– Довольно, Мирабел, – успокаивающе произнесла мисс Дженкс. – Ты устала и перенервничала. Скоро привыкнешь, и тебе у нас понравится. – Ничего подобного! – вспыхнула Мирабел. – Не привыкну и не понравится. И вообще, я не собираюсь ничего делать. Какой в этом смысл, если всё равно уеду через полчетверти? – Ну это мы ещё посмотрим, – заметила мисс Дженкс. – А пока успокойся, выпей чаю и съешь чего-нибудь. Ты, наверное, проголодалась. Девочки разглядывали Мирабел. Они не привыкли к тому, чтобы люди вот так запросто кричали при всех о своих личных проблемах. Мирабел неприятно удивляла их, но и вызывала любопытство. – Сначала я подумала, что приехало ещё одно Несчастное Создание, но теперь мне кажется, что она просто капризная и избалованная, – сказала Пат. – Да, похоже, во втором классе будет захватывающе интересно! Глава 3 Две старосты и две новенькие Мисс Дженкс назначила старостами класса обеих второгодниц. Она обсудила этот вопрос с директрисой школы мисс Теобальд, и они решили, что, возможно, новое поручение поможет девочкам взяться за ум. – Элси – недобрая девочка, – сказала мисс Дженкс. – В школе её не любят, а ей хочется нравиться всем. Вот она и злится и мстит другим, как может, и говорит про них гадости. А Анна – лентяйка до мозга костей, она и пальцем не двинет, пока её не заставишь. – Что ж, обеим не повредит почувствовать немного ответственности за что-нибудь или кого-нибудь, – задумчиво произнесла мисс Теобальд. – Это поднимет Элси в собственных глазах и даст ей возможность проявить те хорошие качества, которые у неё есть. Анне же придётся пошевеливаться, чтобы удержать хотя бы остатки уважения со стороны окружающих. Пусть попытаются. – Даже не представляю, как они сработаются, – с сомнением сказала мисс Дженкс. – Они друг друга терпеть не могут. – Ничего, пусть пробуют, – ответила ей директриса. – Элси живая и подвижная, может, она сумеет расшевелить Анну. А Анна слишком ленива, чтобы злиться. Возможно, она будет гасить недобрые вспышки Элси. И поверьте, я тоже не уверена в результате. Элси Фэншоу была очень довольна, что её назначили одной из старост. «Конечно, гораздо лучше быть старостой в единственном лице, – рассуждала про себя Элси, – но, после того как тебя целый год клевал весь второй класс, так тоже очень даже неплохо. Уж я-то сумею всех прижать к ногтю и заставить меня слушаться, уж я-то на них отыграюсь. Воспитаю этих глупых первоклашек, чтобы подчинялись мне беспрекословно. А Анна, эта лентяйка, будет соглашаться со всем, что я делаю. Заставлю их соблюдать все правила до единого и ещё несколько собственных придумаю. А если кто-то начнёт возникать, мигом старшим пожалуюсь. Да, стоило остаться на второй год, чтобы стать старостой класса!» Надо сказать, бывшие первоклашки догадывались о планах Элси. Хотя они знали её не очень близко, но многое слышали от других и потому прекрасно понимали, что Элси попытается, как она сама выражалась, отыграться на них. – Вот уж чего староста точно не должна делать, – сказала Дженет. – Она должна быть примером для нас, а иначе какой смысл быть главой коллектива? Взять, например, нашу Хилари, когда она была старостой первого класса, – отличный товарищ, участвовала во всех проделках, но при этом всегда умела вовремя остановиться и не подставить остальных. – Я не выношу Элси, – заявила Карлотта. – Так и хочется врезать ей хорошенько! – Ах, Карлотта! – воскликнула Бобби, делая вид, что потрясена до глубины души. – Неужели ты до сих пор не избавилась от этой привычки? Что скажет Элси? Подошедшая сзади Элси услышала последние слова Бобби. – Что я скажу о чём? – заинтересовалась она. – Да так, ни о чём особенном, – ухмыльнулась Бобби. – Просто Карлотта сказала, что ей хочется кому-нибудь врезать. – Пойми, Карлотта, ты теперь во втором классе, – холодно произнесла Элси. – Не может быть даже разговора о том, чтобы кому-то врезать. – Ну а у нас есть разговор об этом, – сказала Карлотта. – А разве тебе не любопытно, кому я хочу врезать? Уловив в звонком голосе Карлотты угрожающие нотки, Элси надменно вздёрнула нос. – Нет, меня совершенно не интересуют твои привычки в области драк, – бросила она и гордо удалилась. – Заткнись, Карлотта, – посоветовала Бобби, – и не приходи в своё испанское бешенство. Достаточно ты изводила Пруденс в прошлой четверти. – Слава богу, что хоть Простоквашу Пруденс выставили из школы, – вздохнула Карлотта. – Если бы ещё она вернулась, я бы точно здесь не осталась! Второклассницы сидели в общей гостиной – играли, доделывали уроки, болтали. Все любили это время. В одном конце комнаты гремело радио, и Дорис с Бобби изображали под музыку ужасно смешной танец. Глэдис Хиллман сидела в уголке со своим обычным несчастным видом. Никто не мог понять, что она из себя представляет. Изабель вдруг стало её жалко. – Пойдём потанцуем, – предложила она, подойдя к Глэдис. Но та лишь замотала головой. – Что с тобой? – спросила Изабель. – Скучаешь по дому? Это скоро пройдёт. – Не трогай меня, – проговорила Глэдис, – я же тебя не трогаю. – Трогаешь, – возразила Изабель, – и даже очень. Я не могу смотреть, как ты сидишь совсем одна, такая несчастная. Может быть, ты никогда раньше не жила в школе? – Нет, – сказала Глэдис, и её глаза снова налились слезами. Изабель почувствовала лёгкое раздражение. Неужели у Глэдис нет ни капли мужества? – Тебя ничто не радует, – сказала она. – Ну хоть что-то тебе нравится? Какие-то уроки, или игры… или что-нибудь? – Мне нравится актёрское мастерство, – неожиданно ответила Глэдис, – и лакросс. И всё. Но только не здесь. Здесь мне ничего не нравится. Больше она говорить не захотела, и Изабель пришлось отступить. – Безнадёжно! – сообщила она Пат. – Глэдис вся состоит из слёз и жалости к самой себе. Если она так и не наберётся твёрдости, то просто растечётся когда-нибудь, как кисель, до полного испарения, а мы этого даже не заметим. Иногда мне кажется, что Мирабел и то лучше, чем Глэдис. Мирабел была ещё одним источником раздражения и в то же время веселья для второго класса. Она вела себя невыносимо грубо и каждый день напоминала всем, что пробудет здесь не дольше половины четверти. – Не говори мне больше об этом, – однажды умоляюще воскликнула Бобби. – Ты даже не представляешь, как я счастлива, что через полчетверти ты уедешь. Это единственное светлое пятно в моей жизни. Но предупреждаю сразу: не очень-то хами Мамзели, не то полетят клочья во все стороны. И не особо задирай нос перед нашей дорогой старостой Элси Фэншоу, а то получишь как следует. Элси – совсем не дурочка, в отличие от тебя. – Я не дурочка! – вспыхнула от возмущения Мирабел. – Вам только кажется, что я глупая, потому что я ничего не хочу делать. Вот если бы вы слышали, как я играю на пианино и скрипке, то тогда бы вы поняли! – Да ведь ты не занимаешься музыкой! – удивилась Бобби. – И хоть бы раз рот открыла на пении! Мы все решили, что ты не в состоянии спеть ни одной ноты! – Зато вы-то как раз и можете спеть только одну ноту! – грубо ответила Мирабел. – Боже, ну и школа! Я всегда знала, что школа-интернат – это ужас, но не до такой же степени! Ненавижу жить вместе с толпой невоспитанных девчонок, которые так задаются только потому, что прожили здесь год или два. – Ну всё, ты мне надоела! – И Бобби ушла, ворча: – Ты, да ещё это Несчастное Создание, да ещё Вредина Элси… кошмарно четверть начинается! Мисс Дженкс обращалась с Мирабел очень строго. – Не хочешь работать сама – не мешай другим, – сказала она девочке. – У тебя есть три варианта, моя дорогая: ты можешь сидеть в классе и работать, можешь сидеть в классе, ничего не делать и не произносить ни слова, ну а если не можешь молчать, будешь стоять возле класса в коридоре до конца урока. Сначала Мирабел решила, что самый лучший вариант – разозлить мисс Дженкс, чтобы та выгнала её из класса. Но стоять под дверью, дожидаясь, когда все выйдут на перемену, оказалось очень скучно. Кроме того, Мирабел опасалась, что её увидит мисс Теобальд. Хотя Мирабел очень громко кричала, что ей плевать на всех, на всех в этой дурацкой школе Сент-Клэр, она здорово побаивалась спокойную, сдержанную директрису. – А ты говорила мисс Теобальд о том, что не собираешься учиться здесь дольше половины четверти? – поинтересовалась Пат у Мирабел. В начале четверти директриса проводила у себя в кабинете встречу поочерёдно с каждой ученицей. – Конечно! – небрежно тряхнула головой Мирабел. – И я так и сказала ей, что меня не интересует ничьё мнение, даже её. Конечно, это была неправда. То есть Мирабел собиралась много чего сказать, но как-то так вышло, что мисс Теобальд высказалась первой. Бросив серьёзный взгляд на девочку с покрасневшими глазами, она велела ей сесть. Мирабел только открыла рот, но мисс Теобальд не дала ей заговорить. – Мне нужно дописать письмо, – сказала она. – А потом мы поговорим. Она заставила девочку ждать десять минут. За это время Мирабел успела всмотреться в спокойное лицо директрисы и почему-то оробела. Нагрубить такому человеку было… непросто. И чем дольше девочка ждала, тем сложнее становилось сказать всё, что она собиралась выплеснуть сгоряча. Наконец мисс Теобальд подняла голову. – Ну, Мирабел, – проговорила она, – я знаю, что ты расстроена, рассержена и возмущена. Твой отец настоял на том, чтобы отправить тебя в школу, потому что ты избалована и делаешь жизнь своих родных невыносимой. Ты обижаешь младших брата и сестру. Твой отец выбрал Сент-Клэр, поскольку надеется, что мы сможем помочь тебе. Нет, не перебивай меня. Поверь, я знаю всё, что ты хочешь сказать. Но ты ещё не знаешь, что собираюсь сказать я. Последовала краткая пауза, которую не решилась нарушить даже Мирабел. – У нас перебывало много трудных девочек, – продолжила мисс Теобальд, – и мы гордимся тем, что смогли помочь им стать лучше и найти себя. Видишь ли, Мирабел, трудные дети нередко скрывают что-то в себе – что-то особенное, чего нет у обычных детей. – Что скрывают? – сама того не желая, заинтересовалась Мирабел. – Ну, иногда у трудных детей обнаруживаются выдающиеся способности к чему-либо, может быть, к музыке или актёрскому искусству. Или оказывается, что они обладают прекрасными качествами – редкостной смелостью, например. Пока неизвестно, есть ли у тебя какие-либо таланты или ты просто избалованная, непослушная девочка, но мы скоро узнаем. Пока я прошу тебя только об одном: за эти полчетверти дай возможность себе и мне понять, стоишь ли ты наших усилий. Если нет, мы сами не станем держать тебя в нашей школе и будем рады, если ты уедешь. Это было настолько неожиданно, что Мирабел опять не нашла что ответить. Она собиралась сказать, что ничто на свете не заставит её остаться в Сент-Клэре дольше половины четверти, а тут вдруг мисс Теобальд первая заявила, что не желает её видеть дольше этого срока, если… если она не стоит того! Если она не стоит! «Мне плевать, стою я вашей школы или нет! – возмутилась про себя Мирабел. – И как папа посмел написать про меня такие вещи? Почему он докладывает мисс Теобальд о наших личных делах?» Она даже решилась заговорить об этом вслух. – По-моему, папа поступил ужасно, когда рассказал вам обо мне всякие гадости, – проговорила она дрожащим голосом. – Он рассказал только мне, потому что я разбираюсь в этом, – ответила мисс Теобальд. – Ну а ты сама разве не доложила о своих личных делах, Мирабел? Мне показалось, что сегодня за чаем ты проговорилась о них всей школе.