Я чуть не выпрыгнула из кожи. Я резко обернулась и увидела Марион Тродд с загадочной — или страдальческой — полуулыбкой на лице. Несмотря на элегантный, хорошо скроенный костюм, темные очки в роговой оправе придавали ей вид племенной принцессы, которая втерла пепел вокруг пустых черных глаз, готовясь принести жертву в джунглях. Она все время была здесь. Подумать только, что я ее не видела и не слышала! Мы двое стояли неподвижно, уставившись друг на друга в полутемном коридоре, не зная, что сказать. — Извините, — произнесла я. — Я кое-что вспомнила. Это была правда. Вспомнила я вот что: хотя я вовсе не боюсь мертвецов, среди живых есть персоны, от которых у меня мурашки по коже, и Марион Тродд — одна из них. Я повернулась и быстро пошла прочь, до того как из ковра вылезет что-нибудь ужасное и засосет меня в ткань. 7 Отец сидел за кухонным столом, слушая тетушку Фелисити. Это больше, чем что-либо другое, заставило меня осознать, как сильно — и как быстро — съежился наш мирок. Я молча — или мне подумалось, что молча, — скользнула в кладовую и отрезала себе ломтик рождественского пирога. — Это все давно в прошлом, Хэвиленд. Прошло десять лет, и я молча наблюдала, как ухудшаются ваши обстоятельства, надеясь, что однажды ты возьмешься за ум… Смехотворная ложь. Тетушка Фелисити никогда не упускала возможность вставить критическую шпильку в колесо. — …но напрасно. Это нездоровая ситуация, что дети живут в таких варварских условиях. Дети? Она считает нас детьми? — Пришло время, Хэвиленд, — продолжала вещать она, — прекратить все это и найти себе жену — предпочтительно богатую. Не подобает выводку девиц воспитываться мужчиной. Они становятся дикарями. Хорошо известный факт, что они не развиваются должным образом. — Лиззи… — Флавия, можешь выйти, — окликнула меня тетушка Фелисити, и я зашаркала на кухню, слегка устыдившись, что меня поймали за подслушиванием. — Понимаешь, что я имею в виду? — мрачно спросила она, тыкая в меня пальцем, ноготь которого был цвета засохшей крови. — Я взяла кусочек рождественского пирога для Доггера, — сказала я, надеясь, что она почувствует себя ужасно. — Он так тяжело трудится… и часто не находит времени поесть. Я взяла черный пиджак Доггера, висевший на двери, и накинула его на плечи. — А теперь прошу извинить меня… — сказала я и вышла из кухни. Холодный воздух щипал меня за щеки, колени и костяшки пальцев, пока я брела сквозь падающие хлопья снега. Узкая дорожка, которую кто-то расчистил лопатой, уже начинала вновь заполняться снегом. Доггер в рабочем комбинезоне был в оранжерее, подрезая ветки падуба и омелы. — Брр! — сказала я. — Холодно. Поскольку он не имел склонности отвечать на болтовню, он не отреагировал. Рождественской елки, которую нам обещал Доггер, нигде не было видно, но я подавила разочарование. У него, скорее всего, не хватило времени. — Я принесла тебе пирог, — сказала я, отламывая половину и протягивая ему. — Благодарю, мисс Флавия. Чайник закипает. Выпьете со мной чаю? Точно: на садовой скамейке в задней части оранжереи на маленькой электроплите старый оловянный чайник возбужденно испускал струи пара из-под крышки и из носика. — Надо поднять «Глэдис», — сказала я, и, пока Доггер ополаскивал две грязные чашки, я достала свой верный велосипед из угла, где он лежал, и осторожно размотала защитную упаковку, в которую после тщательного смазывания маслом Доггер убрал его на зиму. — Выглядишь довольно неплохо, — сказала я шутливо. «Глэдис» — велосипед марки BSA, когда-то принадлежавший Харриет. — Довольно неплохо, — подтвердил Доггер. — Несмотря на зимнюю спячку. Я поставила «Глэдис» на опору позади нас и пару раз нажала на звонок. Приятно услышать ее жизнерадостный голос посреди зимы. Некоторое время мы сидели в дружеском молчании, потом я сказала: — Она довольно красива, не так ли? Для своего возраста? — «Глэдис»?…или мисс Уиверн? — Что ж, обе, но я имела в виду мисс Уиверн, — сказала я, радуясь, что Доггер понял ход моей мысли. — Ты думаешь, отец на ней женится? Доггер сделал глоток чаю, поставил чашку и выбрал веточку омелы. Он подержал ее за основание, как будто взвешивал, потом положил. — Нет, если не захочет. — Я думала, у нас не будет украшений, — заметила я. — Режиссер не хотел тратить время на то, чтобы их убирать, когда они начнут съемки. — Мисс Уиверн решила иначе. Она попросила меня подобрать елку достаточных размеров для вестибюля к ее субботнему представлению. Мои глаза расширились. — Чтобы напомнить ей о елках ее детства. Она сказала, что ее родители всегда ставили елку. — И она попросила тебя принести ветки падуба? И омелы? — Да, сэр, да, сэр, три полные сумки, сэр, — улыбнулся Доггер. Я обвила себя руками, и не только от холода. Даже самая незначительная шутка Доггера согревала мое сердце — и, возможно, делала слишком смелой. — А твои родители? — спросила я. — Они ставили елку, имею в виду? И падуб, плющ и омелу, и всякое такое? Доггер ответил не сразу. По его лицу пробежала легчайшая тучка. — В той части Индии, где я жил ребенком, — наконец ответил он, — омелу и падуб нелегко найти. Кажется, я помню, что украшал манговое дерево на Рождество. — Манговое дерево! Индия! Я не знала, что ты жил в Индии. Доггер долго молчал. — Но это было давным-давно, — сказал он, будто очнувшись от сна. — Как вы знаете, мисс Флавия, моя память не такая, как прежде. — Ничего-ничего, Доггер, — ответила я, похлопывая его по ладони. — Моя тоже. Да вот, не далее как вчера я держала в руке щепотку мышьяка и куда-то положила его. И ради всего святого, не могу вспомнить, что я с ним сделала. — Я нашел его в масленке, — сказал Доггер. — Я позволил себе вольность положить его в каретный сарай от мышей. — Масло и остальное? — спросила я. — Масло и остальное. — Но не масленку? — Но не масленку, — сказал Доггер. Почему в мире больше нет таких людей, как Доггер? Вспомнив отцовские приказы не болтаться под ногами, я провела остаток дня в лаборатории, внося последние поправки в консистенцию моего мощного птичьего клея. Добавка нужного количества бензина не даст ему замерзнуть. До кануна Рождества оставалось всего сорок восемь часов, и я должна быть готова. Места для ошибки нет. У меня будет лишь один шанс пленить Деда Мороза — если он и правда существует. Почему я так не доверяю рассказам сестер о мифах и фольклоре? Потому ли, что опыт научил меня тому, что они обе лгут? Или потому, что я действительно хочу — возможно, даже нуждаюсь в том, чтобы верить? Что ж, существует Дед Мороз или нет — пока вопрос, но скоро я буду описывать в дневнике великий эксперимент: цель, гипотеза, метод, результаты, изучение вопроса, выводы.