— Вот лафа! — неодобрительно покачал головой напарник. — Мы о таких поблажках и не мечтали, воевали во всей этой сбруе и ни о каких микроприводах не слыхивали. — Ну-у-у, — протянул инженер, — это когда было! Прогресс не стоит на месте, лучше бы порадовался. — Ага, прям полные штаны, — все так же угрюмо буркнул Макс. — Ой, ладно, замяли! — разозлился Михаил на неискоренимый пессимизм собеседника. — С тобой невозможно ни о чем хорошем поговорить, Изюм. Все испоганишь! Ну а коли так, то хотя бы не мешай, я буду калибровкой заниматься. Подчеркнуто игнорируя инквизитора, рабочий принялся что-то химичить с экзоскелетом, периодически требуя от Умара выполнять те или иные действия. Согнуть, сжать, наклониться, поднять, подпрыгнуть и много чего еще. Салманов в непонятный ему процесс не вмешивался и строго исполнял все команды. Когда же и с этим было покончено, парень получил разрешение снимать заготовку будущего костюма. — Так-с, Дело практически сделано, — уведомил усач новобранца, все еще прикидываясь, что не замечает Виноградова. — Сейчас я сборщикам задание скину, они подгонку за пару дней сделают. Ну а там чисто механическая работа останется — навесить на скелет полторы тысячи пластин и мелких элементов, которые обеспечат тебе надежную защиту от зубов, пуль и осколков! К концу недели уже приедешь забирать. — Спасибо! — искренне поблагодарил новобранец. Ему внезапно стало очень радостно оттого, что он скоро будет выглядеть как настоящий инквизитор, а не как салабон в тряпичном ЗК. — Это вам спасибо ребята, — широко улыбнулся в усы мужчина. — За героизм и службу. Даже не представляю, каково это, каждый день смотреть в глаза восставшей нежити. Изюм снова проворчал нечто отнюдь не жизнеутверждающее, а вот Умар, напротив, испытал прилив гордости. Наверное, это те самые слова, которые он и хотел слышать, когда соглашался на службу в инквизиции. И пусть их сейчас сказал не отец, не мама, и даже не родные братья, а совершенно посторонний человек, которого парень видит впервые. Но, шайтан задери, как же они согревают душу… Глава 5 И снова белый потолок палаты надо мной, постельное белье со штампами и пресная еда из больничного пищеблока. На этот раз в моем узилище не оказалось даже телевизора, и потому мне от скуки давно уже хотелось лезть на стену. И, кстати, я не спроста упомянул «узилище». У меня в самом деле складывалось стойкое впечатление, что я нахожусь не в лечебном учреждении, а в каком-то изоляторе. Нет, серьезно! Медперсонал со мной не разговаривал, шарахаясь, как от лесного пожара. Если кто и приходил, то обязательно по двое. Причем, пока один менял мне капельницы и проверял аппаратуру, второй стоял у самой двери, не делая и шага в палату. Что примечательно, работники больницы неизменно были замотаны в плотные комбинезоны, прямо как ученые биологической лаборатории, где выращивают смертельные вирусы. Неужели, они считают меня опасным?! Или я успел где-то отличиться, пока был под анестезией? Хотя нет, на счет последнего вряд ли. Удивительно, конечно, но я прекрасно запомнил все происходящее вокруг операционного стола. Словно наркоз на меня подействовал, но как-то не полностью. Я не мог шевелиться, но видел и слышал все, что говорили и делали врачи. Не совсем точно, правда, а скорее схематично и размыто, как в ярком и реалистичном, но все же сне. И ничего предосудительного я абсолютно точно не совершал! Или это и в самом деле мне приснилось? Впрочем, может, в нижегородских клиниках такой строгий регламент установлен на постоянной основе, и я зря себя накручиваю? Но все равно как-то уж странно… Пожалуй, мне стоит в категоричной форме потребовать ответов у первого же, кто сюда войдет. А то томлюсь тут в полной изоляции, как в одиночной камере, разве ж это дело? Твердо вознамерившись так и поступить, я принялся терпеливо ждать, покуда меня не соизволят навестить. И когда спустя часа полтора дверь в палату приоткрылась, я напустил на свое лицо как можно более грозное выражение, но тут же поперхнулся воздухом. А все потому, что ко мне пожаловали далеко не работники клиники с миской каши и новым мешком для капельницы. Не-е-ет. На пороге стоял совершенно незнакомый широкоплечий мужик в кителе ФСБН, на голове у которого красовалась фуражка с расправившим крылья вороном на овале матово-черной кокарды… Позади визитера двухметровыми исполинами высилась пара инквизиторов в полном боевом облачении и с «Косами» в руках, однако внутрь нежданный посетитель шагнул один. Он плотно прикрыл за собой дверь, оставляя бойцов ГУБИ в коридоре, а затем, заложив ладони за спину, неспешно прошелся по палате, сохраняя полное молчание. Интересно, что от меня могло понадобиться дознавателям из «черных кокард?» — Эм… наверное, здравствуйте? — желчно выдавил я из себя, как бы намекая мужчине о правилах хорошего тона. — И вам не хворать, Юрий Артёмович, — бесстрастно ответил служащий. — Впрочем, насколько я осведомлен, проблем со здоровьем у вас уже не наблюдается, ведь так? От того факта, что он обратился ко мне по имени отчеству, меня чуть не выбросило из постели. Не очень приятно осознавать, что попал в поле зрение «черных», ибо ничего хорошего это не сулило. — Не нужно делать такие удивленные глаза, капитан, — вкрадчиво продолжал визитер. — Я из службы внутренней безопасности ФСБН и знаю о вас все. Буквально. Потому со мной вы можете быть полностью откровенным. Как на исповеди. — О чем это вы? — подозрительно приподнял я одну бровь. — В чем, по-вашему, я должен исповедаться? — Я не буду ходить вокруг да около, Юрий Артёмович, — строго припечатал дознаватель. — Вы меня заинтересовали тем, что вот уже третий задержанный вами инфестат поступает опустошенным, в состоянии тяжелой гипонекрии. На фоне ваших чудесных и стремительных выздоровлений после критических ранений это начинает выглядеть весьма странно. Ради вас меня даже откомандировали из Москвы, чтобы провести беседу. — Вы меня в чем-то подозреваете? — А есть нечто такое, что вы утаиваете? — в тон мне отозвался незнакомец. — Кхм… да вроде нет, — осторожно поведал я. — Скрывать мне нечего, все подробности об участии в задержаниях изложены в моих рапортах. Ну, кроме, разве что, последнего инцидента. Так это с вашим визитом связано мое нынешнее положение? — Что конкретно вы имеете в виду? — Пару бойцов в ИК-Б за дверью, — иронично хмыкнул я, — и то, как меня медики избегают и держат в полноценном заточении. — Нет, к последнему ФСБН точно не имеет отношения, капитан, — отрицательно качнул головой дознаватель. — Это больше ваша личная заслуга. Не каждый, знаете ли, день врачи видят человека, у которого расколотые кости заново вырастают за несколько часов. Это даже для инфестата немного… чрезмерно. — А как же Аид? — ляпнул я раньше, чем сообразил, что это не лучшая тема для обсуждения с «черными кокардами». — Вроде бы он и не такое показывал в Кровавую Зиму. — На него не стоит равняться, — с видом мудрого учителя изрек посетитель, — ведь он фигура, можно сказать, легендарная. Пока что его уровень никому не удалось превзойти или даже приблизиться. Но почему вы о нем заговорили? Неужели слава первого инфестата не дает вам покоя? — Да боже упаси! — открестился я от таких предположений. — Как по мне, то лучше б его и вовсе никогда не было. И, в отличие от вас, я не считаю этого убийцу, психопата и мясника легендой. — Что ж, мне нравится ваша искренность, — признался мужчина, чем вверг меня в некоторое смятение. Робкая догадка тусклой лампочкой загорелась в моем мозгу, вынуждая очень тщательно фильтровать слова и следить за эмоциями. Потому что мне вдруг подумалось, что передо мной стоит не обычный человек, а опытный инфестат, внимательно мониторящий каждую эманацию, исходящую от меня. И вот теперь мне стало совсем уж не по себе… — Что такое, товарищ Факел? — притворно округлил глаза дознаватель, подтверждая мои подозрения. — Вы заволновались. С чего бы? — Да как вам сказать… — для виду помялся я, поточнее формулируя мысль. — Просто только сейчас до меня дошло, кто вы есть на самом деле. Раньше я не догадывался, что одаренных берут в следователи. И, должен сказать, ваше внимание меня откровенно нервирует. — Берут, и очень даже охотно, — утвердительно кивнул визитер. — Простой человек никогда не сможет расколоть инфестата или хотя бы гарантированно убедиться, что он таковым является. Однако вы снова со мной честны. Даже удивительно. — А что тут удивительного? — его слова несколько задели меня. — Я вроде бы за время своей службы не давал поводов… — Давайте, я отвечу вам начистоту, Факел, — перебил меня собеседник. — Честность — это то, что я крайне ценю по роду своей службы и по возможности стараюсь отвечать тем же. Хотя и не всегда имею на это право. Но сейчас меня ничто не ограничивает, поэтому признаюсь прямо. Я ждал увидеть инквизитора, свернувшего с праведного пути. Того, кого совратил дар. Думал, что вы слабовольная размазня, уступившая зловещему шепоту кипящего в теле некроэфира. Однако, вынужден признать, первое впечатление вы произвели на меня самое положительное. Я даже рад, что ошибся. — Оу… м-м-м… ну спасибо, наверное, — неуверенно поблагодарил я. Как-то это все странно. С чего бы «черным кокардам» со мной так откровенничать? — А вы с первого взгляда умете определять отступников? — поинтересовался я, когда пауза в беседе несколько затянулась. — Вам этого, к сожалению, не положено знать, — позволил себе холодную самодовольную улыбку дознаватель. — Лучше поделитесь, как вам удается отнимать чужой некроэфир? Вы ведь не станете отрицать, что значительно усилили своей дар подобным образом? После этого вопроса в моем разуме красной сиреной замигала тревожная подозрительность. Хоть я и не мог уловить ни мельчайшего отголоска эмоций этого следователя, но отчего-то мне показалось, что сейчас он проговорился об истинной цели своего визита. Ему или тому, кто его ко мне направил, очень сильно хотелось узнать, как я вытягиваю у некромантов энергию. Вот уж удивительное дело. Неужели, это такая большая тайна? — Знаете, обо всем этом я подробно докладывал в рапорте своему непосредственному командиру. Если вас так сильно интересуют детали и тонкости, то лучше будет обратиться к нему. — Извините, капитан, но я уже обратился к вам, — ощутимо повеяло досадой от мужчины. — Или вы хотите сказать, что отказываетесь отвечать на мои вопросы? — А разве ваш визит меня к чему-либо обязывает? — занял я защитную позицию. — Вроде бы вы признали, что меня ни в чем не подозревают. — Все может очень круто и быстро измениться, — пожал плечами визитер. — Ну, когда изменится, тогда и приходите. Спасибо за увлекательный разговор. С дознавателя моментально слетела маска напускного добродушия и участия, а сам он превратился в концентрированный комок из колючей неприязни и возмущения. Такой яркий коктейль смог уловить даже я. — Не пожалейте о своем решении, Юрий Артёмович, — процедил посетитель, прожигая меня тяжелым взглядом. — Потому что если у ФСБН появится хотя бы малейшее подозрение в том, что вы в свободное от службы время развлекаетесь убийством инфестатов, я с вас не слезу. Защитить вас будет уже некому… Развернувшись на пятках, следователь прямо-таки вылетел из моей палаты, звучно захлопнув за собой дверь. А я, оставшись в одиночестве, смахнул выступившую на лбу испарину. Ну и какого хрена это сейчас было? * * * В Москву меня вернули уже меньше, чем через неделю. Причем, борт с охраной прибыл персонально за мной, поскольку майор Калистратов со своими подчиненными свалил в тот же день, когда мне удалось задержать инфестата. После визита странного безопасника я, грешным делом, решил, что меня будут конвоировать, как опасного преступника, но нет, обошлось. «Косу», остатки боекомплекта к ней и мой пришедший в негодность ИК-Б мне выдали перед выпиской. А со стволом в руках как-то волей-неволей начинаешь себя уверенней чувствовать. В столице же я оказался целиком предоставлен самому себе. Ребята из ГУБИ, что встречали вертолет в аэропорту, предложили подбросить меня до офиса ФСБН, но я попросил сначала заехать на опорный пункт. Нужно было скинуть под защиту сейфов свою амуницию, да сдать винтовку, ведь с такой ношей меня дальше проходной не пустят. А иначе как я Гиштапу доложу о своем прибытии? В общем, сказано — сделано! Быстро избавившись от своего груза, я вызвал такси и двинул отчитываться перед полковником. Заодно хотел поведать ему о подозрительном визитере, который любопытствовал о моих маленьких подвигах. Может, комбат что-нибудь сумеет подсказать, посоветовать или вовсе предостеречь? Примерно выстраивая ход предстоящей беседы, я уже топал по лестнице здания ФСБН, когда чуть ли не лбом столкнулся с подчиненной майора Калистратова. С Эвелиной. — Кхм… здравствуйте, товарищ лейтенант! — широко улыбнулся я. Отчего-то мне вспомнилось, как она мило держала меня за руку, пока мою подстреленную тушу транспортировали в Нижний Новгород. Захотелось как-то отблагодарить девушку за доброту и участие, хоть я и не мог прямо заявить, что Факел это я. Но ведь не полная же она дура, чтоб не узнать того, кто столько дней провел в командировке рядом с ней? — Эм… здравия желаю. Капитан… Моя улыбка сразу померкла, когда я услышал тон, с которым лейтенант Носова со мной заговорила. Теперь в ее голосе не было ни капли того интереса, который она источала, находясь рядом с Факелом. В нем звучало лишь холодное равнодушие и раздражение, с какими люди нередко реагируют на приставание назойливых уличных коммивояжёров. Ну и жирным мазком картину нашу неожиданной встречи довершил уничижительный взгляд, брошенный служащей на мой шеврон с Константиновым крестом. Моя эмпатия колыхнулась, учуяв слабый отголосок пренебрежения и высокомерия, исходящих от девицы. Кажется, я значительно переоценил способности лейтенанта, и она меня вовсе не узнала. Да и вообще, судя по ее типичной реакции на мою форму ГУБИ, я сильно ошибся в ней. Капитан Жарский для нее оказался пустым местом. Ее притягивала и манила только личность инквизитора Факела или тот флер тайны и запретного знания, что ее окружал.