– А какой смысл начинать, – бросила ему Мирабел, – если я пробуду там всего полчетверти? Ты же не станешь ради этого полностью оплачивать уроки пианино и скрипки в дополнение к общим предметам? – Хорошо, как скажешь, – ответил папа. Поэтому музыкальные занятия в школе даже не обсуждались. И теперь Мирабел очень скучала по еженедельным урокам скрипки и пианино. Музыка всегда помогала ей, поддерживала в ней силу и твёрдость. А без музыки девочка чувствовала себя потерянной. И в этот вечер Мирабел чувствовала себя особенно несчастной. Ей так хотелось взаимной симпатии и поддержки. Девочка вспомнила о своей скрипке, которую оставила дома, и всем сердцем пожалела, что не взяла её с собой. В музыкальной комнате было темно, но Мирабел не стала включать свет, поскольку не хотела, чтобы кто-нибудь заметил её, у неё не было настроения общаться. Девочка оперлась руками на маленький столик и задумалась. Потом её ладонь коснулась знакомой поверхности – это был футляр от скрипки! Что-то дрогнуло у неё в груди. Дрожащими руками Мирабел открыла футляр и вытащила скрипку, а затем смычок. И маленькая тёмная комната внезапно наполнилась звуками музыки. Мирабел играла для себя, чтобы утешиться, успокоиться, не думать об огорчениях. И получалось прекрасно. «Так-то лучше, – сказала себе Мирабел, закончив наконец играть. – Гораздо лучше. А я и не догадывалась, как сильно скучаю по музыке! Интересно, где у них стоит пианино? На нём я бы тоже сыграла. И как мне это раньше в голову не пришло!» Мирабел на ощупь нашла в темноте пианино и ласково положила руки на клавиши. Она играла по памяти, выбирая самые грустные и нежные мелодии, которые соответствовали её настроению. Мирабел была уверена, что кроме неё в комнате больше никого нет, и играла свободно, от всей души. И вдруг в темноте послышался какой-то звук. Мирабел тотчас остановилась. Её сердце испуганно забилось. Совсем рядом сдавленно всхлипнули. – Кто тут? – громко спросила Мирабел. Ответа не было, но, судя по звукам, кто-то начал тихо пробираться к выходу. Мирабел разозлилась. Кто посмел следить за ней? Кто прокрался в музыкальную комнату? Вскочив с места, она успела уже возле самой двери схватить кого-то за рукав. – Кто это? – повторила Мирабел. – Это я, Глэдис, – всхлипнул голос. – Я сидела тут одна, а потом ты пришла. Я не знала, что ты будешь играть. Но ты так чудесно играла, что я просто не смогла уйти. А потом музыка стала такой грустной, что я не выдержала и заплакала. – Ты всё время плачешь, – нетерпеливо сказала Мирабел. – Почему? – Не скажу, – ответила Глэдис. – Ты расскажешь остальным, и они будут надо мной смеяться. Они обзывают меня Несчастным Созданием, я знаю. Это ужасно! На моём месте они тоже были бы Несчастными Созданиями. – На твоём месте? А что с тобой? – спросила Мирабел, которой против воли стало любопытно. – Слушай, расскажи, а? Я не буду смеяться и дразниться. – Только не включай свет, – сказала Глэдис. – Наверняка ты подумаешь, что я слабачка, поэтому лучше я расскажу в темноте. – Странная ты, – протянула Мирабел. – Ну так что там с тобой? – Это из-за мамы, – сказала Глэдис. – Ей очень плохо. Она сейчас в больнице, и я не знаю, поправится она или нет. Ты даже не представляешь, как сильно я её люблю и как скучаю по ней. У меня нет ни папы, ни братьев, ни сестёр, только мама. И я ни разу не расставалась с ней ни на один день, ни на одну ночь. Тебе это покажется глупым, и ты скажешь, что я веду себя как малышка, что я – мамочкина дочка. Ну да, так и есть, наверное. Но, понимаешь, у нас с мамой нет никого на свете, кроме друг друга, и я ужасно, ужасно скучаю и хочу к ней… И Глэдис снова залилась слезами. У неё был такой жалкий, несчастный вид, что Мирабел на мгновение забыла про собственные переживания и неловко обняла девочку за плечи. Она немножко презирала Глэдис за слабость и полное отсутствие мужества, но в то же время невольно жалела её – и совершенно не знала, что сделать, чтобы её успокоить. Поэтому Мирабел заговорила о первом, что пришло в голову, то есть о себе. – Слушай, а представь, каково мне, – сказала она. – Усланная из дому мамой и папой, потому что они больше не хотят меня видеть. Потому что они говорят, что я обижаю брата и сестру и расстраиваю всю семью! Вот как я страдаю! Думаю, мне гораздо хуже, чем тебе. Глэдис вскинула голову и уставилась на Мирабел с таким презрением, что, кажется, впервые за всё это время забыла о своих несчастьях. – Ты страдаешь! Не болтай ерунды! Ты даже не понимаешь, какая ты счастливая! У тебя есть папа и мама, брат и сестра, которых можно любить и которые любят тебя! А у меня была только мама, да и ту забрали! Тебя услали из дома? Так тебе и надо, Мирабел, если ты не понимаешь, что члены семьи должны любить друг друга! Поверь, если бы у меня было столько родных, я никогда не стала бы вести себя так ужасно, что меня отправили бы в школу-интернат. Тебе должно быть стыдно! Мирабел была слишком потрясена тем, что тихоня Глэдис заговорила, чтобы ответить. А Глэдис уже взялась за ручку двери. – Извини, – сказала она сдавленным голосом. – Ты несчастна, и я несчастна. Наверное, я должна тебя пожалеть и как-то утешить. Но дело в том, что ты сама виновата в собственном несчастье, а я в своём – нет. Вот в чём разница между нами. Стукнула дверь, и Мирабел осталась одна. Она сидела удивлённая и растерянная. Кто бы мог подумать, что Глэдис способна на такую пламенную речь? Мирабел подумала о своей семье. Представила золотистую головку сестрёнки, темноволосую – братишки; они сидят, склонившись над столом, делают уроки. Потом она вспомнила доброе, терпеливое лицо мамы, которая вечно всем уступала. Весёлое лицо отца, которое становится грустным, а потом сердитым из-за вечного упрямства Мирабел. «Это всё мама виновата, нечего было поддаваться мне, – подумала Мирабел. – И Гарри с Джоан не должны были мне подчиняться… Но малышам трудно отстаивать себя, а со мной и правда очень нелегко. Как же хочется домой! Я здесь совсем одна, да ещё вела себя как настоящая дура. Я знаю, мама любит и всегда будет любить меня, а я так безобразно к ней относилась и с папой тоже поругалась. Гарри и Джоан, наверное, рады, что я уехала. Никто не хочет меня видеть, никому я не нужна». От жалости к себе у Мирабел защипало в глазах. Она опустила голову на стол и заплакала. Мирабел и думать забыла про Глэдис с её бедами, ей было жалко только себя. Но, поплакав немного, она вытерла глаза и подняла голову. «Я больше не буду плохо себя вести, – решила Мирабел. – Уеду отсюда в середине четверти домой и постараюсь исправиться. Надоело быть дурочкой. С завтрашнего дня начну новую жизнь, и, может быть, другие девочки станут ко мне лучше относиться». Мирабел встала и включила свет. На её часиках было пять минут девятого – скоро отбой. Она села за пианино и поиграла ещё немного для себя, а когда в девять зазвенел звонок, означающий отход ко сну, отправилась в спальню, полная самых добрых намерений. Мирабел уже представляла, какими приветливыми станут остальные девочки, когда узнают, что она начала новую жизнь. И может, даже близняшки решат, что с ней стоит дружить. Бедная Мирабел! Когда она попыталась лечь в кровать, вдруг оказалось, что она может вытянуть ноги под одеялом только до середины. Девочки очень ловко связали концы простыни с пододеяльником, а Элси, которой этого показалось мало, ещё напихала под сгиб простыни колючих листьев остролиста. Мирабел уколола пальцы ног и громко вскрикнула от боли. – Ай! Кто засунул эту гадость мне в кровать? Я себе все ноги ободрала! Мирабел никогда не слышала про «яблочный пирог» и не могла понять, что происходит. Она с силой двинула ногами, но только порвала простыню. Девочки вокруг помирали от смеха. Они догадались, что Мирабел впервые столкнулась с «яблочным пирогом» и потому понятия не имела, как сложенная вдвое простыня связывается с пододеяльником. Дорис с хохотом каталась по кровати, и даже невозмутимая Анна повизгивала от смеха. – Ну вот, придётся тебе утром показать экономке порванную простыню, – сказала Элси, услышав треск ткани. – Дура ты! Могла бы и сообразить, что происходит. Теперь на уроке труда будешь зашивать простыню. Мирабел от злости швырнула остролистом в Элси. До неё наконец дошло, что случилось, и она ужасно обиделась и рассердилась. После этого ей всё же удалось улечься в постель и укрыться. Остальные ещё немного похихикали, но постепенно успокоились и заснули. Утром Мирабел проснулась раньше всех. Она лежала и размышляла о своём вчерашнем решении. Начать новую жизнь оказалось не так-то просто, но никаких других выходов из создавшегося положения Мирабел не видела. Она вдруг поняла, что не в состоянии вести себя так же глупо, как прежде. В тот момент, когда ей стало за себя стыдно, пропало и всякое желание валять дурака. Мирабел была достаточно умна, чтобы вовремя остановиться. И потому она отправилась на занятия по-прежнему полная добрых намерений. Она будет хорошо работать. Вот Мамзель удивится! А мисс Дженкс обрадуется. Мирабел перестанет грубить мисс Квентин. Она даже простит эту дикую Карлотту за то, что та отдавила ей ногу. И девочки всё-таки увидят, что она совсем не такая плохая, как им казалось, и они тоже начнут новую жизнь и подружатся с ней. Всё будет просто замечательно, а в середине четверти она уедет домой, и все будут так по ней скучать! С такими приятными мыслями Мирабел начала день, который оказался битком набит самыми разными неприятностями. Глава 6 День неприятностей Больше всех радовались, глядя на мучения Мирабел, Элисон и Элси. Элисон – потому что очень расстроилась, когда не смогла выступить на уроке мисс Квентин, ну а Элси вообще уродилась такой злючкой. – Я зашью рукава куртки Мирабел, – сказала Элисон. – Зашью как следует. Ну уж она разозлится! – А я спрячу её учебники, – решила Элси. – Анна, а ты найди резиновые сапоги Мирабел и насыпь в них мелких камешков. Да сыпь в носок сапога. – Может, кто-нибудь другой насыплет? – сказала Анна. – Это же надо тащиться в комнату спортивного инвентаря. Бобби, сходи ты. Элси сбегала до занятий в пустой класс и вытащила у Мирабел из парты несколько учебников и тетрадей. Кроме того, злая девчонка нарочно пролила чернила на домашнюю работу по математике, которую Мирабел сподобилась сделать. «Это научит её вести себя как следует, – сказала себе Элси. – Так, куда бы засунуть учебники?» Оглядевшись, она спрятала книги на самую нижнюю полку шкафа, в котором хранилось разное рукоделие, да ещё прикрыла сверху охапкой размотанной пряжи. Оставалось ещё несколько минут до начала занятий. Элси завертела головой, соображая, что бы ещё такое сделать. На стене висел список дежурств, и Элси быстро пробежала его глазами. На этой неделе была очередь Мирабел наполнять водой вазы с цветами. Элси самодовольно поджала губы. Можно вылить из ваз всю воду. Цветы начнут вянуть, мисс Дженкс это заметит, и Мирабел попадёт! И Элси выплеснула в окно воду из четырёх больших ваз, а потом поспешно вернула цветы на место. А тут как раз и звонок прозвенел. Девочки начали заходить в класс, рассаживаться за партами. Элисон встала у двери, чтобы распахнуть её перед мисс Дженкс. Мирабел, войдя, огляделась по сторонам в надежде, что кто-нибудь ей улыбнётся и тогда она сможет сообщить, что начала новую жизнь. Но никто на неё не смотрел. Только Элси зыркнула, но тут же толкнула локтем Анну, и обе отвернулись. – Идёт! – громким шёпотом объявила Элисон. Ученицы сразу перестали болтать и вскочили с мест. Наступила тишина. Мисс Дженкс очень строго следила за дисциплиной и вежливыми манерами в классе. – Доброе утро, девочки, – сказала учительница, опуская книги на стол. – Садитесь, пожалуйста. Сегодня мы… Боже, Элисон, что это у тебя на левой руке? – Браслет, – хмуро ответила Элисон. Класс захихикал. Браслет был чрезвычайно похож на тот, что носила мисс Квентин. Элисон очень нравилось носить всё, что хотя бы отдалённо напоминало одежду или украшения мисс Квентин. – Элисон, мне уже надоело просить тебя снять ленты, брошки, браслеты и бог знает что ещё, – проговорила мисс Дженкс. – Я скоро поседею от ваших с Мирабел фокусов. Надо сказать, что волосы у мисс Дженкс были ярко-рыжие, без единого седого волоска. Девочки заулыбались, но рассмеяться никто не решился, поскольку пока было непонятно, в каком учительница сегодня настроении. – Дай мне свой браслет, Элисон, – утомлённо сказала мисс Дженкс. – Ты сможешь получить его через неделю с условием, что за это время мне ни разу не придётся просить тебя снять какие-нибудь рюшечки или оборочки. Элисон обиженно протянула ей браслет. Легкомысленная девочка прекрасно знала, что носить украшения со школьной формой запрещено, но всё равно продолжала наряжаться. – А сейчас достаньте, пожалуйста, учебники по математике и упражнение, которое было задано на дом, и мы продолжим решать примеры, – сказала мисс Дженкс. – Они очень похожи на те, которые мы разбирали вчера. Проработайте их, а если что-то будет непонятно, скажете мне. А пока подходите по очереди с домашней работой, и мы её вместе посмотрим. Все застучали крышками парт, доставая учебники. Из пеналов вытряхивались карандаши, открывались тетради. В общем, шла подготовка к работе. Мирабел полезла в парту за учебником по математике. Как странно! Его там не было. – Ты не брала мой учебник? – шёпотом спросила она у Дженет. – Не шептаться, – проговорила мисс Дженкс, у которой был слух, как у рыси. – В чём дело, Мирабел? Опять очередная глупость? – Нет, мисс Дженкс, – робко ответила Мирабел. – Просто я не могу найти учебник по математике.