― То-то же. На сегодня с тебя хватит. И все-таки мешок этот я пока оставлю тут, но надеюсь, мне не придется им воспользоваться. Помни, что я тебе сказал, и в следующий раз прояви больше уважения к моим словам. Надеюсь, ты усвоила урок. Идем, ― обратился он к членам своей банды. Все вместе они двинулись в сторону школы. Остальные мажоры, молчавшие до этого, наперебой заговорили. Я слышала, как они обсуждают приключившуюся со мной истерику. Смеются… Я все еще продолжала плакать, сидя на этом настиле рядом с кромкой воды — так просто это было не остановить. Унизительно. Больно. Страшно. Нет, Орлов так и не исполнил своей угрозы. Но того, что он сделал, оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы сломать меня. * * * Я лежала на кровати, уставившись в потолок невидящим взглядом. Популярные девчонки и их злые козни. Орлов с его угрозами. Руслану удалось меня сломать, лишить способности сопротивляться — одной мысли о том мешке с камнями хватило, чтобы уничтожить мою волю. Обратить ее ничто. Зазвонил телефон. ― Алло? ― прошептала я. ― Доченька, ну как ты? ― зазвучал звонкий бодрый мамин голос. ― Устроилась? Ну, как новая школа? По щекам покатились слезы. Мама… ― Все хорошо, ― я постаралась проглотить ком, вставший в горле, ― познакомилась с хорошими девочками. На дом задали много, но это ничего. Тут красиво. ― Как я рада! А что у тебя с голосом? Неужели простудилась? ― Да, немного… ― Одевайся потеплее, осень все-таки, пора простуд! А мы готовимся к отъезду — уже упаковали последнюю коробку. Я закусила губу. Почему же я не поехала с ними?.. Отступать было поздно, я знала об этом с самого начала. Даже если я прямо сейчас признаюсь маме в своей слабости… она просто еще сильнее распереживается. Будет нервничать. ― Мажешься кремом? Темные очки не забыла? ― в ее словах и так было слишком много беспокойства. ― Готовишься к экзаменам? Всего один год, но он самый важный. Не бойся просить о помощи ни ребят, ни учителей, если что-то непонятно. Ты так долго к этому шла! Но постарайся меньше нервничать, не зацикливайся на максимуме, верь в себя. Знала бы ты, как мы тобой гордимся! Нет, я не могу повернуть назад. Я должна готовиться к поступлению, и выхода у меня нет — оплатить обучение родители не смогут. Мама говорит мне меньше нервничать… но это просто невозможно. Одна мысль о том, что я могу не справиться, способна убить меня, точь-в-точь, как мысль о глубине. Родители вложили столько сил. Мы с Борей — это все, что у них есть. Но он никогда не сможет поступить в институт. Не сможет работать. Не сможет ходить. Остаюсь только я. А значит, я на целый год застряла в этой ужасной школе. Будет тяжело — мне было это известно с самого начала. Да только я и представить себе не могла, как тяжело мне здесь будет. Хм, а ведь завтра воскресенье… Договорив с мамой и пожелав им всем доброго пути, я набрала другой номер. Номер, который знаю наизусть. ― Привет! Не занят? * * * ― Зефирка! ― улыбаясь моей любимой чуть кривой улыбкой, Дима раскрыл мне свои объятия. Я бросилась к нему со всех ног, смеясь и снова чуть ни плача. О-о-о! Мне было просто необходимо увидеть знакомое лицо! После всего, через что я прошла, после всех угроз и треволнений, кажется, только эти объятия и могли исцелить меня. Мне очень нужен был рядом кто-то любящий и заботливый. Дима на голову меня выше, симпатичный, сильный (не качок, как Орлов, конечно, просто тренированный), у него густые блестящие волосы, почти черные, и темно-зеленые глаза. Кожа практически такая же светлая, как у меня, только в отличие от моей, способна загорать на солнце. Его лицо и руки полностью покрыты веснушками — его внешность они ничуть не портят, наоборот, придают ему задорный вид. ― А где Кеша? ― немного позже, уже полностью придя в себя и чуть отстранившись, огляделась в поисках его скутера. ― Боюсь, Иннокентий испустил свой последний вздох, ― покачал головой парень. ― А как же ты сюда добрался? ― На электричке. Подумаешь, всего две пересадки и три часа дороги! ― О господи… И хотелось бы мне сказать, что не стоило ехать, но я просто… не могу. Знал бы ты, какие это были тяжелые дни! ― Что, домашки много задали? ― хмыкнул. ― Нет. Нет, Дима. Это не школа, а какой-то змеиный клубок! ― Ну, рассказывай! Вместе мы обошли озеро (оказавшееся рекой Саминкой, которая только выглядела, как озеро), пересекли лесок и вышли к парку, разбитому возле замка Мейендорф. По дороге я в красках рассказала ему о своих злоключениях. По окончании моего рассказа Дима еще несколько минут молчал. ― Жалею. Прости, честное слово жалею, что не уехала с родителями. Мы бы с тобой справились — всего один год, в конце концов. Переписывались бы, созванивались по скайпу! ― Да не парься ты так. Кислота и грибы не так уж и опасны. Я знала, что он просто пытается меня подбодрить. Такой он человек, сам никогда не парится и мне не позволяет. Говорит, что я слишком нервная, гиперответственная, что слишком боюсь неудач. Не знаю, мне его слова никогда особо не помогали расслабиться, но мне было приятно думать, что мы друг друга дополняем в этом смысле. ― Дима, я переживаю о том, что еще они могут со мной сделать! ― Угу. ― Может, хоть посочувствуешь? ― Да. Сочувствую, что тебе оказывает знаки внимания негласный король вашей школы. На секунду я растерялась. Вообще, такой реакции можно было бы ожидать, если бы я все ему рассказала — о тех взглядах, словах «она похожа на фарфоровую куклу», гадкой клевете Кати. Но мне хватило ума все это опустить. ― Какие знаки, Дима? Он чуть в реку меня не скинул! ― Ага, за то, что ты вопреки его словам с каким-то мажором прогулялась? Не смеши, Зефирка. Ладно, такой реакции действительно можно было ожидать. С той минуты, как я рассказала ему о своем переходе в эту школу, он не переставал беспокоиться, что я найду себе нового парня, какого-нибудь красавчика, родившегося с золотой ложкой во рту, который увезет меня в свое альпийское шале. Да только раньше я его слова воспринимала как шутку. Ну, легкую ревность, вполне понятное беспокойство, не имеющее под собой оснований. Но сейчас… Я разразилась долгим горьким нервным смехом. Да-да. Знаки внимания. Я прямо со всех сторон чувствую это внимание. Татуированный король говорит, что хочет меня испортить. Его сводный брат втирается ко мне в доверие, чтобы затем кинуть под колеса поезда. Вредные мажорки завидуют чему только можно и нельзя (серьезно, было бы чему завидовать). Ну, просто сказка про Золушку, блин! ― Ну, хоть ты не нагнетай, прошу тебя! ― Ладно, ― он тяжко вздохнул. ― Просто, Арина, ты же… домашняя девочка. И наивная! Не знаешь, что творится в головах у парней. А я знаю. Какой-нибудь богатый козел обязательно увидит, какая ты, захочет тебя у меня забрать, а ты и сопротивляться не станешь. ― Увидит, какая я? ― застенчиво и радостно улыбнулась. Вот такие разговоры мне были очень даже по душе! ― Да, ― остановившись, Дима заглянул мне в глаза, заправил прядь волос мне за ухо, ― вот такая. Как белая роза… нежная и хрупкая. Прислонив меня к стволу березы, он провел ртом по моей щеке, раскрыл мои губы своими. Я вздохнула… Окончательно расслабилась. Наконец, почувствовала себя в безопасности. М-м-м… Дима умеет целоваться. Умеет заставить меня почувствовать себя особенной. Не знаю, любовь ли это, но мне с ним очень хорошо. Поцелуй длился и длился до бесконечности, и все-таки недостаточно долго ‒ я с тоской думала о том моменте, когда он должен был прерваться. О моменте, когда мне придется вернуться в эту богом проклятую школу. Тут внезапно мной снова завладело это странное ощущение ‒ я будто почувствовала влияние того самого магнитного поля, которое обычно исходило от Руслана. Краем глаза заметила движение. Волоски на руках и шее встали дыбом. Я напряглась, мои губы замерли на Диминых губах.