Бородач напрягся. Но уже было ничего не важно. Что такое «ранд» он не знал, но сопротивляться влиянию препарата не было больше сил. Гронский закрыл глаза. Его голова против воли опустилась на грудь. Рисунок стихийной Искры вспорхнул под закрытыми веками. Наложить друг на друга пять контуров, отделить ту часть сознания, которая еще принадлежит ему от гнетущего давления сыворотки. Сосредоточиться на этих маленьких только ему подвластных точках. Все остальное не он. - Откуда у тебя Руны? – словно из другого мира прозвучал голос бородача. Небольшая пауза. - Мне их дал Оленев. - Что с ним случилось? Георгий чуть помедлил с ответом. Казалось произошедшее было уже не в этой жизни. И не с ним. - Он сказал, что встречался с какой-то женщиной, чтобы отдать ей Руны. Но их выследили и ее убили. Он сбежал. Пауза. - Дальше. - Мы с Оленевым уходили от погони. Его ранили. Он отдал мне Руны. Он понял, что я страж. - Где диск? Молчание затянулось чуть больше обычного. - Какой диск? - У Оленева был диск. Пауза. - Диск. В голосе бородача появился метал, словно он пробивал стену. - Я не знаю. Я уже говорил. Пауза. - Я хочу еще раз услышать. Где диск? Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара и всеобщее презрение человечества! Стража превыше всего! -Береги Искру, лейтенант. Теперь ты один из нас. Глава 6 Глава 6 Доминион Дранкур. Георгий не отрываясь смотрел на спящего Артема. Его веки беспокойно трепетали, словно он хотел сбросить с себя болезненный сон и распахнуть глаза. Худенький, десятилетний мальчик… Какой же он худой! И бледный. С ввалившимися щеками и черными кругами под закрытыми веками. Ольга приютилась осторожно с самого края кровати, боясь потревожить его тяжелый сон. Слегка обняла одной рукой, едва прикасаясь губами к темным, взъерошенным волосам. Ее глаза были плотно закрыты. Георгий знал, она это делала специально, не хотела смотреть на него. Несколько ночей назад сердце Артема остановилось на пять минут. Целых пять минут он был без сознания, не дышал и мозг не реагировал ни на какие внешние воздействия. - Он пережил клиническую смерть, - голос жены из телефона звучал глухо и отстраненно, - его организм почти разрушен. Он смог прожить даже больше, чем нам обещали. Как сказал Владимир Александрович, внезапная смерть от инфаркта самое легкое и безболезненное, что с ним может произойти. Это лучше, чем если он будет мучиться. Артем родился обычным ребенком. Отмеченный сразу тремя Искрами: сила, разум и стихийные. Ему измерили размеры рисунков, поставили на учет и выдали положенный сертификат носителя. А через три года, когда они с Артемом приехали на первую положенную проверку и новые замеры, встревоженный врач, который вместо обычных полчаса стандартных процедур забрал мальчика на несколько часов дополнительных исследований, вынес им приговор. - У вашего сына синдром Ларанга, - Мещиненко смотрел с искренним сочувствием, - мне жаль. Судорожно вздохнула Ольга. Она была успешным и талантливым врачом и сразу поняла термин, который произнес ее коллега. - Синдром Ларанга? – переспросил Георгий, не обладая подобными знаниями. - Неприятие Искр, - пояснила жена. - Ольга Дмитриевна абсолютно права, - подтвердил ее слова Владимир Александрович, - у людей с синдромом Ларанга тело не выдерживает давление силы, которое идет от Искры и носитель погибает. - Но уже прошло более ста лет с тех пор, как в жизнь людей вошел Источник! – Георгий никак не мог понять, что хотел до него донести врач, - с тех пор люди изменились, подстроились, научились даже управлять своей Искрой. - Пока ученые не смогли объяснить появление подобного недуга. Медицина не способна ни управлять процессом разрушения тела носителя, ни справиться с ним. - В наше время медицина научилась справляться с раком на любой стадии, - упорно произнес Георгий, - уничтожила большую часть вирусов и избавила человечество от всех пандемий. Мы летаем в космос, доктор! - Что нас ожидает, Владимир Александрович? – твердый голос Ольги прервал их спор. - Пять лет, - Мещиненко уже ждал этот вопрос, - максимум семь. Первое время он будет как все дети, но потом его организм начнет разрушаться. Это будет чудо, если Артемий доживет до десяти лет. Слишком рано у него проявился сидром. Первые два года Артем и вправду был самым обычным ребенком. Уже начали стираться и ужас приговора, и тяжесть, оставшаяся от разговора с доктором, и ощущения беды, притаившейся у порога. А потом сын начал болеть. Так они с Ольгой называли любой несчастный случай, происходящий с Артемом. Это была просто болезнь, обычное недомогание, от которого можно избавиться с помощью домашней аптечки, стараясь не впускать внутрь себя то, что их жизнь неуклонно катится под откос. Если Тёма играл с друзьями в футбол, то любое падение или столкновение заканчивалось травмой или переломом. Если уходил с одноклассниками в поход, то возвращался на скорой с каким-нибудь отравлением. Или мог потерять сознание в школе от переутомления или любого даже незначительного волнения. Вскоре он перестал общаться друзьями и часто сидел дома, общаясь лишь с мамой, которая ушла с работы, чтобы быть с сыном все время, и реже с отцом, которому приходилось часто отлучаться на службу. В семь лет организм Артема перестал принимать пищу, и он стал таять буквально на глазах, пока не оказался в больнице под капельницами. Через несколько месяцев все снова наладилось, и он смог вернуться почти к нормальной жизни. Еще через полгода он вновь оказался в реанимации, когда неожиданно отказали почки, а через две недели уже был дома под опекой Ольги. - Рисунок Искры разрастается. Она укрепляется в его крови, мутирует, а его тело не может выстроить защиту. Потом, получив силу из какого-то органа, ее рост прекращается. Но только на время, пока не будет нового всплеска. Объяснял лечащий врач перепады со здоровьем у их сына. Потом были и астма, и припадки эпилепсии, и кровотечения. Но они научились бороться, научились жить с этим, научились даже быть счастливыми и радоваться каждому новому дню, которые дарила им жизнь. Пока несколько ночей назад у Артема не остановилось сердце. Словно судьба, которая отвела несколько лет на остаточное счастье, постучала в дверь и сказала: «Пора!» Георгий тихо поднялся и подошел к жене. Ольга все так же не реагировала на его присутствие. Он мягко провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Устала. Как же она устала! Как у нее осунулось лицо. И скорбные морщинки залегли вокруг губ и между бровей. Еще совсем недавно только веселые лучики разбегались вокруг глаз, когда она смеялась. - Олька, прости, - шепотом произнес Георгий. – Это была командировка на три дня. Я тебе не врал. Просто я допустил ошибку и дал своему подопечному сесть за руль в нетрезвом состоянии. Он переключил управление на себя. А там огромный такой джип вырулил с перекрестка. Я-то почти не пострадал, ты же видишь лишь царапины. А он всмятку. Потом допросы, что да как. Архипов сказал, что я должен до конца это дело вести. - Ты попал в аварию, когда сопровождал клиента. Он погиб. Ты получил травмы. Это то, что остальные должны знать о твоем пребывании в Макке. У моего помощника подпишешь бумагу о неразглашении. У тебя есть, что мне сказать? Архипов вызвал его к себе после нескольких дней пребывания в лазарете Управления. Когда начали потихоньку уходить синяки с лица и затягиваться порезы. Хуже дело обстояло с коленом и рукой, но за столь короткий срок даже с учетом возможностей современной медицины его тело не смогло бы восстановиться от полученных травм. Поэтому он и не вернулся домой, и его командировка затянулась на более длительный срок, чем он обещал Ольге. Больше всего ему хотелось к семье, но знал, что, если в таком виде покажется жене, будет только хуже. - Я так и не понял, почему вы отослали в Макку именно меня. Моя легенда никуда не годилась. Как телохранитель, я не мог ни на что повлиять. Оленев меня посылал при любом удобном случае. Архипов удивленно поднял брови. - А кто бы мог повлиять? Кого бы можно было к нему приставить, чтобы он не имел право послать. У нас свободная страна и граждане не рабы. Если бы мы его к чему-нибудь принудили, он поднял бы шум, а все вокруг стали кричать о произволе дранкурцев и попирательстве прав человека. И только страж мог почувствовать Руны. И ты с этим справился, полковник. Георгий криво улыбнулся. -Тебя тревожит что-то еще? – уточнил генерал, слегка подаваясь вперед. -Я не уберег своего подопечного. Архипов откинулся назад в кресло. - Ты – не телохранитель, Гронский. Твоя задача была почувствовать Руны и не дать им уйти в чужие руки. О предателях не стоит жалеть. - Как скажите, Кирилл Игоревич. Я могу идти? Генерал кивнул. Георгий поднялся, но дохромав до двери, остановился. - Есть еще кое-что, - медленно начал он, - не знаю насколько это будет вам интересно. Мелочи, конечно, но мне кажется, я должен вам сказать.