- Пятнадцать лет первого круга. Арсенин закрыл глаза, пытаясь справиться с ударом. - Но ведь… но ведь это по сути смертный приговор, - совсем тихо проговорил он. То ли силы оставили, то ли не мог произнести этого вслух. – Растянутый во времени. Из осужденных на такой срок доживает в лучшем случае два процента.Да и те умирают, не прожив года, после освобождения. - Изначально было год бункера, - глухо проговорил Малешский. - То есть смертный? - Да, но потом взяли в расчет такие смягчающие обстоятельства, как болезнь сына и хоть запоздалое, но все же признание. - Почему вообще такой приговор? Ведь у вас получилось собрать столько доказательств его невиновности?! - Нас кто-то сдал, - голос адвоката звучал слегка отстраненно и невыразительно, как будто подобными интонациями он пытался уменьшить отрицательные эмоции больного от полученного потрясения. – Правоохранительный отдел Комитета оказался в офисе Эрвиндэра именно в тот момент, когда там был я и передавал ему то, что нам удалось найти. Диск тут же забрали, как улику. Эрла и меня обвинили в преступном сговоре и арестовали. Через день мне сообщили, что на том диске, который я передал Эрвиндэру была подставная информация, которую якобы записали в Дранкурском Управлении, когда пытались выявить предателя. - Бред какой. - Возможно, - дернул бровью Малешский, - только этого хватило для нынешнего главы Комитета, чтобы признать Георгия агентом Вестленда, а вестлендское королевство виновным в организации нападения на Карьер, похищении Рун и в смерти нескольких тысяч человек. - Почему все так случилось, Виктор? Олег не договорил свою мысль. Было видно, как ему трудно вообще это делать, но адвокат и без дальнейших объяснений понял, что тот имел ввиду. - Почему правоохранительный отдел Комитета оказался в ненужное время и в ненужном месте? Олег прикрыл глаза в знак согласия. Малешский задумчиво скривил губы. За годы карьеры ему приходилось вести много разных дел и защищать людей, которые ухитрялись наживать могущественных врагов, имеющих обширные возможности. Все его линии связи, которыми он пользовался были защищены от прослушивания, компьютеры, планшеты были закрыты от взломов не меньше, чем правительственные базы данных. Он не имел право рисковать конфиденциальностью своих клиентов. К тому же частенько он со своими помощниками не брезговал такими простейшими способами, как одноразовые карты связи или общественные смарт-автоматы, чтобы невозможно было отследить звонок. - Слили… инофрмацию, - опять вступил разговор Олег. – Кто? - Пытаюсь сейчас это выяснить, - дал довольно расплывчатый ответ Малешский. Понять, кто это мог сделать было не так сложно. У него было не много людей в этом деле, которые знали о его встрече и которые имели доступ почти ко всей информации. Видимо, это и была его главная ошибка. Не правильный выбор человека, которому он доверился. Но вряд ли он сейчас имел право говорить все это Олегу. - Меня обвинили в сговоре с моим клиентом и соответственно в шпионаже в пользу Вестленда. - О том, что из базы данных хранилища Управления была взята информация они тоже наверняка знают? - Да. Арсенин усмехнулся. - Я теперь тоже агент Вестленда? - Уже нет. Олег вопросительно дернул бровью. - Обвинения в предумышленном шпионаже, расхищении государственных тайн и передаче их в чужие руки как с вас, так и с меня были недавно сняты. Арсенин зацепил глазами взгляд адвоката, чтобы тот не смог от него ничего скрыть. - Это он нас с вами прикрыл? - Георгий сознался в преступлениях, в которых его обвинили. Что он работал на Вестленд и до самого оконца пытался передавать им ведения, которые у него были, и которые до сих пор оставались у него. А нас с вами он использовал втемную.Что ни вы, ни я ничего не знали. Олег закрыл глаза. И лежал так довольно долго. Малешский даже сначала подумал, что тот отключился или заснул. Хотел даже вызвать врача, но в показаниях ни одного аппарата ничего не изменилось, и он решил дать больному необходимый ему отдых. - И что теперь? Ему нужно помочь. Вытащить его оттуда или хотя бы уменьшить срок. Глаза Олег так и не открыл, зато голос его звучал более уверенно и твердо, чем в начале разговора. - Он признался и это очень сильно затруднит все дальнейшие действия защиты. Мой офис вскрыли и унесли все материалы по этому делу. У меня больше ничего нет. Да и самого меня ждет суд, где скорее всего меня лишат статуса адвоката и дальнейшую возможность работать. Наверняка дадут какой-нибудь срок. Виктор видел, как сжимаются кулаки, лежащего перед ним Арсенина. - Не может же все просто так закончиться. - Сейчас вокруг этого дела поднялась еще большая шумиха. Вина Вестленда доказана. Секретари правителя королевства уже выступили с объявлением, что его величество Эттон VI пребывает в глубоком потрясении и невероятной ярости из-за случившегося. Что эрл Эрвиндэр проделывал свои делишки за его спиной, и он ничего даже не предполагал о коварности человека, которому так бесконечно верил. В итоге король лишил род Эрвиндэр всех ранее присвоенных им титулов и благ и грозится наказать преступника по всей строгости вестлендского и мирового закона. И даже согласен выдать его Комитету и так далее и тому подобное. Сегодня утром я прочитал в новостях, что Райан Эрвиндэр покончил жизнь самоубийством, утопившись в бассейне собственного дома. Олег молчал. - Стены, которые сейчас возведены вокруг этого дела и всех его участников не менее высоки и крепки, чем те стены, за которыми сейчас Георгий. И пока их никак не пробить. Нам остается только ждать. *** - Карьер, приехали! Георгий, не до конца вынырнув из дремы, в которую он погрузился уже к концу поездки, потянулся за ВИРСом и за защитой. В запястья больно врезались наручники. - … приговаривается к году заключения в бункерах… Он резко раскрыл глаза, возвращаясь в реальность. - …в связи со смягчающими обстоятельствами, приговор заменяется на пятнадцать лет первого круга Карьера. Год провести в виде бездвижного куска мяса, в котором искусственно поддерживают жизнь, во благо людей и искупление своих грехов или пятнадцать лет быть тем же мясом, изображая из себя живого человека. Тем более Георгий видел во что превращаются заключенные уже после восьми-девяти лет проведенных за стенами. Даже если и получится дотянуть всю лямку до конца все человеческое тебе уже явно будет чуждо. Мир, оставшийся за бетонными стенами больше никогда не будет для тебя домом. Перед тем как зайти за первую дверь, Георгий мимолетно обернулся. Позади осенний ветер перетаскивал с места на место тучи песка. Позади все еще ощущался легкий запах свободы. И виднелась тень его непрожитой жизни. С планами, которым никогда не суждено осуществиться. С мечтами, которые никогда не сбудутся. С лицами, которые он больше никогда не увидит. Она так и останется там за стенами. С ее не пройденными годами рука за руку с любимыми людьми. С ее не пробежавшими минутами, согретыми лучами солнца в полуденном голубом небе. С не промелькнувшими мгновениями обласканными нежными прикосновениями. А он заживо погребенный в бетонной коробке сможет лишь бессильно слушать ее отдаляющиеся шаги. Эпилог Эпилог Немолодой худощавый мужчина несколько нервно поправил очки, не отрывая взгляда от монитора. На большом экране, разделенном на две части были видны две одинаковые комнаты. С одинаковыми белыми стенами, блокирующими солнечный свет жалюзями на окнах, одинаковыми кроватями и тумбочками, стоящими рядом. И двумя объектами, которые он наблюдал уже целых сто дней. Он так и называл своих подопечных – объектами, номер один и номер два. Пока они не докажут, что могут быть не просто объектами, а достойными своих имен. Мужчина видел, как объект номер один, проснулся, привычно обвел глазами помещение. Откинул одеяло и сначала осторожно опустил ноги на пол, потом, посидев так, словно привыкая к этой позе, медленно поднялся на ноги. Из этого возможно и выйдет толк. Если не дай бог не случится никакого очередного рецидива. Правда после двух месяцев неудач он уже не верил, что его эксперимент может завершиться удачно. С самого начала объекты реагировали на его действия не так как он ожидал. Первые дни – полного бессилия и обездвиженности и почти два месяца нескончаемых криков. Он видел, как они корчились от боли, как выкручивались суставы, позвоночник, как бесконечно хлестала кровь из носа, глаз, ушей. Как не помогал ни один препарат. Только снотворное, которое им вводилось каждую ночь, чтобы хотя бы на это время суток не слышать их криков. Но от боли не помогали даже они, он видел, как беспокойно они метались во сне. Потом вдруг стало тихо и спокойно. Организмы объектов не выдержали и впали в состояние комы. Объект номер один ушел первым и вернулся около двух недель назад. Он больше не кричал, не плакал, ни на что не жаловался. Через несколько дней он начал шевелить руками и ногами, смог самостоятельно питаться, садиться в постели и даже вставать. В отличие от второго объекта, который по-прежнему находился в коме. Тем временем объект номер один дошел до угла комнаты, где висела камера, поднял глаза и в который раз задал один и тот же вопрос: - Где мои мама и папа?