Луч фонарика Дина Винчестера выхватил из темноты перепачканные наручники, болтавшиеся на рым-болте[1], вмонтированном в стену стойла конюшни Клетуса Гиллмера. Не нужно было никаких криминалистических ухищрений, чтобы догадаться о происхождении пятен на них. – Больной ублюдок держал бедняг прикованными к стене. Брат Дина, Сэм, заглянул в амуничник[2], большую часть которого занимал крепкий деревянный стол, оснащенный такими же болтами по углам. – А здесь он их шинковал. – Явно не это имел в виду старый Гиллмер, когда просил сыночка приглядеть за фермой. Они нашли Клетуса Гиллмера в доме – распростертым в залатанном изолентой в старом кресле, с выпученными, налитыми кровью глазами, вывалившимся языком и зверски выпотрошенным горлом. На круглом столе позади него лежал древний заряженный револьвер, а рядом – любопытный, очевидно незаконченный список дел. После пунктов «слить бензин из генератора», «закопать тело» и «сжечь конюшню» он снова написал «сжечь», но потом выронил ручку на пол. Дин предположил, что дальше подразумевалось «сжечь дом», «сунуть ствол револьвера в рот» и «спустить курок». Видно, старика Гиллмера вконец достало отгонять от своей собственности жаждущих острых ощущений детишек, но он не рассчитывал, что прикончит его кто-то другой. Заметка в местной газете о пятилетней годовщине совершенных с помощью мачете убийств и внезапном загадочном исчезновении кровожадного сына Клетуса, Клива, породила городскую легенду – на радость жаждущим проверки на прочность подросткам. Всего-то пять лет – и помешанный серийный убийца превратился в таинственное страшилище. Старик пытался отпугивать детишек, заработав репутацию «чудаковатого старого пня», но некоторые все равно исчезали. Дин подозревал, что старик догадывался о том, что Винчестеры знали наверняка: у чудовищ есть клыки. По пути на ферму Сэм приметил в высокой траве у залитого лунным светом крыльца розовую кроссовку. Лучи фонариков выхватили припрятанную под ступенями молодую женщину со сломанной шеей. А потом список привел братьев в конюшню… Дин шагал ко второму деннику – сумка на левом плече, под мышкой заряженное солью ружье, – когда услышал голос Сэма, открывшего один из сундучков под столом: – Дин! Мачете нашел! – Ищи дальше, – рассеянно отозвался Дин. – Там где-то должно быть тело младшего. Стволом ружья он распахнул дверь денника. Здесь рым-болт был свернут вниз. Дин ухватился за его, подергал вверх-вниз и почувствовал, как старые доски поддались и кусочки прогнившего дерева начали отваливаться, словно комья влажной земли. Фонарик мигнул и… И зловещую тишину прорезал грохот. Дин рывком развернулся: – Сэм! Над ним навис двухметровый мстительный дух когда-то стокилограммового Клива Гиллмера – с выбеленным лицом, в традиционной полосатой черно-белой рубашке под окровавленным полукомбинезоном. «Мим с мачете» – так окрестила его пресса. Дин вскинул было оружие, но Мим ударил его по руке и вмял в стену с такой силой, что слабые доски треснули. Ружье, как и фонарик, выпало из онемевших пальцев Дина. – Сэм! Помоги! До того, как Сэм получил назад душу, Дин никогда не был до конца уверен, что брат прикроет ему спину. Теперь же… Мим приподнял Дина и швырнул его в левую стену, затем в правую. Обе они, как подсказала острая боль, прошившая ребра, были в куда лучшем состоянии, чем задняя стена. – У Марселя Мачете нехорошие намерения! – заорал Дин. Он увернулся от кулака, пробившего дыру в доске рядом с его головой, но поймал пинок коленом в живот и, задыхаясь, рухнул на землю. Тот грохот, когда Сэм нашел мачете… – Сэмми! «Признай уже – Сэм не у дел». Звякнула цепь, и Дин почувствовал, как холодная сталь обнимает шею и, впиваясь в плоть, неумолимо затягивается. Он умудрился втиснуть пальцы между звеньями цепи и кожей и ослабить давление на какое-то время, достаточное для того, чтобы глотнуть воздуха и проморгаться. Другой рукой он прощупывал утоптанную солому на грязном полу, пока не дотянулся до ружья. Удар сапога откинул его руку к стене, пальцы разжались и выпустили ружье. В глазах опять начало темнеть, когда внезапно грянул выстрел. В тот же миг цепь ослабла, и Дин рухнул на четвереньки, кашляя и хватая ртом воздух. В проходе стоял Сэм с ружьем. Куртка на его плече была разорвана по шву, по лбу стекала струйка крови. – Он застал меня врасплох, – сказал Сэм. – Нас обоих, – кивнул Дин. Он подобрал оружие, и брат помог ему подняться на ноги. Отряхиваясь от соломы, Дин поискал взглядом фонарик и, в конце концов, нашел его на полу у задней стены. – Давай разыщем тело поскорее, пока Бэби Хьюи[3] не вернулся. – Не думаю, что оно здесь. Дин не ответил. – Дин? Дин уставился на стену – в пробитую брешь, – потом пнул ногой треснувшую доску: – За домом. Видишь? Сэм заглянул через его плечо: – Сарай. – Мы думали, что старик собирался сжечь дом вслед за конюшней. – Так, значит, Клив знал, что у отца на уме, – кивнул Сэм. Они вылезли через разлом и побежали вдоль ограды загона, мимо дома – к неказистому сараю. Постройка была маленькая, фасад отсутствовал, оставшиеся три стены покрывали крюки, на которых когда-то висели разнообразные фермерские инструменты. Пол, застеленный обрезками разнородных покрытий, был усыпан сухими листьями, пожелтевшими обрывками газет и упаковками от еды. – Ничего, – разочарованно заметил Дин. – Больше вариантов нет. Сэм вошел внутрь, посветил фонариком во все углы. Половицы под его весом скрипнули, и Сэм остановился, посмотрел под ноги, затем поднял глаза на брата: – Ты думаешь о том же, о чем и я? – Подпол? Сэм опустился на корточки, приподнял несколько обрезков коврового настила и откинул их в сторону, обнажив деревянные распашные дверцы, запертые на навесной замок с длинной дужкой. – Болторез нужен. – Этим попробуй. – Дин достал из сумки ломик. Сэм просунул прямой конец лома под одну из дверных ручек и ворочал им до тех пор, пока все гвозди не вышли из прогнившего дерева. Проделав то же самое со второй ручкой, он выдернул замок целиком. – Готово. Поддев ломом край правой дверцы, Сэм приподнял ее так, что теперь можно было просунуть в щель пальцы, и под возмущенный скрежет петель дверца распахнулась настежь. – Фууу! Вонь ударила в ноздри почти физически ощутимо. Зажав нос левой рукой, правой Сэм откинул вторую дверную створку. Луч фонарика Дина пронзил темноту и выхватил у подножия шаткой лестницы скорченный труп в лохмотьях полосатой рубашки и полукомбинезона. Тело лежало на животе, а из спины торчали вилы. «Достаточно глубоко, чтобы пробить легкие, – отметил про себя Дин. – Или сердце». А вслух сказал: – Старик спихнул его сюда пять лет назад. И оставил гнить. – А все думали, что он сбежал, – добавил Сэм. Он потянулся было к своей сумке, но тут его застали врасплох. Между братьями возник дух Мима и… – Сэм! …и столкнул Сэма с лестницы. Обе дверцы захлопнулись. Призрак развернулся и двинулся на Дина, растянув губы на белом лице в широкой устрашающей ухмылке, обнажающей скверные зубы. – Видал я, как ты умеешь, Кроха, – мрачно произнес Дин, отступил назад, перезарядил ружье и направил ствол на Мима. – Отстой. – И отправил заряд соли ему в живот. Мим исчез, дав Винчестерам немного времени на передышку. Дин снова передернул цевье[4], а потом бросился к подполу и распахнул дверцы, направив луч фонарика вниз: – Сэм! Сэмми! – Я здесь! – послышался голос снизу. – Все нормально. Дин одолел трухлявые ступени и подсветил продавленные деревянные полки у стен, уставленные банками и пластиковыми коробками, сгнившими овощами и протухшей солониной. Сэм сидел на полу рядом с разложившимся трупом, одной рукой потирая шею, а другой прикрывая глаза от света. – Давай уже заканчивать. – Дин бросил брату банку соли, а сам полез в сумку за жидкостью для розжига. Сэм поднялся на ноги, морщась и потирая поясницу, но быстро перестал обращать внимание на вызванную падением с лестницы боль и принялся щедро посыпать труп Клива солью. – А что за мимы такие вообще? – поинтересовался он. – Клоуны, давшие обет молчания? – Конкретно этот клоун забыл, что реквизит ему не полагается, – отозвался Дин. Он сжал алюминиевую банку и полил хлынувшей из нее жидкостью распростертое тело – направляя струю от головы к ногам. – Мим с мачете, – покачал головой Сэм. – Поджарь его. Лучи фонариков замерцали – значит, во тьме что-то появилось. – Чувак, у нас компания!