Дверь кофейни распахнулась, и оттуда вывалились несколько посетителей. Дин вытянул руки: – Постойте! Остановите их! Так как в одной из вытянутых рук он держал пистолет, все замерли. – Что? – не сообразил Серази. Сэм поймал взгляд старшего брата и кивнул: – Он прав. Надо их проверить. – На что? – спросила Уайлд. – На укусы, – пояснил Дин. – Шутите? Эти люди только что пережили нападение… – Кого? – перебил Дин. – Сами скажете? Или лучше мне? – Зомби? – проговорила Уайлд так, будто за это слово ей грозил крупный штраф. – Но их больше нет. – Сейчас нет, – поправил Сэм. – А две минуты назад были здесь. Дин понял, что оба копа скидывают со счетов то, что они видели и в чем принимали участие. Несколько минут назад они выносили мозги зомби, а теперь делали вид, что ничего не произошло, поскольку доказательств не осталось. – У него кровь идет, – пронзительно выкрикнула немолодая женщина. – Он отбивался от них вешалкой, а теперь у него кровь. Все попятились от человека, на которого она показывала. Дин увидел, как из сжатого кулака мужчины сочится кровь. – Покажите, – мрачно приказал Сэм. – Да ничего, – нервно отозвался тот. У него были редеющие волосы, он носил черную водолазку, коричневый пиджак и полинявшие джинсы и выглядел безобидным преподавателем колледжа. Но неважно, насколько безвредным он казался: если он заражен, то представляет опасность для всех поблизости. – Я… я стеклом порезался. – Тогда вы не будете возражать, если мы посмотрим. Мужчина колебался. Тогда братья одновременно подняли пистолеты – на таком расстоянии хотя бы один выстрел точно угодит в голову. – Стойте! – крикнула Уайлд. – Это же безумие! – А ночка вообще безумная выдалась, – парировал Дин. Серази вскинул руки: – Он не… не похож на тех тварей. – Пока еще, – уточнил Сэм. – Вы не можете его просто пристрелить, – сказала Уайлд. – Как только он зомбанется, – холодно возразил Дин. – Вот увидите. – Ладно, ладно, – мужчина поднял руку и показал кисть, обернутую перепачканным кровью белым носовым платком. Он медленно размотал платок и продемонстрировал ладонь. Дин присмотрелся: неприятный порез шел от середины ладони к большому пальцу. Когда мужчина стер набежавшую кровь, стало видно, что края у раны ровные. Дин опустил пистолет: – Нам действительно надо было взглянуть. – Спасибо, – пострадавший заново обмотал ладонь платком. Окружающие выдохнули с явственным облегчением. – А теперь представьте, что голосуете, – сказал Сэм. Один за другим люди поднимали руки для проверки. Дин быстро осматривал всю не покрытую одеждой кожу – шеи, руки, ноги. Хорошо, что зомби так и не вошли в помещение: таким образом, рисковали только те посетители, что стояли у окон. В конце концов всем позволили разойтись по домам, и Винчестеры остались наедине с двумя озадаченными копами. – И вы по правде думали, что кто-то мог… заразиться? – спросила Уайлд. – Лучше перестраховаться, – отозвался Дин. – Мы пока не знаем, с чем имеем дело, – рассудительно добавил Сэм. – Приходится рассматривать эти… нападения как потенциально смертельно опасные. Во всех смыслах. – В рапорте говорилось, что зомби на Главной улице, – вспомнил Дин. – Там проверяли? – Мы преследовали их как раз оттуда, – сказал Серази. – В такое позднее время возле офисных зданий обычно безлюдно, только иногда кто-то приносит цветы и игрушки к мемориалу. – Все люди, как правило, здесь по вечерам, – добавила Уайлд. – Рестораны и магазины допоздна работают. – А мы точно всех уничтожили? – Остальные, скорее всего, с этими исчезли, – отозвался Сэм. – Но мы с Ди… с агентом ДеЯнгом тут еще поездим, поспрашиваем свидетелей. – Необязательно вам, – сказала Уайлд. – Это наша работа. Так, Серази? Напарник кивнул. Дин бросил взгляд на брата и увидел, что они поняли друг друга. Теперь, когда к Сэму вернулась душа, они снова могли общаться без слов. Дину больше не приходилось гадать над мотивами Сэма и его безжалостным – граничащим с социопатией – отношением к охоте. Они будут продолжать выезжать на каждое место «воплощений», даже если местная полиция воображает, что у нее все под контролем. * * * Быстро чмокнув мужа в щеку, жена Фила Мейерсона оставила его на обычном месте – на дальнем краю дивана около настольной лампы, где он заканчивал разгадывать кроссворд в ежедневном номере «Нью-Йорк Таймс». Кроссворд был последним интеллектуальным упражнением по вечерам, и Мейерсон надеялся, что упражнение это поможет ему остаться в здравом уме. «Пользуйся мозгами, а то потеряешь», – часто говаривал он жене. Ведь в самую последнюю очередь он хотел бы потерять способность мыслить. Звук в телевизоре, переключенном на национальный новостной канал, был приглушен. Мейерсон иногда отрывался от кроссворда и поглядывал на бегущую строку, чтобы убедиться, что не пропускает ничего важного. Чем ближе к ночи, тем чаще он глядел на экран. Все-таки нельзя отрицать, что он был стар и моложе не делался. Он пытался держать мозг в тонусе, но тело все чаще подводило его в последнее время, и он поддавался элементарной физической усталости. Иногда он засыпал над неоконченным кроссвордом и, если просыпался до утра, продолжал упрямо корпеть над клеточками, начиная с того места, где остановился. Последнее случалось с таким постоянством, что было непонятно, почему жена реагирует на это спокойно. Скоро придется менять привычки, например приниматься за кроссворд пораньше или вообще забросить это дело. Выход на пенсию дался ему непросто. Все эти годы в Центре контроля заболеваний Мейерсон изо дня в день полагался только на свои интеллектуальные способности. Праздное шатание по дому и саду казалось ему напрасной тратой тех навыков и талантов, которыми он обладал. Где же сложные задачи? Где цели? Он подумывал о преподавании, если какой-нибудь университет возьмет его, но не смог справиться с журналами, научной работой и современной наукой. Глаза быстро уставали от постоянного чтения, и он, по всей видимости, нуждался в рецептах на более сильные очки каждые полгода. Строчки текста расплывались, а глаза под веками резало от напряжения. От рассматривания крохотных клеточек и ключей кроссворда глаза начинало щипать уже через час или чуть больше. Мейерсон протер их в двадцатый раз и взглянул на строчку новостей, которую видел раз шесть, а то и семь: популизм[28], неустойчивые курсы акций, банковские регулятивные правила, общественные беспорядки на Ближнем Востоке… Все сливалось в монотонную полосу без конца повторяющихся новостей. Никаких экзотических болезней или вспышек вирусных заболеваний или пандемии гриппа. Ничто не напоминало ему о прошлом, в котором у него была цель… Мейерсон откинулся на диванные подушки и зажмурился. Несколько мгновений всепоглощающего облегчения для усталых глаз. Это было так приятно, что он решил не открывать глаза еще несколько минут, прежде чем снова приниматься за… С потолка спустился сгусток тьмы, прополз по стене и завис над головой Мейерсона. Свет лампы упал на сгущающиеся тени и утонул в них, не смог проникнуть в принимающую форму тьму, не смог разорвать руку и тонкие пальцы, которые потянулись ко лбу Фила Мейерсона. Мейерсон спал, а сгусток тьмы начал подпитываться. * * * Дин медленно вел «Импалу» по Главной улице, когда Сэм указал на одинокую человеческую фигуру, с опущенной головой стоящую около стены-мемориала. – Спросить, видел ли он зомби? – Если бы он видел зомби, – отозвался Дин, – его бы уже тут давно не было. – Притормози. – С чего бы? – спросил Дин, но потом понял сам. Человек дрожал. Возможно, его переполняли эмоции при мысли о потерянной возлюбленной, но Дин печенкой чуял, что дело тут нечисто. Он свернул у обочины и заглушил мотор. – Может, он заразился. Если… – Заразиться вполне возможно, – согласился Сэм. – В худшем случае, он по-любому не жилец. – Мы сделаем это, – сказал Дин. – Наплюем на все и убьем обычного человека. – Я знаю, – хмуро отозвался Сэм и с пистолетом в руке выбрался из машины. Бездушный Сэм спускал курок без проблем. «Черт, да он сначала стрелял, а потом переходил к расспросам», – вспомнил Дин. Это убийство может оказаться на Дине. Надо быть готовым. Опустив пистолет, он последовал за братом.