— Вы их должны сдать, Квини, ведь ваш муж может легко ими воспользоваться. — Я ничего не отдам, кроме как в судебном порядке. Мы живем уединенно, я должна иметь возможность защитить себя. Миссис Холленд взглянула удивленно: — Что за тон, Квини? Впрочем, как хотите. Это не мое дело — с вами об этом спорить. Итак, послезавтра прибудет ваш муж, и, так как вы, кажется, задумались, вы хотите его, конечно, встретить у полицейского участка агентуры. Я освобождаю вас послезавтра от школьных занятий. — Спасибо. — Пегий и кобыла нашлись. Получено письмо. Животные будут доставлены. Нашедший, конечно, потребует возмещения его расходов, и еще полагается заплатить вознаграждение за находку. — Мы посмотрим, миссис Холленд. — Вы не рады, Квини? Директриса посмотрела еще какое-то время на свою ученицу, которая так изменилась, и подумала:» Надо бы Квини остаться у нас в интернате или возвратиться в художественную школу. Этого слишком много для нее «. Через день арестантский автомобиль полиции племени прибыл из Нью-Сити в поселок агентуры. Хаверман сидел с Кэт Карсон в комнате, предстоял обеденный перерыв, прием посетителей был окончен. — Упрямого обуздать не так легко, — сказала миссис Карсон. — Это же просто невозможно! Как волка ни корми, он все в лес смотрит. Он был и остается бандитом, и это для него плохо кончится. Спрашивается только, что он еще выкинет. — Хаверман вложил в последние слова серьезную озабоченность. Сэр Холи тоже заметил машину и дал мисс Томсон, которая только что получила у него последнюю подпись, указание: — В случае если явится Джо Кинг, я не желаю с ним разговаривать. Я достаточно вступался за него и за его дело. Теперь уж пусть он сам сперва себя как следует проявит после такого рода рецидива. Секретарша кивнула головой в знак согласия. Из совета племени Дейв де Корби, окна у которого выходили на улицу, увидел машину, замедлявшую ход, чтобы остановиться. Дейв поднялся и со степенным выражением обратился к Фрэнку Морнинг Стару: — Ты видел? — сказал он. — Теперь опять пойдут неприятности. Его ничто не исправит. — Ваше управление по экономике, конечно, нет, Дейв. Но придет время, я возьмусь за Джо. В случае, если вы его до того полностью не погубите. — Фрэнк, что это значит? — Ты можешь мне не рассказывать, Дейв, я в этом искушен, и я знаю ответ. Ваше управление — его не переносят сильные люди. Арестантская машина остановилась перед маленькой полицейской кутузкой, рядом с домом суда. Большой и маленький полицейский открыли дверь и кивнули Джо Кингу:» Выходи!»Тот двинулся было, но вдруг задумался, не стоит ли ему и тут что-нибудь выкинуть, но он увидел на улице Квини, похудевшую, побледневшую, с намеком на те изменения, которые претерпевает женщина в ее положении, и сделал то, что требовали полицейские. Он был препровожден в дом суда и там проведен в комнату председателя суда. Он слышал, что Квини вошла вслед за ним, но полицейские закрыли дверь комнаты у нее перед носом, и ей пришлось остаться в коридоре. А Джо Кинг стоял перед старым судьей, перед Эдом Крези Иглом и Рунцельманом. — Джо Кинг, — начал старый судья, — вы доставлены к нам обратно после того, как недавно снова совершили наказуемый поступок и подчиняетесь в течение года не только общим правилам резервации — например, запрещению пить, — но и находитесь под особым наблюдением. Вы будете регулярно являться в агентуру. Имеются у вас какие-либо заявления? Джо Кинг молчал. Он был очень худ. Вокруг рта залегли новые складки, или, может быть, это только усилилось выражение ненависти и презрения, презрения также и к самому себе и ненависти к себе самому. — Хотите вы что-нибудь сказать? Джо Кинг молчал. — Мы думали, что вы не будете нарушать законов. У вас молодая жена… но что толку для вас в словах или в помощи! До сего времени — ничего. И снова к вам проявлено незаслуженное снисхождение, просто невероятно мягким наказанием отделались. Возьмите вы наконец себя в руки, усердно работайте. Джо Кинг молчал. — Можете идти. Джо Кинг повернулся и вышел. Его встретила Квини. Она приехала не в кабриолете, а на карем. Она сказала: — На той стороне у Фрэнка Морнинг Стара в гараже Пегий и кобыла. Джо тоже ничего не ответил на это, но пошел с Квини к новым индейским домам. В гараже около дома Фрэнка стояли оба животных, невредимых, в неплохом состоянии. Пегий приветствовал Джо всеми знаками задорной радости: топал копытами, фыркал, пританцовывал — и нашел все же какой-то отклик. Джо вывел обоих лошадей наружу. Так как у Квини был карий, Джо вскочил на Пегого и повел кобылу в поводу. Так оба и начали путь домой, не проронив больше ни слова. К вечеру они приехали. Стоунхорн позаботился о лошадях. Воды Квини наносила достаточно, и она купила много мяса. Теперь она жарила его на печке, а муж все осматривал. Первое, на что он обратил внимание, были ружье и пистолет. — Я думаю, этого больше не должно быть тут, а? — Это мое оружие, Стоунхорн. Еще нет предписания, что я должна сдать свое оружие. Он слегка усмехнулся, но это была невеселая усмешка. — Твоя кобыла околела. Жаль животное. Она была жеребая. У Квини на глазах выступили слезы. — Вот, теперь реветь. Тут уж ничем не поможешь. Что хочет этот малый за Пегого и за вторую кобылу? За стоимость корма и доставки? И вообще, кто поймал животных? — Я не знаю, Джо. — Странная вещь. Ну да, червяк из яблока еще выползет. Ты знаешь, что говорят тут о Гарольде Буте? — Да. Подлец. — Ты того же мнения о нем? Об этом честном человеке! — Я того же мнения, Джо. — Ты выбрала себе не того мужа, Квини. С Бутом бы у тебя пошло лучше. — Фу, Джо, не издевайся ты надо мной. Ты бы тоже мог жениться на Мэри и был бы теперь зажиточным ранчеро с колодцем. Они поели. Стоунхорн был голоден и ел быстро, но без радости, а потом, казалось, у него возникла какая-то боль, в которой он не хотел признаться. Ночью на постели Квини снова почувствовала рядом с собой человека, которого она так долго и в таком отчаянии ждала. Она положила голову на его плечо, как в ту первую ночь в прерии, и он понял, что она рядом с ним чувствует себя в безопасности, что было для него неожиданным. Дважды Квини с криком вскакивала во сне, потому что ей снилось, что ее мужа больше нет рядом с ней. Следующий день был субботой. Квини поэтому не надо было идти в школу. Она долго спала. Проснувшись, она обнаружила, что в постели одна. Дверь была немного приоткрыта. Она надела только свое зеленое платье, хотя в эти осенние дни было уже достаточно холодно, и выскользнула босиком на улицу. Стоунхорн стоял неподалеку от дома вполоборота к загону и смотрел на лошадей. Он не заметил ее, и она видела, что у него на глазах слезы. Она уселась на траву тут же, где остановилась. И он тоже наверняка не заметил этого движения. Стоунхорн долго еще оставался на месте, потом пошел к карему, который приветствовал его. Оба этих первых дня их совместной жизни и последующие дни, когда Квини уже пошла в школу, Джо работал. Он освободил Квини от доставки воды, брал карего из загона и осторожно ехал далеко на ручей, в котором снова было немного воды. Ничто иное его не интересовало: ни визит юных друзей, о котором Квини рассказала ему, ни деньги, которые она заработала, ни картина, которую она собиралась нарисовать, ни забота Эйви о карем, ни технический доклад о перспективах бурения колодца в расположении ранчо, который он должен был оплатить. А разговоры о Гарольде Буте, его нынешнее местопребывание — об этом он был хорошо осведомлен. Однажды воскресным утром Квини пустила своих четырех разжиревших и отяжелевших кроликов на луг наверху у сосен пастись и стерегла их с прутом. Джо с карим собрался на пастбище, но задержался, чего обычно не делал, и вдруг заговорил: — Мы подрались. Несколько голодных, несколько пьяных, а кто-то был и голоден, и пьян. Нас обругали. Я должен был помочь нашим. Приговор мне действительно был мягким. Я уже прикинул, что мне грозили годы, а они дали месяцы. Квини провела рукой по глазам. — И хорошо, что ты об этом ничего не знала. Теперь, через три недели, они выпустили меня, дали испытательный срок. Это прямо необъяснимо. Они без единого слова зачли мне в оправдание то, что, хотя четверым полицейским в конце концов удалось избить меня даже более жестоко, чем это у них принято, я не стал на них жаловаться. Кроме того, я взял на себя кое-что из того, в чем можно было обвинить других. — Тот больной юноша, который был здесь, сказал:» Джо держал себя как вождь «. — Я считал, что для меня это не имеет такого уж значения, а судья сказал, что я облегчил ему работу. Этот судья — Майкл Элджин — удивительный человек. Чистокровный белый, но вырос в Оклахоме37. Он немного знает нас, индейцах, и даже женат на чероки. Он допрашивал не так, как полицейские, он постарался выяснить, отчего я вмешался, и в приговоре указал:»… за нанесение телесных повреждений при оказании помощи… «Немного таких, как этот Элджин. Он, кажется, понимает… — Джо подыскивал нужное слово, и Квини молча ждала, — кажется, понимает, что резервация — тоже своего рода тюрьма со внешними работами, и работа здесь с опекунами на шее уже достаточное наказание. — Джо усмехнулся, и усмешка эта была горькой. — Я и сам еще не знаю, что из этого всего выйдет. Квини тяжело вздохнула, вспомнив пережитые страхи и избавление от них. — Я тебе еще не говорила, Джо, что Пегий пронесся галопом мимо ранчо Саттеля, ему кто-то подвязал под хвост огонь, так что он носился как сумасшедший. — Да, это старая штука. Но парень снова напал на меня врасплох. — И Джо уехал. Квини знала, кто подразумевается под» парнем «. Человек, который должен был получить плату за доставку Пегого и кобылы, все еще не давал о себе знать. Хотя Джо внешне оставался спокоен, изо дня в день справлялся со своей скромной работой и полиция, суд, совет племени и суперинтендент за прошедшую неделю никакого повода к недовольству не обнаружили, но в душе Квини нарастала тревога. Она знала, что Джо Кинг, даже если и оба украденных животных возвращены, недолго сможет жить ковбоем при трех лошадях, да еще под надзором суперинтендента. Что-то должно произойти, или он погибнет. Он ел, но это не шло впрок. Он бегал, но это не укрепляло его. Он был приветлив с Квини, но это было как прощание. К огнестрельному оружию он не прикасался. Хищные птицы и фазаны, оставленные в покое, кружили у ранчо. Он ходил вниз, к колодцу Бута, за водой, но если появлялась Мэри, он ее не приветствовал. Он сообщал в агентуру, что он на месте, но не говорил там обычно ни с кем ни слова. Когда Марго Крези Игл при ее регулярном объезде, которые входили в обязанность службы здравоохранения, навестила также и Кингов, Джо случайно был дома, но держался так, словно ее тут и не было. Отец Квини и брат Генри пришли в гости. Джо заметил их издалека и уехал прочь.