— Дело в том, что один швейцарский крестьянин, наблюдавший за полетом самолета, уверял, что видел за минуту до того, как самолет буквально развалился на части, возле него какие-то голубые, зеленые и красные всполохи энергии и какой-то посторонний шум. А потом выяснилось, что тело Карена Георгиевича исчезло, и тогда появилась версия об инопланетянах. — Только инопланетян, которые тырят наших земных певцов, нам и не хватало, — пробормотала на ухо Инне Мариша. — И много человек не удалось найти? — поинтересовалась Инна у Христианова. — Разные газеты называли разное количество, — ответил тот. — Некоторые утверждали, что пропал пилот, который вел самолет, сам Карен и его менеджер. Некоторые газеты называли еще какие-то имена. Но в любом случае все газеты сходились на том, что в числе пропавших был Карен Георгиевич. Так что на Волковом кладбище стоит лишь его памятник. — На каком еще Волковом кладбище? — удивилась Мариша. — Во Франции тоже есть Волково кладбище? Еще скажите, что оно находится в Париже! — При чем тут Париж? — обалдел Христианов. — И я понятия не имею, есть ли там такое кладбище. А памятник Карену поставила его семья. Тут, в Питере. Там же лежат его отец, дед и прочие родственники. У них на Волковом кладбище семейный склеп. Вы что, не знали? Подруги лишь молча покачали головами, решив не уточнять, откуда бы им могла быть известна эта милая подробность. Изрядно поднабравшийся Христианов тут же принялся просвещать подруг относительно семьи погибшего артиста. Чувствовалось, что эту тему Христианов хорошо проработал. Или просто у него была феноменальная память на всевозможные скандалы и сплетни. Но в любом случае в результате общения с импресарио подруги узнали, что у Карена Георгиевича в Питере оставалась довольно большая семья. Куча дальних родственников и трое близких — мать, жена и брат. Эти трое, а также многочисленные двоюродные бабушки и малолетние племянники жили за счет своего ставшего внезапно знаменитым родственника. — Впрочем, я могу показать вам подшивку практически всех газет, в которых были статьи о Карене Георгиевиче! — воскликнул Христианов. — Сами почитаете, если вам интересно. Подруги обрадовались. Христианов, видя их неподдельный интерес к теме, которая его самого волновала, засуетился и помчался за газетами. Вскоре появилась подруга Христианова, приготовившая легкий ужин на четверых. Увидев в руках приятеля подшивку русских и иностранных газет, она воскликнула: — Не приставай ты снова к людям со своим погибшим кумиром! И, обернувшись к подругам, добавила: — Сил нет, как он мне надоел с этим своим Мурзаняном! Сейчас еще ничего, а когда тот погиб, так в нашем доме только о певце и говорили. Можно было подумать, что он наш близкий родственник. — Дорогая, — пробурчал пьяненький Христианов, — ты не понимаешь. Погиб человек, обладавший уникальным голосом. Гений! Талант! И меня удивляет твоя черствость. — Уже нализался, — невежливо констатировала его подруга. — Иди ешь, пьяница! За ужином Христианов под строгим контролем своей бдительной подруги не заикался больше о погибшем. Он налегал на коньяк, а потом и на ликер и через полчаса вообще выпал из реальности. — Вот всегда так! — с досадой воскликнула его женщина, имени которой Мариша с Инной так и не узнали. Христианов все время обращался к ней в уменьшительно-ласкательной форме. Зайчик, рыбка, сладкая моя, лапонька и так далее. — Нормально посидеть с гостями не может, — продолжала возмущаться хозяйка дома. — Обязательно напьется и спать завалится. Вы уж его извините! Подруги с радостью извинили Христианова. — Скажите, а можно мы возьмем с собой вот эти газеты? — спросила у подруги Христианова Мариша. — Сделайте одолжение! — обрадовалась женщина. — Сил нет, как он мне надоел с этим музыкантом. Получив подшивку газет, подруги попрощались с хозяйкой и пообещали вернуть газеты по первому требованию самого Христианова. Кажется, это предложение не вызвало горячего одобрения со стороны подруги. Было видно, что она лично предпочла бы, чтобы подшивки куда-нибудь делись и в их доме больше не появлялись. Спустившись вниз, подруги сели в «БМВ» Инны и поехали к ней домой, чтобы спокойно прочесть все, что было напечатано в статьях. — Уже сразу видно, что этот Карен Георгиевич не наш Армен, — сказала Мариша, разглядывая отличного качества цветную фотографию погибшего артиста, помещенную в газете. — Он старше и гораздо плотнее Армена. Христианов правильно заметил. Да и лицо совсем другое. — И все равно, стоит навестить родственников этого Карена Георгиевича, — сказала Инна. — Вдруг среди семейных фотографий мы наткнемся на физиономию Армена и выяснится, что он какой-нибудь родственник Карена. — Интересно знать, под каким предлогом мы попросим разрешения просмотреть эти самые семейные фотографии, — хмыкнула Мариша. — Посмотрим. А что там в газетах есть интересного насчет адресов, имен и фамилий близких родственников певца? — спросила Инна. — Тут все больше про самого Карена, — ответила Мариша. — Про его семью упоминает лишь одна газета. И никаких имен нет. Фамилий и адресов также. — Значит, чтобы их разыскать, нам придется смотаться на Волково кладбище, где стоит памятник этому Карену. И где вообще находится семейный склеп Мурзанянов. Наверное, дирекция кладбища осведомлена об адресе своих потенциальных клиентов. — Не надо нам туда тащиться, — возразила Мариша. — Можно узнать через Бритого, где проживал Мурзанян в Питере. Ведь не всегда же он гастролировал по Европе. Раз у него была жена, то он должен был время от времени ее навещать. Давай поговорим с этой женщиной. Представимся ей журналистами, скажем, что в деле о смерти ее мужа еще много непонятного и вообще такая трагедия, что нам поручили написать о ее погибшем муже еще одну статью. — Ага! — кивнула Инна. — Вроде бы рассказ о нем от лица родственников погибшего музыканта. Каким они его помнят. Каким он был не на сцене, а в обычной жизни. А для этого нам необходимо побеседовать со всеми его родственниками. В том числе и с дальними. — Точно! Вот и предлог, чтобы забраться в их семейный фотоальбом! — обрадовалась Мариша. И подруги позвонили Бритому. — Зачем вам адрес родственников этого Мурзаняна? — немедленно заподозрил неладное Бритый. — Ну, какая тебе разница? — возмутилась Инна. — Найди нам его, и все. — Что вы без меня будете делать? — вздохнул Бритый. — Если со мной что случится — пропадете же! — Типун тебе на язык! — рассердилась Инна. — Такими вещами не шутят. Никуда ты не денешься! Мы ведь женаты! Ты что, забыл? — Ладно, узнаю я вам адрес этого музыканта, — покорно согласился Бритый. — И адреса его родственников нам тоже нужны! — шепотом подсказала Инне Мариша. — И вообще, пусть узнает все, что только возможно узнать про эту семейку. — Ага, — кивнула Инна и передала слова подруги Бритому. — Ну у вас и запросы! — фыркнул тот. — Вы что, не знаете, что у каждого армянина целые толпы родственников. Да если хотите знать, вся Армения — это одна большая семья из близких, дальних и очень дальних родственников. Вы мне предлагаете про них всех разузнать? — Бритый, — заныла Инна, — что тебе стоит? При твоих-то возможностях. Лесть сыграла свою роль. Бритый раздулся от собственной значимости и великодушно пообещал: — Ладно уж, постараюсь. Но только при одном условии. Ты, Инна, сейчас поедешь домой. И возьмешь с собой Маришу. И чтобы без моего ведома вы из дома ни шагу! Так как других планов у подруг на ближайшее время не было, а чувствовали они себя очень уставшими, то охотно согласились на условие Бритого. Тот же, оставшись в убеждении, что парадом командует именно он, вплотную занялся просьбой подруг. Тем временем Ручкин дождался-таки звонка от Бороды. — Я все узнал, — лаконично заявил тот. — Встретимся через полчаса у киноцентра «Кронверк-Синема». — Это где? — удивился Ручкин, которому его служебные дела не позволяли слишком часто посещать учереждения культуры, а в кино он вообще последний раз был года два назад. — Это на площади перед Ладожским вокзалом, — просветил его Борода. — Надеюсь, где находится станция метро «Ладожская», ты еще не забыл? Через полчаса мужчины встретились на ступеньках входа в киноцентр. Поднявшись на четвертый этаж торгового комплекса, где и располагался кинотеатр со всеми его четырьмя кинозалами, они оказались в большом помещении, густо заставленном игровыми автоматами и пластиковыми столиками, за которыми сидели посетители. Многочисленные кафе, где продавалось все, начиная от сдобной выпечки и кончая полным обедом со спиртным, выстроились по периметру зала. Приятели нашли свободный столик, купили пиво в одном из кафе и наконец смогли поговорить. — Ну что, — начал Борода, делая большой глоток темного напитка и со смаком заедая его чищеным соленым миндалем, — могу тебя порадовать. Информация у меня есть. Кое-кто из наших парней и в самом деле имел бизнес с твоими подозреваемыми. — И что за бизнес? — поинтересовался следователь. — Человек этот занимается изготовлением фальшивых документов, — сказал Борода. — Причем получаются они у него самого высокого качества, но зато и стоят недешево. — Могу я поговорить с этим человеком? — с нетерпением поинтересовался следователь. — Не дергайся, все твои вопросы я наперед знаю и уже задал ему их, — успокоил его Борода. — Уверен, ты сейчас хочешь спросить, на какое имя он сделал этим парням их новые ксивы? — Да, — кивнул Ручкин. — Начну с того, что мастер имел дело только с одним из твоих подозреваемых, который был похож на вот этого парня на картинке, — и Борода ткнул пальцем в фоторобот Кароля. — Второго парня мастер живьем не видел. Первый парень принес только фотографию своего друга и сказал, что паспорта должны быть финскими. — Что? — неприятно поразился Ручкин, так как рассказ Бороды точно совпадал с тем, что ему уже было известно про планы Армена и Кароля. — Ты ничего не путаешь? — Я?! — возмутился Борода, и у него от негодования даже усы и борода встали дыбом. — Да за кого ты меня принимаешь? Слушай, как все было. Этот мастер — единственный на весь город, кто занимается изготовлением не только отечественных, но и паспортов любой другой страны. От Украины до Республики Конго. Пожалуйста, набор печатей и чистых бланков у него огромный. Не знаю, где он их берет, это его профессиональная тайна. Но тем не менее второго такого специалиста в городе нет. Пожалуй, есть несколько мастеров, но помельче. У них и размах не тот, и качество уступает. А этому и шлепнуть в уже готовый паспорт нужную визу не проблема. Он ее и в компьютер в посольстве вносит, ты не думай. Не подкопаешься. — Но ведь от кого попало твой мастер клиентов не берет? — уточнил Ручкин. — В конце концов, у него не цех по пошиву легкой верхней одежды. Он занимается… — Разумеется, — перебил следователя Борода. — Он занимается подсудным делом, и занимается им уже не первый десяток лет, и досконально изучил все тонкости своего ремесла. Чтобы, значит, и денег заработать, и на свободе остаться. Поэтому прийти к нему можно двумя путями. Либо за него поручится кто-то из давних проверенных клиентов и сам лично приведет новичка. Либо новичок произнесет заготовленную фразу, а мастер уже сам будет думать, иметь ему дело с клиентом или постараться сбагрить его кому-нибудь другому. — И что? — Этот парень, — продолжил Борода, — кстати, он представился мастеру Каролем, хотя тот обычно имен не спрашивает. Если ему нужно что-то узнать о клиенте, он может это сделать и без исповеди последнего. Так вот, Кароль произнес условленное приветствие: «Сегодня дождь, а обещали небо в алмазах». После этого мастер пригласил парня войти. — А откуда Кароль мог узнать нужное приветствие, по которому бы мастер понял, что перед ним не чужак? — спросил Ручкин. — Вот к этому я и веду, — кивнул Борода. — Мастер тоже заинтересовался, откуда бы этот парень мог узнать приветствие. Чутье у мастера развито феноменально. Он говорит, что если бы Кароль назвал в качестве поручителя менее значимую фигуру, то он бы сбагрил парня с глаз долой и считал бы, что поступил совершенно правильно. Но Кароль прикрылся именем действительно большого человека. — И как зовут этого человека? — Как зовут, я тебе сказать не могу, потому что и сам не знаю. Могу только догадываться, но мои догадки ты к делу не пришьешь. В общем, большая шишка. Назовем его Драконом. — Драконом? — задумался Ручкин. У него в голове что-то такое мелькнуло. Какие-то теледебаты, в которых трое важных солидных мужчин в дорогих костюмах и с хорошо сведенными на пальцах рук наколками перстней обсуждали между собой некоего четвертого человека. Отзывались они о нем подчеркнуто уважительно. Он сам побывал на афганской войне. И в речи ведущего мелькнуло упоминание, что про того человека говорят, будто бы он мудр, справедлив с друзьями, но свиреп и безжалостен с врагами как дракон, под знаком которого он и родился. — Сейчас Дракон имеет большую власть, — не замечая задумчивости Ручкина, продолжил Борода, — так что прикрыться его именем мог либо человек совершенно без башни, либо тот, кто действительно имел на это право. В общем, колебаться долго было опасно. Да еще, к тому же, этому человеку сам мастер был кое-чем обязан. Так что… Мастер взялся за работу.