Никлайс поднял бровь: – В этот час гости меня нисколько не радуют. Да и в любой час. Следовало бы поклониться, но он не видел причин быть вежливым с незнакомкой. – Откуда тебе известно мое имя? – Мне его назвали. – Дальнейших объяснений не последовало. – Со мной твой земляк. Он останется у тебя на ночь, а я заберу его завтра на закате. – Мой земляк… Гостья чуть повернула голову. От ближайшего дерева отделилась тень. – Контрабандисты доставили его в Сейки. – Женщина оглянулась через плечо. – Завтра я отведу его к вседостойному правителю. Увидев наконец пришельца, Никлайс похолодел. Светловолосый мужчина, промокший так же, как женщина, стоял на его пороге. Этого человека он на Орисиме никогда не видел. В фактории проживало двадцать человек. Он каждого знал в лицо и по имени. А ментские корабли с новыми людьми придут только в конце сезона. Этим двоим как-то удалось обойти охрану. – Нет, – твердо взглянул на женщину Никлайс. – Святой, ты хочешь впутать меня в дела контрабандистов? Он сделал движение, чтобы закрыть дверь: – Я не могу укрывать нарушителей границы. Если узнают… – На одну ночь, – прошелестела женщина. Втиснув в щель локоть, она помешала ему закрыть дверь. – В награду, – зашептала она так близко, что Никлайс ощутил ее дыхание, – ты получишь серебро. Сколько сможешь унести. Никлайс Рооз заколебался. Серебро – большой соблазн. Он раз засиделся за картами с часовыми и остался им должен по гроб жизни. До сих пор Никлайс смирял их угрозы, суля драгоценности со следующего ментского груза, хоть и знал, что для него на борту не найдется ни единого паршивого камешка. Юная половина его души подбивала согласиться, хотя бы ради приключения. Не дав времени сказать свое слово более старой и благоразумной половине, женщина шагнула от его дверей: – Я вернусь завтра к ночи. Смотри, чтобы его не увидели. – Постой! – с яростью прошипел он. – Ты кто такая? Она уже скрылась. Бросив взгляд за дверь и досадливо зарычав, Никлайс втащил перепуганного незнакомца в свой дом. Безумие! Стоило соседям прослышать, что он укрывал нарушителя границы, его потащат к очень рассерженному старшему распорядителю, а тот не отличается милосердием. Однако никуда не денешься. Никлайс запер дверь. Пришелец, несмотря на жаркую ночь, дрожал на циновке. Кожа у него была оливковой, щеки обгорели, голубые глаза воспалились от соли. Просто чтобы успокоить себя, Никлайс отыскал привезенное с Ментендона одеяло и сунул мужчине, который молча его принял. Он выглядел испуганным, и не зря. – Откуда ты? – резко спросил Никлайс. – Прости, – хрипло ответил гость. – Не понимаю. Ты говоришь на сейкинском? Инисский. Давненько он не слышал этого языка. – Это, – на нем же ответил Никлайс, – был не сейкинский. Я говорил на ментском. Думал, ты тоже оттуда. – Нет, сударь. Я из Аскалона, – робко ответил гость. – Смею ли спросить имя того, кого я должен благодарить за приют? Настоящий инисец. Вежливость прежде всего. – Рооз, – отрезал Никлайс. – Доктор Никлайс Рооз. Мастер-хирург. И человек, чьей жизни ты угрожаешь самим своим присутствием. Мужчина уставился на него: – Доктор… – Он сглотнул. – Доктор Никлайс Рооз? – Поздравляю, парень. Твой слух не пострадал от морской воды. Гость прерывисто вздохнул. – Доктор Рооз, – проговорил он, – это рука судьбы. То, что рыцарь Верности направил меня к тебе из всех… – Ко мне? – Никлайс нахмурился. – Мы знакомы? Он силился вспомнить год, проведенный в Инисе, но был уверен, что этого человека никогда не видел. Разве что, конечно, был тогда пьян. В Инисе он частенько бывал нетрезвым. – Нет, сударь, но я знаю твое имя от друга. – Гость вытер лицо рукавом. – Я уже думал, что сгину в море, но встреча с тобой вернула меня к жизни. Благодарение Святому. – Твой святой здесь не в силе, – пробормотал Никлайс. – Ну и как тебя называть? – Сульярд. Мастер Триам Сульярд к твоим услугам, сударь. Я был оруженосцем при дворе ее величества Сабран Беретнет, королевы Иниса. Никлайс скрипнул зубами. Это имя обожгло его изнутри вспышкой раскаленной злобы. – Оруженосец… – Он сел. – Что же, и ты, как все прочие, наскучил Сабран? Сульярд ощетинился: – Если ты будешь оскорблять мою королеву, я… – Что ты сделаешь? – поверх очков взглянул на него Никлайс. – Пожалуй, тебя стоит называть Триам Дурьярд. Ты хоть представляешь, как здесь поступают с чужеземцами? Это Сабран послала тебя на чрезвычайно медленную смерть? – Ее величество не знает, что я здесь. Любопытно. Никлайс налил ему чашку вина. – Вот, – ворчливо приказал он, – пей до дна. Сульярд выпил. – А теперь, мастер Сульярд, важный вопрос, – продолжал Никлайс. – Многие ли тебя видели? – До берега меня заставили добираться вплавь. Я выплыл в бухту. С черным песком. – Сульярд задрожал. – Там меня нашла женщина и на острие ножа провела в город. Оставила одного в конюшне… потом пришла другая и велела идти за ней. Она провела меня к морю, и мы вместе проплыли к причалу. За причалом были ворота. – Открытые? – Да. – Как видно, та женщина знается с кем-то из часовых. Попросила оставить открытыми причальные ворота. Сульярд потер глаза. Море состарило его, но теперь Никлайс разглядел, что парень совсем молод, ему не было и двадцати. – Доктор Рооз, – заговорил он, – я прибыл с миссией особой важности. Я должен поговорить с… – На этом я должен тебя остановить, – оборвал Никлайс. – Не желаю знать, что тебя сюда привело. – Однако… – Что бы ни привело, ты явился сюда без дозволения каких-либо властей, то есть сделал огромную глупость. Если старший распорядитель тебя найдет и потащит на допрос, я хочу с чистой совестью ответить, что понятия не имею, зачем ты заявился среди ночи ко мне на порог, воображая, что тебя только и ждут в Сейки. – Распорядитель? – заморгал Сульярд. – Сейкинский мелкий чинуша, заведующий этой плавучей свалкой, хотя сам себя он, кажется, воображает одним из младших богов. Ты хотя бы знаешь, что это за место? – Орисима, крайний пост Запада в торговле с Востоком. Его существование и внушило мне надежду на встречу с государем. – Заверяю тебя, – сказал Никлайс, – что Питосу Надама ни при каких обстоятельствах не примет при дворе чужестранца. Что он наверняка сделает, если о тебе прослышит, – это отправит на казнь. Сульярд промолчал. Никлайс подумал, сказать ли юноше, что его спасительница собиралась прийти за ним назавтра – быть может, чтобы сдать властям. И решил воздержаться. Сульярд со страху может пуститься в бега, а податься ему некуда. Завтра. Завтра его здесь не будет.