— Из пистолета, и из «калаша» немного, — ответил я. — Вот и с тем, и с тем тренируйся. Чем больше патронов в тире сожжешь, тем лучше в деле окажешься. Ну на деле, то есть. А насчет того, что по интерфейсу целиться учиться надо, ты прав, без этого никуда. А по уму тебе бы еще и ускоритель рефлексов поставить. — Ага, — фыркнул я. — И «руки-базуки». Конечно, есть у меня деньги на ускоритель рефлексов. — Заработаешь, — вполне серьезно ответил Чех. — Ты только учти, что деньги можно на разные вещи тратить. Можно на баб и бухло, на наркоту. А можно в себя вкладываться, в свою прокачку, навыки, в импланты новые. Чем лучше у тебя железо, тем проще будет деньги заработать. — Я не уверен, что мне это по душе, — ответил я. — Я же долг отрабатываю. Может быть, после того, как долг отработаю, на нормальную работу вернусь, не вечно же мне с пушками по городу носиться. — Не думаю, — я понял, что наемник прячет улыбку, но комментировать он ничего не стал, и только еще раз приложился к кружке со своим кофе. Вдруг он встал, залпом допил кофе в своей кружке, и поставил ее на стол. Надел сумку, которую я принес, через плечо и сказал: — Пошли, наши подошли. Нам еще за город надо выехать. Я тоже встал и двинулся следом за ним. Мы покинули клинику Ника и пошли к лестнице, ведущей вниз. И тут я понял, что тревожило меня все это время, начиная с того самого момента, как я очнулся. Я до конца не осознавал эту мысль, но она все равно постоянно вертелась у меня в голове. Вот Чех, да. Он наемник. Он возит формулы наркотиков для каких-то сомнительных заказчиков в пустоши, он ходит по городу с незарегистрированным стволом. Он выполняет различные задачи решал, от краж и корпоративного шпионажа до убийств. Он давным-давно находится за чертой закона. Как ему удается выжить? Как он по-прежнему не оказался за решеткой? Да, он крутой парень, его тело набито боевыми имплантами, а в башке у него интерфейс и виртуальный помощник. Но закон, полицейские и вот это вот все — это же нечто гораздо более могущественное? Да, есть корпорации, могущество которых измерить я вообще затруднялся. Но есть и правительство, которое само по себе тоже корпорация, только их бизнес — вся Россия. И наемник, несмотря на всю свою крутость оказывается очень маленьким человеком. Одним из винтиков. О его работе знают, но все равно ничего не делают? Он сам работает на корпорации? Он просто достаточно незаметен? Но он ведь все равно преступник. С другой стороны, а кто теперь я? Мы спускались с третьего этажа вниз, на подземную парковку, а у меня в голове продолжала кружиться мысль. Кто теперь я, после той драки у клуба? Кто я, после того, как сходил в Квартал убил и покалечил шестерых человек, и привез оттуда груз наркотиков? Нет, не поймите меня неправильно, я не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что кого-то там убил. Ублюдки сами напросились. И если бы не я, то кто-нибудь другой все равно всадил бы им по пуле в башку или нож в печень. Но я ведь, получается, тоже преступник? И тогда я спросил об этом у Чеха. — Единственное, что делает тебя преступником в Новой Москве — это если ты попадешься, — ответил наемник. — Все остальное — ерунда. Ты можешь творить все, что угодно, но если ты попался… Он не продолжил и открыл дверь, ведущую в гараж. Возле одной из машин нас уже ждали двое. Я подсознательно ожидал увидеть тех самых парней, с которыми схлестнулся у клуба, но нет, это были другие. Судя по виду, тоже наемники, но калибром поменьше, чем сам Чех. Черт, сколько же платят за это дело, если деньги они будут делить аж на троих? Меня, понятное дело, в расчет стоит не брать, мне никто ничего не заплатит. Хорошо, если с долга еще десятку скинут, если все пройдет спокойно. А вот если не очень… Нет, лучше бы оно прошло спокойно. — Это Гвоздь, это Щерб, — познакомил меня со своими товарищами Чех. — А это Женя. Грузимся в тачку, парни, нам нужно быть на месте до заката. Глава 6 Мы выбрались из Новой Москвы теми же путями, которыми пользуются диггеры и контрабандисты, объехали пограничные посты через одну из многочисленных дыр в заборе. Кроссовер Чеха вполне позволял нам при необходимости погнать без дороги, как мы и поступили. Выключили фары и проскочили, после чего какое-то время ехали дальше так. Эти места патрулировались с воздуха, и нарваться на военных нам совсем не улыбалось. Чех то ли знал расписание, по которому тут ездили, то ли его решала попросту подмазал, кого нужно, чтобы люди, охранявшие периметр, какое-то время посмотрели в сторону. А может быть, дело было и в том, и в том. А потом наемник включил фары и погнал в сторону заброшенного и мертвого города. Как я понял, всем вообще наплевать, что творится в Старой Москве. Поэтому тут прячутся разыскиваемые преступники, отчаянные должники и прочие маргинальные элементы. Вот почему здесь проводятся нелегальные сделки по продаже оружия и наркотиков. Но все было не так уж и просто. Да, я бывал на самой окраине пустошей, посмотрел издалека на совсем невысокие по современным меркам дома, но внутрь не сунулся. Мозгов хватило даже у подростка, которому в голову внезапно пришла мысль отправиться на поиски приключений. Если в пустошах, окружавших Старую Москву было еще более-менее безопасно, то в самом городе все совсем не так. И дело даже не в опустившихся бомжах, живущих там, любой из которых может перерезать тебе горло или вбить нож в печень. Не в диггерах, которые вполне могут присовокупить к своей добыче то, что получится снять с твоего трупа. И не в том, что можно было нарваться на сделку бандитов, которые, разумеется, не захотят оставлять в живых случайного свидетеля. Глубины Старой Москвы, ее центр, до сих пор отравлены газом и вирусами, которые распылили там во время Войны. А еще там бродят твари. Никто не знает, что именно это за твари: то ли изменившиеся животные, то ли специально выращенные мутанты, которых натравили на горожан. Я сам не знал, что и думать. Школу-то я закончил и основы биологии знал, так что не был уверен, что обычные звери могут измениться до такой степени, да еще и за такой короткий срок. Ведь с Войны прошло едва ли сорок лет. С другой стороны, если бы это были твари, специально выращенные в лабораториях, то как они прожили сорок лет? А если уж они могли размножаться, то это совсем глупость. Боевых мутантов нужно стерилизовать, иначе через какое-то время они станут представлять нешуточную проблему уже для победителей. Но про тварей рассказывали много, в сети была куча видео, которые выкладывали счастливчики, выжившие после встречи с ними. В детстве я жадно глотал информацию об этом, воображая, что однажды встану во главе отряда, который будет на этих самых мутантов охотиться, а заодно и таскать оставленные жителями Старой Москвы ценности. Нет, старые деньги уже были не в ходу, тем более, что в них было слишком много нулей. Нумизматам они не были интересны, из-за своей распространенности, так что ценности у них не было никакой. А вот золото и драгоценности, предметы искусства и прочее барахло, которого в мертвом городе осталось немало, представляли интерес даже сейчас. Другое дело, что окраины уже обобраны, а в центр никто в здравом уме не сунется. Так что, скорее всего, все, что там хранится, рано или поздно сгниет и истлеет. Мы гнали по разбитому от времени и погоды асфальту. На больших дорогах машин практически не было, жителей города эвакуировали централизованно, так что их очистили специально. Во дворах же гнилых остовов должно быть полно. Их даже на металлолом не таскают, бессмысленно. Кроме движка ничего металлического в них нет. Наемники, что ехали со мной, молчали. Чех был сосредоточен на дороге, а остальные, похоже, были просто не из любителей трепать языком. Я подумал, было, завести разговор, но как-то не решился. Хотели бы поболтать, сами бы начали, а так они даже не спросили, кто я, и зачем Чех потащил меня за собой. Сидя на заднем сидении в и пользуясь тем, что мы находились в почти полной темноте, я косился на своих попутчиков. Тот, кого звали Гвоздем, был здоровенной детиной, ростом почти на голову выше меня. Его кожаная куртка сидела на нем слишком плотно из-за бугрящихся мышц, руки были заменены на «базуки», но уверен, что стрелять ему это не мешало. А если на нем еще и подкожная броня есть, то остается только радоваться, что такой человек на моей стороне. Второй же, Щерб, сидевший на переднем пассажирском сиденье, был чернявым бородатым парнем, не очень высоким, но худым и жилистым. Руки у него были свои, да и вообще какого-то железа я не заметил. Впрочем, я и не мог сказать, что имел наметанный взгляд и вообще сильно разбирался во всех этих штуках. У меня-то, например, имплантов не было вообще кроме оптики и биомонитора. Ну и теперь, конечно, еще и кое-каких синтетических органов. Чех уверенно гнал машину вперед по разбитым дорогам. Высотки Старой Москвы с каждой секундой приближались, и скоро мы въехали в ее пределы. Уж не знаю, по чему ориентировался наемник, навигатор, конечно, у него был, но карт в открытом доступе не имелось. Похоже, он бывал здесь не в первый раз, и более-менее знал эти места. Интересно, а как мы будем возвращаться? Наверное так же, все вместе, на одной машине. И когда, сегодня ли или останемся ночевать в Старой Москве? Уверен, что у наемников тут есть схрон, и даже наверняка не один, но сомневаюсь, что они захотят его мне показывать. Я, конечно, знал, что некоторые диггеры уходят в Старую Москву и на несколько дней, а кое-кто, так и вообще живёт здесь. Но все равно, ночевать в руинах мертвого города было страшновато. Даже несмотря на то, что со мной были крутые и явно опытные парни, типа Чеха и его команды. Скоро наёмник свернул во двор, проехал мимо поднятого шлагбаума и остановил машину. Напротив нас стояло еще две тачки, и они обе не были похожи на развалюхи из времен до Войны. По крайней мере, они точно были на ходу. Нет, ничего особо крутого в этих машинах не было, одна из них представляла собой микроавтобус, а вторая была легковой «Ладой Надеждой». Обе машины были отечественными, видимо, основное свойство, которое от них требовалось — это неприметность. Когда мы подъехали, оба автомобиля включили фары и осветили нас. Вокруг стояли люди, и вот про них совершенно нельзя было сказать, что они неприметные. Большая часть была одета вычурно в кожаные куртки и джинсу, на всех было очень много татуировки, а у кого-то тату было прямо на лице. Вот уж не знаю, кем надо быть, чтобы захерачить себе партак прямо на роже. Почти все они были вооружены, у кого-то были пистолеты, а у кого-то и автоматы. Однако на нас оружия они не наводили, а большей частью смотрели по сторонам, понимая, что мы вовсе не в безопасном месте. Безоружны оказались только двое: смешной мелкий лысоватый парень в синих джинсах, бежевом джемпере и очках, и мужчина в костюме и с длинными усами. Кто сейчас вообще носит костюм, если он не официальное лицо, и не представитель корпорации? Мы что, привезли сюда наркоту по заказу корпораций? — Ну что, приехали, — проговорил Чех. — Говорить буду я. За стволы не хвататься, но всем быть наготове. Решала надежный, до этого не кидал, но хрен знает, что у этих парней вообще в головах может быть, так что секите во все стороны. Если разговор не так пойдет, я сигнал подам, скажу «ну как скажешь», это значит, что пришло время мочить всех, кого видите, — он помолчал пару мгновений, после чего сказал. — Ладно, пошли пацаны. Я дернул на себя ручку и одновременно толкнул дверь, вышел из теплого салона, поморщился. Холодно было, поздно уже, ночь. Да и теплее всегда в населенном городе, там топливо в машинах сжигается и энергия выделяется, там тепло утекает из электросетей. А тут было странно. Хотелось куртку застегнуть, но было нельзя. Пистолет достать в случае чего я тогда уже не смогу. Вдохнув в себя воздух, я понял, что он ничем в общем-то и не пахнет, кроме пыли. Вот ведь странное дело, в городе тебя всегда окружает множество запахов, от машин, от людей, от зданий. Запахов тела, духов, средств гигиенических, запахи бензина и машинного масла, запах выхлопа, запах приготовленной пищи. Даже в казалось бы стерильных местах, типа клиник, пахнет гигиеническими средствами. А тут вот ничем не пахнет, хотя дома вокруг. Мелкий был, когда выбирался сюда, этого не замечал. А сейчас, вот обратил внимание. Мы остановились у машины, Чех же двинулся дальше. Он добровольно шел на риск, если покупатели решат нас кинуть, то ему пуля достанется первой. Впрочем, как по мне, так этот двор был идеальным местом для засады. Достаточно посадить в дом пару парней с дальнобойными винтовками, желательно, оснащенными оптическими прицелами. Ну и чтобы эти парни, конечно, умели из этого стрелять… И все, никому из нас не выжить. Я поежился. Нет, эта поездка будет совсем не легкой прогулкой. Тут едва ли не опаснее, чем в Квартале. Там-то я сумел выбраться, потому что повезло, и потому что действовал резко и непредсказуемо. Здесь же, если нас накроют, то накроют капитально, так, что ни один не уйдет. Украдкой я посмотрел на остальных наемников. Они выглядели абсолютно спокойно. Либо хорошо прятали эмоции, либо были уверены, что все пройдет нормально. Хотя у них-то гарантии от решалы есть. Все гарантии безопасности обычно на них, как и оплата. Если Чех вообще сейчас работает на одного из решал, мало ли, вдруг на него заказчики вышли напрямую. Может быть, решала только свел его с покупателем? — Товар у нас, — проговорил наемник, показывая сумку. — Прямо из Квартала, чистый и свежий. Все, как вы и заказывали. — Давай, — протянул руку усатый мужчина в костюме. — Сперва покажи деньги, — ответил Чех. Мужчина в костюме усмехнулся, махнул рукой, и один из мужиков в кожанках вышел вперед с небольшим чемоданом. Открыл его, повернул в сторону Чеха. Тот наугад вытащил одну из пачек с рублевыми купюрами, пересчитал, кивнул, положил обратно. Да, похоже, что все-таки решала тут не причем. Насколько я слышал, если ты берешь заказ у кого-то из полукриминальных воротил, то и расплачивается потом с тобой он же. А если на сделке имеют место наличные деньги… С другой стороны, хрен его вообще знает. Это все не мое дело. Мое дело — чтобы нас сегодня не завалили, стоять с пистолетом за пазухой и слушать умных людей. Мне-то все равно никто платить не будет, я тут за должника, привлеченного для массы. Наемник снял через голову ремень сумки и передал ее усатому. Дешевая сумка из искусственной кожи совсем не смотрелась с его дорогущим костюмом. Ему бы подошло что-нибудь из натуральной кожи, такое, что стоит как десять моих старых зарплат. Ну а чего вы хотели, сокращение натурального хозяйства. Сейчас все мясо, что есть, либо растительное, либо из насекомых. Вот и на кожу животных никто не выращивает, разве что для каких-то совсем богатых людей. Он открыл сумку, достал из нее чип. Я почему-то представлял, что формулу нам написали на бумажке, но нет, это было бы глупостью. Такие вещи гораздо удобнее записать на электронный носитель, тем более, что он и гораздо компактнее будет. Я ожидал, что он сунет чип в свой индивидуальный разъем, но этого не произошло. Он вдруг жестом подозвал к себе очкарика в бежевом джемпере и передал чип ему. Тот безропотно сунул его к себе в голову. Что, неужели усач боится того, что варщики из Квартала записали на нее какой-то вирус? Я ожидал чего угодно, того, что парень сейчас станет изрыгать пену изо рта, или того, что он забьется в конвульсиях, но нет. Он просто остался стоять на месте, похоже, считывая информацию. Молчание затянулось минут на пять, Чех терпеливо ждал, пока товар, который он принес, проверят. Нам тоже оставалось только ждать и смотреть по сторонам. — Все так, — неожиданно приятным баритоном проговорил очкарик. — Это настоящий прорыв! Мы вполне можем воспроизвести это в нашей лаборатории, а еще у меня есть идеи как улучшить финальный состав с помощью… — Хватит, — прервал его усатый. — Формула та, что нам надо? Это хорошо. Об остальном поговорим в другой обстановке. Рыжий, расплатись с наемниками. В этот момент я ожидал чего угодно, вплоть до того, что он прикажет открыть по нас огонь. Но нет, чувак в кожаной куртке просто шагнул вперед и передал чемодан с деньгами Сергею. — Отгоните машину чуть в сторону, — вдруг сказал мужчина в костюме. — Мы поедем первыми. Выждите несколько минут, и отправляйтесь за нами. Все, парни, снимаемся. Чех, ничего не ответив, развернулся и прошагал к машине. Кивнул нам, и мы сели внутрь, причем чемодан оказался небрежно брошен на среднее сиденье заднего ряда. Я вдруг подумал, что если там еще и доля варщиков из Квартала, то меня опять отправят туда, чтобы занести ее. С другой стороны, это глупо, оплата ими должна быть получена заранее, иначе они не расстались бы так просто со своими секретами. Наемник завел двигатель, развернул машину и сдал задом прямо на разросшийся газон. Однако усач и его компания уезжать не торопились, загрузились в машины, и стояли, будто ждали кого-то. Через пару минут стало ясно, кого именно они ждали: из двух подъездов вышли парни, вооруженные винтовками. Мне внезапно стало душно. Если бы они не хотели бы платить, то ведь в действительности могли бы всех прикопать прямо тут, и на этом все закончилось бы. Нас даже не похоронили бы, оставили б на поживу бродячим собакам и прочей живности, пасущейся на руинах Старой Москвы. Но сейчас все было кончено, мы уже получили деньги, они получили товар, и никаких враждебных намерений никто из нас по отношению к друг другу не проявлял. Все прошло спокойно, теперь нам осталось только вернуться в город, и не попасться полиции. Иначе плакали наши денежки. Когда снайперы загрузились в микроавтобус, машины завелись. Первой в шлагбаум проехала «Надежда», уже за ней поехал и бусик. И тут чье-то массивное тело врезалось в него, столкнуло с дороги так, что тяжелый автомобиль чуть не встал на два колеса. С грохотом он упал обратно, так, что мне даже показалось, как под нами задрожала земля.