— Дома. — Спите, — уже с утвердительной интонацией проговорил коллега. — Говорю же, нет. Зубы чищу. — Когда будете в отделении? Уснуть уже не удастся. Но время потребуется на душ и кофе. — В девять тридцать, — ответил Коля. — Пораньше бы. — Да что случилось? — Подозреваемый появился по делу Эскиной. Надо решить, как действовать дальше. — Кто он? — Павел Печерский. И нужно получить ордера на обыск дома и проведение ДНК-экспертизы. Если попадем к прокурору в первой половине дня, то уже после обеда сможем нагрянуть к нему. — Буду через двадцать минут, — выпалил Грачев и отключился. Затем побежал в туалет, в ванную, где только умылся и почистил зубы. Кофе сделал, но пить не стал, перелил в термокружку. Оделся, вышел. Оказалось, оделся не по погоде. Стояла почти летняя жара, а он в свитере. Вспоминая, есть ли в кабинете чистая футболка, Коля ехал на службу. Думал позвонить деду. Но решил сделать это позже, когда сам в курс дела будет введен. У здания управления его уже поджидали. Костя Пыжов сидел на перилах с планшетом в руках, а Бонд, игнорируя запрещающий знак, курил на крыльце. Грачев отобрал у него сигарету и выбросил ее в урну. Евгений потянулся за следующей, но Коля показал ему кулак. — Грозный начальник явился, — проворчал Бондарев. — Мы стражи закона. И раз он запрещает курить в общественных местах, то мы… Продолжать он не стал. Махнул рукой на Бонда, который корчил ему рожи. — А теперь рассказывайте, что у нас есть на Печерского. — Много чего, — начал Пыжов. — На месте преступления найдены его отпечатки. И следы четвертой отрицательной группы крови, довольно редкой, а у Павла как раз такая. — Он есть в нашей базе? — Да. Он был под следствием в 1996-м. Обвинялся в изнасиловании девочки, которая снималась у него. Но родители заявление забрали, и дело закрыли. — Откупился? — Очевидно. Хотя не факт, что девочку насиловал именно он. Но до суда в любом случае такие дела лучше не доводить — огласка неизбежна. Поэтому многие платят, чтобы замять их. — Это точно, — поддакнул Бонд. — Помню, как на главврача нашей больницы одна медсестричка заяву накатала. Уволил он ее, и она решила отомстить. Мужику было уже за шестьдесят. Тощий, маленький. Не только дети, внуки, но даже правнук. Пиписька уже не стояла. Но поприжать бабенку не прочь был. Любил молодых, сочных. Таких, как мстительная медсестричка. Держал ее, бестолковую, сколько мог. Но она косячила так, будто с улицы, а не после медучилища пришла на работу. — И чем у них все кончилось? — Ясно чем. Главврач на новую работу ее пристроил, не сестрой, а администратором, зато в частную клинику. Но в соседнем городе. И чтобы та добиралась до него, машину ей купил. Мог бы послать к чертям, пойти в суд, да кому это надо? Отстоять справедливость, это, конечно, радостно. Но рисковать репутацией и личной жизнью… Дороже выйдет! — Кроме отпечатков и крови, у нас больше ничего? — спросил Николай. — Волосы. Седые, длинные. — Не Кирины? Помню, мы решили, что ее. — Два вида. Одни образцы ее. Вторые нет. Гуще, плотнее, со следами геля для укладки. — Печерский пользуется им, — кивнул он. — Волос под ногтем. Есть на одежде. Про кровь и частички кожи ты знаешь. Биоматериала много. Поэтому нам нужно разрешение на взятие анализа ДНК Печерского. — Может, он согласится сдать его добровольно? — Ты с ним имел беседу. Сам как думаешь? — Мне кажется, Печерский без адвоката пальцем не шевельнет и слова не произнесет. Он воробей пуганый. — Ты веришь, что он убийца? — Да. Он порочный. И нервный. Когда я с ним говорил, он дергался. Кстати, (или нет, пока не знаю), у него гостит сын. С ним бы тоже побеседовать. — Может, ты тогда к прокурору, а я в «Лиру», к Печерским? — Нет, надо врасплох застать. И навалиться массой. — Это как? — заинтересовался Бонд. — Заявимся в Лиру в полном составе. Следователя с собой возьмем, тебя, стажера Саньку и компьютерщика. — Его-то зачем? — Для устрашения. Он нахватает своих электронных примочек, ты каких-нибудь инструментов, желательно таких, применения которым мы не знаем. Печерский режиссер, он верит в картинку. Если мы ему покажем отрывок из криминального сериала, он, возможно, перепугается и допустит ошибку. — Ой, как мне нравится идея, — цокнул языком Бонд. — Пойду вживаться в образ гениального и, что естественно, чуть поехавшего криминалиста. — И ушел. — То есть он себя считает нормальным? — хмыкнул старший лейтенант. — Документы при тебе? Пыжов кивнул и спрыгнул с перил. — Что-то я не вижу папки. — Товарищ майор, времена изменились, теперь все тут, — подчиненный повертел перед носом Грачева планшетом. — Подписи от руки, «живые» синие печати еще никто не отменял… — Поэтому я отправил все материалы и запрос на почту секретаря господина прокурора. К нашему приезду все будет распечатано. Николай больше не стал спорить. Он не мог назвать себя технически продвинутым человеком. Он и работал, и развлекался по старинке. Тот же Пыжов любил рубиться в приставку, частенько с сыном, ровесником Мишани, билеты заказывал по интернету, с женщинами знакомился так же. А Грачев представить себе не мог, как это. Естественно, он общался в сети с барышнями, когда был холостым. Но только с теми, кого лично знал. Незнакомкам никогда не писал, хоть был не робкого десятка. За билетами заезжал в кассы. Играл в тетрис, если уж совсем нечем заняться. А с сыном возводил города из лего, пускал воздушных змеев, устраивал битвы роботов. — Ильичу звонить будешь? — поинтересовался Костя. — Если понадобится совет, то да. — Правильно. Старый сам бы связался с нами, если б знал, чем помочь. — Но он же не в курсе последних событий. — Я вас умоляю, товарищ майор. Первое убийство за семь лет. Ильич точно в курсе всего. Уверен, Бонд ему первому и отчитался. — Никогда мне не выйти из его тени. — Да, останетесь Стасом Пьехой, внуком великой певицы. На том Грачев и Пыжов разговор закончили, загрузились в машину и отправились на прием к прокурору. *** В «Лиру» приехали в полдень. С ордером. Если бы хозяина дома не оказалось, взломали бы дверь. Но Печерский был на месте. Он пилил во дворе дрова. Делал это неумело, но от помощи сына отказывался. Леонид рвался придержать инструмент за вторую ручку, но Павел от него отмахивался. — Здравствуйте, господа, — поприветствовал Печерских Николай. — Мы к вам с обыском. Павел Дмитриевич, отложите, пожалуйста, пилу, пройдите со мной в дом и ознакомьтесь с ордером. Тот не отложил пилу, а выронил. Она упала на ногу, но, к счастью, не поранила Павла. — Обыск? У меня? На каком основании? — Вы являетесь первым подозреваемым в убийстве Киры Эскиной. — Это же абсурд!