Почему это случилось именно сейчас? Неужто деревенская жизнь расслабила? Если классическую русскую литературу вспомнить, так все помещики в ленивцев в своих имениях превращались. У Райки имения нет, естественно, но она все равно хорошо устроилась. Ни забот, ни особых хлопот. Нервы никто не треплет. У родителей так расслабиться точно не получилось бы. Весь мозг бы вынесли. «Я не сдалась, мне просто нужен перерыв, — успокоила себя Райка. — Без отпуска пашу уже который год. Кто-то, особенно папа, считает меня бездельницей, но я же не отдыхаю совсем. Мой мозг постоянно в работе. Эдак с ума сойти можно…» Райка продолжила фотографировать. Был у нее аккаунт лишь для удовольствия. Туда она выкладывала красивые кадры природы, животных, строений. Они набирали сто-двести лайков и не приносили ни копейки денег. Телефон зазвонил. На экране высветилось имя Марго. — Привет. — Здорово, коль не шутишь, — голос подруги был сердитым. — Что ж ты, коза-дереза, не рассказала мне о гибели Киры Эскиной? — Я о ней и не знала. — Не бзди! Приреченск город маленький, ты там, значит, слышала уже о смерти. — Когда мы созванивались, нет. Сейчас, конечно, знаю. Но тебе какое дело до этого? — Мы же были знакомы. И до последнего общались, я тебе говорила об этом. — Раз ты в курсе, значит, тебе сообщил кто-то другой о ее гибели. Ты из Приреченска, у тебя тут полно знакомых. Ко мне какие претензии? — Маргарита молчала. — Но если тебе так важно быть в курсе всего, знай, что Печерский умер сегодня. — Серьезно? — Разве на такие темы шутят? — Сердце не выдержало? — Павел Печерский покончил с собой. — Каким образом? — Этого сказать не могу. Сама только что узнала о его кончине. — Для тебя идеальный поворот. — Да? — Конечно. Снимешь суперфильм по горячим следам. То будет журналистское расследование-сага. — Даже так? — Начнешь с семидесятых годов, когда Печерский впервые снялся в кино, закончишь настоящим временем. — Да кому он нужен? Не будут смотреть документалку о давно забытом актере-режиссере, даже если она снята по горячим следам и в жанре саги. Это не суперфильм, а какая-то шняга. Была бы я Дудем или Собчак, все бы схавали, но я Райка, и если меня смотрят, то те, кто хочет заглянуть в обгаженные трусишки второсортных звезд шоу-бизнеса. — Уезжала из Москвы человеком, — вздохнула Марго. — А теперь каша-малаша. Взбодрись, постарайся сделать хоть что-то! Зря ехала, что ли? — Нет, не зря, — ответила Райка, увидев возвращающегося Грачева. После чего отключилась и снова начала снимать Яшу. Он как раз взобрался на ветку, свесил лапы, зажмурился и выглядел как мистер Безмятежность. — Фоточки делаете? — спросил Николай, подойдя. — Да. А вы что-то выяснили для себя, слоняясь вдоль берега? — Я все равно не могу вам ответить. — Тайна следствия, понимаю. — Она встала с земли, отряхнула попу. — Подсаживать будете? Обещали. Николай улыбнулся. Боже… Что это за улыбка! Милая-милая… Дурацкая немного, потому что смущенная. А эти волевые губы в жестких колючках щетины. Не целовалась Райка с мужчинами, так напитанными тестостероном. Но она, кажется, уже думала об этом. И вспоминала бывших: рокера с козлиной бородкой и актера с подростковым пушком… Грачев взял ее за талию и поднял на высоту полутора метров. Без усилия. Закинул, можно сказать, как пушинку. А это не через поваленное бревно перенести. Оказавшись на дереве, Райка восхищенно вскрикнула. Даже с этой небольшой высоты вид открывался захватывающий. Но заберись она выше, по сучкам и с виду мощным веткам… — Даже не вздумайте, — разгадав ее намерения, предостерег Николай. — Древесина хрупкая, изъеденная жуками. Свалитесь. — Тогда придержите меня, я чуть приподнимусь. — Зачем? — На другом берегу церковь, не так ли? — Там мужской монастырь семнадцатого века. — Действующий? Я должна его сфотографировать. — И стала подниматься. Естественно, оступилась (Райка была довольно нескладной) и свалилась-таки. Хорошо, не на землю, а на Николая. Он подхватил ее. Но тоже не удержался, упал, хоть и мягко… Райка сверху. — Ой, — сказала она. — Ой, — повторил за ней Николай. Его лицо было так близко, что она видела оранжевые прожилки в радужке его глаз. Сначала она думала, что они серые. Потом они показались ей зелеными. Теперь же Райка не могла определить цвет. Он и не важен, когда такие длиннющие ресницы. Густые, темные, но с белесыми кончиками. Накрась такие, будут как накладные. Райка хихикнула, представив Грачева с макияжем. — Да, ситуация смешная, — пробормотал он. — Птичка-невеличка, слетев с дерева, уронила великана. — Я издаю глупые звуки не поэтому. Когда мне неловко, я ржу. — И это было правдой. — А я становлюсь очень серьезным. Даже напряженным. Таким, как сейчас. — Да, у вас вид суровый. Брови нахмурены, рот поджат. — Это тоже неспроста. — Я сдавила вам живот? — Хотела сказать пах, но постеснялась. — Нет. Вы легкая. И невероятно красивая. Мне очень хочется вас поцеловать, но я сдерживаюсь, поэтому поджимаю губы. — Я красивая? Да не смешите! — Они все еще обращались друг к другу на «вы». Глупее ничего не придумаешь. — Яркая, экзотичная, с изюминкой — возможно. Такая интересная личность, что изъяны не заметны. — У вас их нет. Вы совершенны. Я глаз от вас не могу оторвать. Она напряглась и хотела скатиться с него. Не верила льстивым словам! Потому что она яркая, экзотичная, с изюминкой, но уж точно не красавица, от которой не оторвать глаз. Райка саму себя в зеркале видела, и отражение ей не нравилось категорически. Ее старшему брату с внешностью тоже не особо повезло, но он мужчина, если чуть краше обезьяны, уже хорошо. Их отец тоже не блистал. В отличие от мамы. Она выиграла конкурс «Мисс Татарстан», что помогло ей удачно выйти замуж. В семье Каримовых она за красоту отвечала, да еще самый младшенький, Ильяс. Он появился на свет через десять минут после брата-близнеца и больше всех походил на маму. Наверное, поэтому был в семье любимчиком. Но по официальной версии, к нему особенно трепетно относились, потому что он часто болел. Райка еще бы размышляла обо всем этом, если бы Николай не притянул ее голову к себе и не впился своими губами в ее. Он как будто боялся одуматься, поэтому так нахраписто действовал. Она отстранилась. Но лишь затем, чтобы самой поцеловать Грачева. Без бешеного напора. Нежно. Райка ласкала его губы, пробегала пальцами по лицу. Красивому, волевому. Она кололась об его щетину, но не обращала на это внимание. Да, будет раздражение, но оно пройдет. А сладость поцелуев запомнится… — Рая, я хочу напомнить о том, что женат, — услышала она сдавленный голос. — Это типа… Отвали? Она скатилась с него. Обиделась. Ведь все было так чудесно! — Нет. Скорее, я могу не сдержаться, но это будет нечестно по отношению к тебе. — Николай нашел ее руку, поднес к лицу и поцеловал. — И к Наташе. Так зовут супругу. — Ты ни разу ей не изменял? — Нет. — И желания не возникало? — Я обычный мужик. Нас обуревают низменные потребности. Но с ними я научился бороться. С тобой все иначе. Я не просто хочу тебя. Ты мне безумно нравишься. Если я сейчас дам себе волю, все может зайти так далеко, что потом не выберешься. Ты женщина свободная. Талантливая. Невероятно красивая. Ты достойна самого лучшего мужчины. А я не такой. — Думала, ответственной за неуверенность в себе назначена я. — Нет, я о себе высокого мнения. Но то, что я женат, делает меня в глазах свободной девушки персоной нон-грата. Если у нас все закрутится, ты будешь ждать от меня развода, а я не знаю, смогу ли пойти на него. У нас ребенок. — А если я скажу тебе, что мне все равно? — Это пока. — Ты такой старомодный. Весь мир давно живет иначе. — Не хочу так, без обязательств и ответственности. Меня не этому учили.