо тошноты нарисовался аппетит. Смотрю, как она носится по кухне, делая омлет, и притом быстро въезжает, где и что лежит из съестных припасов. И как-то мне легко стало, даже травмированные места перестали болеть, голова сделалась пустой, безболезненной. Конечно, недорогая гостья спокойно могла подмешать в мою еду какую-то хрень, после которой вырубаешься, а когда очухался, то уже расфасован на органы и разложен по пакетикам, осталось только ценники наклеить. Но она могла это сделать и в автомобиле. Впрочем, теперь у нее появилась опция – обчистить дом. Двойная прибыль. Или скажет, что прыснула мне в нос аэрозоль, отчего у меня внутри завелись мириады фуллереновых депо с нейротоксинами. Мол, распакуются через пять минут и превратят меня в кучу зеленого дерьма, если я не перечислю на указанный счёт пару миллионов зеленых. – Так почему вы меня обокрали, женщина? Она охотно заобъясняла, изобразив лицом виноватую улыбку: