Моя спина напряглась, когда смутно знакомый мужчина занял место рядом со мной на трибунах. Я попыталась представить его как родителя одной из одноклассниц Рене. Не получалось. Кроме того, родители из всех участвующих школ сидели вместе. Возможно, он был отцом одного из противников. Мою кожу покалывало от неприятного ощущения, когда он придвинулся ближе. Мне хотелось избавиться от страха, который сопровождал меня днем и ночью в течение последних пятнадцати лет. Я жаждала наслаждаться жизнью, которую мы создали, и не бояться, что в любой момент она может быть вырвана из — под нас. Каково это — не просыпаться несколько раз за ночь в холодном поту с образами Аллистера Спарроу? По прошествии всего этого времени я не могла себе это представить. Не то чтобы мистер Спарроу лично навещал нас на протяжении многих лет, но он посылал тонкие сообщения, достаточные, чтобы мы знали, что он наблюдает. Мы продолжали выполнять его указания, каждый год посылая школьную фотографию Рене на почтовый ящик. Адрес был тот же, что и в первый раз, когда она попала к нам. Мы жили в том же доме. Мужчина, сидевший рядом со мной, кивнул в сторону дорожки, где девушки готовились к старту. Рене стояла на самой близкой к полю полосе, дальше, чем ее товарищи по команде и соперники. Это была оптическая иллюзия, то, как выглядели разные полосы движения. Каждая полоса дальше от поля была намного длиннее, чем соседняя. — Одна из ваших? — спросил он. Я вздрогнула, потому что в тот же миг, когда он заговорил, прозвучал выстрел стартового пистолета, эхом отразившийся в прохладном воздухе, и девушки побежали. — Прошу прощения? — ответила я, думая о Рене, когда она оттолкнулась, ее голые ноги под шортами напряглись, а руки качались с палкой в руках. Это весенний Чикаго. Спортивная форма может быть и теплее. — Она выросла, — сказал мужчина, тоже глядя на дорожку. Я повернулась к нему. — Простите, мы знакомы? Я никак не могла его вспомнить. Я встала и захлопала в ладоши, когда Рене пробежала этап и передала эстафету товарищу по команде. Тяжело дыша, она посмотрела на трибуны и улыбнулась. Ее карие глаза светились гордостью. Передача эстафетной палочки была для нее самой трудной частью эстафеты, и она сделала это идеально. Ее товарищ по команде значительно опережал группу. Последний бегун в эстафете обычно был самым быстрым. Во — первых, задача Рене состояла в том, чтобы заставить их догонять. Никакого каламбура. Когда я села, мужчина повернулся ко мне. — Как звали того кота? Желудок скрутило, холод пробежал по мне. — Сэр, я уверена, что вы ошибаетесь. — Китти, — сказал он, кивнув. — Большой серый. Следующая передача произошла, но мои глаза больше не были прикованы к трассе. Я повернулась к мужчине, кровь кипела. — Если у вас есть что сказать или передать сообщение, сделайте это и уходите. — Просто проверяю. Она такая хорошенькая стала. Знаете, у нее всегда есть возможности, если что-то не получится. Еще одна идеальная передача, но я не видела смены, так как мой желудок восстал против его предложения. Моя шея выпрямилась, разум был осажден воспоминаниями о детских историях Нила. Не нужно быть гением, чтобы понять, что его мать говорила о его способностях в математике и других атрибутах, чтобы уберечь его от того, что может случиться с детьми в команде Спарроу. Я не имела в виду людей в этом клане. Я имела в виду детей, которых они приобрели. Продавать сына проститутки было не ниже их достоинства, и она это знала. Гонка закончилась, четверка Рене стала победительницей. Встав и хлопнув в ладоши, я снова села и повернулась к мужчине. Стиснув зубы, я уставилась на этого человека немигающим взглядом. Как только я это сделала, то узнала его. Он был переписчиком, когда Рене была маленькой. — Все идет просто замечательно, — сказала я. — Оставьте нас в покое. — Я просто делаю свою работу, мэм. — Он вытащил из кармана зубочистку и заложил ее между зубами. — За папой тоже наблюдают. В механизме много деталей, и иногда некоторые из них выходят из строя. — Байрон делает все, что ему говорят. — Я не об этом говорю. Я покачала головой. — Тогда скажите мне, в чем заключается ваша работа? Устрашить меня? Напугать? Как я уже сказала, мы с мужем делаем все, что нам сказано. Ее любят и о ней заботятся. То, что делает кто-то другой, не зависит от нас. Если у вашего босса есть беспокойство, озвучьте его. В противном случае оставьте нас в покое. Мы сидели в тишине несколько минут, пока я не обернулась и не увидела Рене, которая теперь была одета в длинные брюки и футболку команды. Она шла в мою сторону, поднимаясь все выше и выше между людьми, ее бутсы отбивали ритм по металлическим трибунам. Она уже была выше меня на несколько дюймов и почти такая же высокая, как Байрон. — Уходите сейчас же, или я закричу, — прошептала я мужчине. — Не самая хорошая идея. Сделав глоток из бутылки с водой, Рене села по другую сторону от меня. — Ты видела, как прошла эстафета? Я положила руку ей на колено. — Конечно, видела. Это было прекрасно. Ты молодец. Хорошая работа. Ты уже знаешь свое время? Я говорила быстро, стараясь удержать ее внимание на себе. — Нет, тренер сказала, что даст его нам позже. — Она наклонилась вперед, заглядывая за меня. — Здравствуйте. Мужчина кивнул. — Рад снова тебя видеть. — Этот человек как раз собирался уходить, — сказала я. Он встал. — До скорого. Берегите себя. Как только он ушел, Рене наклонилась ближе и прошептала: — Кто это был? Он казался каким-то жутким. — Если ты когда-нибудь увидишь его снова, дай мне знать. — Я не помню, чтобы видела его раньше, — сказала она. — И все же обещай. — Конечно, мам, — она снова улыбнулась. — Мне нужно вернуться к команде. Я потянулась к ее руке. — Серьезно, Рене, передача была великолепна. Румянец залил ее щеки, смесь прохладного воздуха, солнечного света и ее реакции на мою похвалу. — Спасибо, мам. Глава 30 Арания Мы с Лорной сидели на кухне пентхауса, ожидая возвращения мужчин из того, что она называла Бэт-пещерой. После того как мы все поели, для разнообразия вместе, все трое исчезли. Кроме Патрика, который был со мной весь остаток дня, у меня было чувство, что Стерлинг и Рид работали над этим с тех пор, как он и моя мать покинули офис. — Чувствую, есть надежда, — сказала я, потягивая сладкое вино, которое Стерлинг не любил. Перед Лорной также стоял бокал красного вина, более густого и насыщенного, чем мое. Она покрутила бокал за ножку, наблюдая, как плещется жидкость. — Я не могу себе представить, через какие перемены ты прошла. — За последний месяц или за всю мою жизнь? — Думаю, и тогда, и тогда — усмехнувшись, сказала Лорна. — Последний месяц был… подавляющим. Я рада, что Стерлинг был со мной… — Я улыбнулась ей. — …и все вы. Я действительно чувствую себя здесь комфортно, больше, чем могла себе представить. — Знаешь, он наблюдал за тобой много лет. Мне вообще-то не полагалось знать, но после многих лет его копания в твоей жизни, твое имя иногда всплывало у Рида. Когда Спарроу решил, что время пришло, я забеспокоилась.