– Погоди, но добил-то их ты? – И что с того? Главное ты сделал, а добить негодника – много ума не нужно. – Ну спасибо, конечно. Только, Вакула, я же должен был рядом с Житко оставаться, возле его телеги. А я ушёл, и из-за меня их всех там убили. – Не казнись, – ободрил Вакула, – ты сделал всё, что мог. И поступил правильно. Если бы нам на помощь не пришёл, тебя бы и убили. А так тати сразу телегу грабить принялись и только потом занялись нами. Кто оплошал, так это я. Не ожидал, что их так много будет. Почитай, восемь человек, и ещё лучники. Кузнец тяжело вздохнул. – Но, значит, так богам было угодно, вспять уже ничего не воротишь. А я вот что тебе хочу сказать, Даниил, живы мы благодаря тебе остались. Бился ты за нас, хотя не рода нашего. Мог бы и сбежать, в темноте тати за тобой бы не погнались. Но ты остался. Храбрый ты муж, Даниил, и должен я тебе, крепко должен. А я в должниках ходить не люблю. Сказывай, что хочешь. Чем смогу – помогу. Молодцов сперва был ошарашен. Каким же всё-таки мужиком оказался этот кузнец! Ну, или мужем, по-здешнему. Кто для него Данила? Да никто, безродный чужак, которого никто в грош не ставит. Вакула запросто мог шепнуть посаднику, что он с разбойниками заодно, и Молодцов тут же в колодках бы оказался. Но нет, Вакула и долю с товара выделил, и добычу и теперь говорит: проси что хочешь. Такими друзьями дорожить надо! Не такие уж и плохие люди здесь живут, как решил сперва Молодцов. Но предложение Вакулы он принял всерьёз – задумался, чего же ему здесь больше всего не хватает. Не хватало многого, но в жизни всегда так: есть мишура, за которую не стоит горбатиться, а есть главное, ради чего стоит жить. И Данила понял, чего же он на самом деле хочет. – Драться хочу научиться. Биться как варяги или даже лучше. Я многое умею, ты же видел, но этого мало. А я способный, я чему угодно научусь и пахать буду как никто. Всё, что хочешь, за учёбу отдам: всю добычу, всё оружие, только найди наставника мне. Помоги, Вакула, а? И тогда я у тебя в должниках буду. Кузнец насупил мохнатые брови, задумался. Даниле даже показалось, что он немного огорчился. Потом Вакула кивнул: – Будет так. Научат тебя воинскому искусству. Кого нужно, я найду, но дальше уже от тебя зависит, как стараться будешь. – Ага, не сомневайся, стараться буду! Спасибо! – с жаром выпалил Молодцов. – Потом поблагодаришь. Дело это небыстрое, лучше с утра начинать. Переночуешь у меня на подворье. Вещи и добычу можешь не забирать: я мальца отправлю, он всё принесёт. Ну всё, пошли, дел и вправду много. Вакула жил не в самом городе, а на окраине, за крепостной стеной. Должно быть, кузнечное дело считалось «опасным производством», и его выносили подальше от жилых построек. Во дворе имелось солидное хозяйство: куры, козы, лошадь. Пара здоровенных кудлатых псов приветствовали хозяина радостным лаем, от которого у Молодцова сердце в пятки упало. Псины, впрочем, к нему отнеслись вежливо, обнюхали и больше докучать не стали. Ещё встречали Вакулу две девицы. Как оказалось, обе они были его жёнами. Попастые, сисястые, румяные, как яблочки, у обеих волосы собраны под покрывало. Одна была постарше, Данила навскидку дал бы ей лет тридцать, другая – совсем молоденькая, не старше восемнадцати. Вакула их почему-то не представил, расцеловался с ними, потом пообнимался с малышнёй – к нему подбежали четыре ребятёнка дошкольного возраста. После обязательного ритуала Даниле дали попить. Вакула наказал жёнам заботиться о его друге как о родном брате, а сам тут же отправился по своим делам со двора. Данила даже несколько растерялся от такого поведения. Вежливо отказался от предложения поесть, сказал, что не голоден и вообще ему ничего не надо, так что женщины могут заниматься своими делами. И женщины занялись, а дел этих было до хрена и больше. Молодцов же лоботрясничал. Ничего нового он на подворье не увидел, разве что оно было побогаче, чем другие виденные им деревенские дома. Даже побогаче, чем у старосты Житко. Единственный интерес для Молодцова представляло приземистое сооружение с обмазанными глиной стенками. Наверное, та самая кузница. Но дверь в неё была не просто закрыта, а ещё и подпёрта здоровенным булыжником. Данила счёл, что гостей там не слишком привечают. «Промышленный шпионаж тут, что ли?» – подумал он. В общем, Молодцов присел на брёвнышко и принялся смотреть, как домашний пёс Вакулы грызёт кость. Данила бы помог вкалывавшим девушкам, но, во-первых, мало понимал, чем они занимаются, а во-вторых, он уже знал, что для мужчины заняться женским делом – небывалый позор, а выставлять себя дураком не хотелось. Вакула явился только к вечеру. Вместе с тощим вихрастым пацаном, который тоже был его сыном. Парнишка нёс на плечах здоровенную котомку. – Договорился, – радостно объявил Вакула, – завтра пойдём, определим тебя к одному важному мужу. А ты пока раздевайся, тебе переодеться надо. В котомке оказались вещи убитых разбойников. При мысли, что их придётся напяливать, Данила скривился, но вещи оказались уже отстираны, и один из разбойников вполне походил на Молодцова габаритами. Впрочем, тут у всех вещей размер приблизительный. Данила скинул свои шмотки, надел льняную рубаху с мелкой вышивкой по вороту, натянул штаны. Подпоясался тонким плетёным поясом. На поясе уже висел нож, больше и лучше того, что одолжил Житко. Данила прикинул: в руке лежал хорошо. Вакула сказал, что и другой нож он может забирать. Последними Молодцов надел сапоги убитого разбойника. Мягкие поршни отличались друг от друга только тем, что в одном их них лежал в кармашке нож. А так разницы между правым и левым не было. Вакула выбрал из добычи секиру получше и вручил Даниле. Тот приосанился, принял боевую стойку, спросил: – Ну как, хорошо? – Хорош, – одобрил кузнец. – Ой, хорош, молодец, – всплеснула руками младшая жена Вакулы. – Молодец, на-ка, лови. – Вакула бросил Даниле кожаный мешочек. – Что там? – Серебро. Теперь твоё серебро. – И много? – Хватит, чтобы седмицу у Груни гулять. Но тебе гулять у неё не придётся. Ты занят будешь. Уж поверь мне. Данила шёл на встречу в своём новом наряде, прикинутый по местной моде. Когда он вновь утром оделся, с ним что-то произошло, будто какая-то давно знакомая и привычная его часть отпала, а взамен появилось нечто иное. Новая одежда несла с собой отпечаток другого времени, другого мира. Молодцов даже испытал порыв сбросить разбойничьи шмотки и одеться в свои, пусть и рваные, джинсы с майкой, но вовремя взял себя в руки. Данила упрятал весёлого паренька из двадцать первого века внутри, заключил в оболочку, а снаружи стал тем, кем его видели другие: молодым мужчиной, изгоем, извергом, как-то умудрившимся убить двух разбойников. Солнце пробивалось сквозь частые сосны, растущие на холме, где стоял Бродов. Было раннее утро. Довольно холодное, так что пар шёл изо рта. Всё в городе покрывал тонкий слой росы. Народ только начал просыпаться, а Данила уже топал с Вакулой к местному причалу, где ему предстояло встретиться с возможными работодателями. Данила изрядно мандражировал. Всё-таки разбойник есть разбойник: голытьба, гопник, если по-простому. А тут вроде как профессионалы, солидная компания. Да и не умел Молодцов работать со здешним оружием: щитом, топором и прочим. Кистенём вот только немного. – Зря ты мне не дал немного с секирой потренироваться, – сказал он Вакуле, имея в виду трофейный топор, который теперь висел на поясе. – Утро только, помахал бы немного оружием, руку хотя бы приноровил. А твои друзья подождали бы, ничего с ними не случилось. – Крицу с одного удара в меч не выкуешь. Коли не умеешь ты секирой биться, так за одно утро не научишься. А с Воиславом мы не в друзьях. Дела торговые у нас с ним. Но муж он честный и воин, каких поискать. Зря, что ли, такое имя носит и, считай, почти дружину себе сколотил обережную. «Ага, воин славный, а подрядился купцов охранять», – подумал Молодцов, но вслух не сказал, только буркнул: – Дело твоё. Пристань только пробуждалась и готовилась к тяжёлому торговому дню. Впереди осень, а с ней князья дань начнут собирать, потом торговать ей будут, купцы из южных походов вернутся, свои товары обратно на Север повезут – и всё по большой воде, когда от осенних дождей Днепр разбухнет. Реки здесь вроде автотрасс со своими развилками, мостами-волоками (где корабли специальными приспособлениями из одной реки в другую перетаскивают), гаишниками (князьями да боярами), гостиницами и прочим. Словом, жил торговый путь «из варяг в греки», как окрестил его летописец, своей жизнью постоянно. Но особенно яростно бурлил осенью и по весне. Компания, к которой привёл Молодцова Вакула, расположилась на самом причале. Рядом был пришвартован широкопалубный крепкий корабль, осадка которого говорила о предельной загруженности. Десять мужей разного возраста вольготно устроились на тюфяках, уложенных близ ладьи, и о чём-то весело болтали. Одиннадцатым был тот самый Воислав – главарь ватаги купеческих охранников-обережников. Он стоял спиной к Вакуле и Молодцову, уперев руки в боки, а когда они подошли, повернулся. Данила сразу же ощутил неприязнь: Воислав был варягом. Его усы пусть и не свисали ниже подбородка, но были выкрашены синим. Сам воин одежды выше пояса не имел, утренняя прохлада его ничуть не смущала. Его торс был словно свит из сплошных мускулов и жил, украшен татуировками и несколькими шрамами. На широком поясе висели кошель, пара ножей и несколько бытовых приспособлений вроде шила. Пояс даже сам по себе стоил немало, учитывая вес серебра на нём в виде бляшек и вышивки. На вид Воиславу можно было дать лет тридцать – тридцать пять. Взгляд выдавал в нём безусловного лидера, привыкшего отдавать приказы. Волосы у него были русые, густые, лицо красивое, чистое, только на подбородке один шрам. Оп-па, а на шее, кроме витой гривны, висел христианский крестик. Данила настолько удивился, что даже не знал, как реагировать, вместо него выступил Вакула: – Здрав будь, воин славный, хоробр, гроза недругов, – сказал он с коротким поклоном. – И тебе привет, кузнец, мастер почётный. – Кивок Воислава был ещё незаметнее. – Это с тобой тот, о котором ты мне говорил? – Он. Зовут Даниил. Бился вместе со мной с разбойниками. В сече лют. – Да? А чего он сам молчит? Язык прикусил? – Я… – растерялся Молодцов. – Нездешний он, обычаев не знает, поэтому я за него и прошу. – Спасибо, Вакула. – Данила смело вышел вперёд. – Здрав будь, Воислав, я правда не знаю обычаев и не знаю, как к тебе учтиво обращаться. Не взыщи. Я пришёл к тебе за помощью. Научи меня правильному бою. Я за это всё, что есть у меня, отдам, биться буду рядом с тобой и пойду, куда ты укажешь. Хоть в огонь, хоть в воду. Только слово скажи. – О как! – Воиславу речь явно понравилась. – Есть-то у тебя немного, но вижу, что парень ты смелый и двух татей одолел в раскладе два на одного. Толк из тебя может быть. И Вакула за тебя просит, а он муж уважаемый. Но сперва посмотрим, каков ты в деле. Будим, дай ему щит и палку и сам тоже возьми. Данила вздохнул: на сладких речах втереться в ученики не прокатило. Теперь придётся биться, а результат такого поединка был уже очевиден. Будим, светловолосый безусый паренёк, подхватил щит, ловко поддел ногой другой. Данила поймал брошенные ему щит и палку в полметра длиной. – Ну, давай, – сказал молодой воин и прикрылся щитом. Оба противника закружили по пристани, стремясь зайти друг другу сбоку. Данила сразу сообразил, что работать на дистанции – бесперспективный вариант, осталось только прорываться в привычную для него зону – в ближний бой. Он сымитировал резкую атаку справа, а сам прыгнул вперёд, выбрасывая щит, стремясь им снести, как тараном. Будим тут же среагировал, ушёл с линии атаки. Данила, приземлившись, сразу прыгнул вбок, чтобы избежать ответного удара. Успел. Развернулся, подставил щит, по которому тут же прилетело. И сразу обидно прилетело ещё раз – пониже коленки. Данила зашипел от боли, немедленно сделал выпад прямо в лицо противника. Тот играючи парировал щитом и сам атаковал в ответ. Данила отпрыгнул дальше, чем следовало, и резко сократил дистанцию до более-менее безопасной. В том-то и дело, что более-менее. Будим поразительно быстро атаковал, Данила еле успел пригнуть голову, сразу же опустил щит, защищая голени. Ему пришлось отступать. Пользуясь преимуществом в росте, он старался отходить, пропускать противника мимо себя. Выходило не очень. Будим чувствовал дистанцию великолепно и уже начал играть с Данилой – наверняка подготавливал какой-нибудь эффектный приём, чтобы красиво закончить бой. Данила это сразу почувствовал, разозлился (в первую очередь на себя) и, заблокировав «оружие» партнёра, выщелкнул мощнейший удар ногой, пяткой вперёд. Прямо в щит соперника. И попал точно под умбон, да так, что доска щита треснула. Будим от неожиданности даже отступил на шаг, а Данила с криком рванулся на него, уже не думая о защите, лишь бы как-то достать. Остановил его мощный окрик: – СТОЙ! – будто из колонки рядом ударили басы. Данила замер. – Будим, положи щит, – приказал Воислав – отрок незамедлительно подчинился – и уже Молодцову: – И ты тоже. Слыхал, ты с кистенём умеешь обращаться? – Ну да. – Покажи. Данила выудил из рукава своё оружие, попробовал им выполнить пару ката для нунчаки, подогнав под специфику оружия. На взгляд Данилы, получилось достойно. Воислав только повёл усами. – Вижу секиру у тебя на поясе. С ней что можешь? Данила, вспомнив весь свой опыт работы с оружием, попробовал выполнить сдвоенный веер по разным уровням, держа топор двумя руками. Воислав прищурился: – Думаю, толк из тебя будет. Иди, забрасывай вещи в лодью, мы сегодня отплываем. Вакула, отойдём пока, поговорим. Данила, не веря своему счастью, подхватил рюкзак с пожитками и вбежал на корабль. В это время его новый командир и старый, можно сказать, друг общались. – Странный он, – сказал Воислав. – Что есть, то есть. – Говоришь, на кулачках ловко дерётся? – Ловко, уж поверь мне.