Глава 13 Следуя указаниям пожилой дамы, Боб проехал во взятой напрокат машине еще несколько миль по шоссе номер 421 и нашел шоссе номер 167 у знака, показывающего в сторону аэропорта. Свернув, он оказался на плоской равнине, занятой полями, хотя впереди над поверхностью земли черной волной поднимался горный хребет. Боб проехал мимо аэропорта — пристанища маленьких одномоторных игрушек, — и вскоре начался крутой подъем вверх. Шоссе было проложено так, чтобы находить путь через хребты. Боб спускался в долины и поднимался на перевалы, постоянно встречая по обеим сторонам ответвления, ведущие в частные владения. Внезапно он заметил, что у него мигает лампа горючего, и, не представляя себе, далеко ли еще осталось ехать, свернул к бакалейной лавке. «БАКАЛЕЯ ЛЕСТЕРА» — так было написано на знаке. Это оказалось приютившееся на склоне одинокое белое сооружение, перед которым стояли две бензоколонки. Боб залил полный бак, затем решил, что неплохо будет выпить бутылку кока-колы, и зашел внутрь. В темном и грязном магазине его встретил скучающий продавец, прыщавый угрюмый мальчишка с брюшком. Взяв из холодильника бутылку, Боб подошел к кассе и расплатился. — Скажите, вы, случайно, не знаете, где здесь неподалеку баптистский молельный лагерь Пайни-Ридж? Дама в туристическом бюро сказала, что к нему ведет это шоссе. — Не знаю, сэр, — ответил мальчишка, избегая смотреть ему в глаза. — А как насчет внезапного наплыва новых молодых людей, группами, держатся замкнуто, выглядят смиренными и набожными? Ничего похожего? — Не знаю, сэр, — снова повторил мальчишка. — Сынок, ты произнес эти слова так быстро, что мне показалось, будто тебе хочется поскорее закончить этот разговор и ты даже не думаешь перед тем, как ответить. И то же самое было в первый раз. А теперь посмотри мне в глаза. Посмотри мне в глаза, разгляди во мне такое же человеческое существо, как и ты, и постарайся мне помочь. Ты удивишься, сколько добра это может принести. Мальчишка неохотно поднял взгляд, и Боб увидел, что слово «мальчишка» к нему не подходит. Парню было лет под тридцать, лицо его, все еще усыпанное юношескими угрями, расплылось от избыточного жира, чем страдало и его тело. На мгновение встретившись с Бобом взглядом, он тотчас же снова отвернулся. — Бывает, сюда заглядывают какие-то люди. Новые люди, — наконец сказал он. — Но никаких баптистов я вроде не видел. Эти больше похожи на бандитов. Крутые парни, не знаю, откуда они. Просто заходят, покупают пиво, чипсы, курево и бекон, в разговоры не вступают, расплачиваются наличными, отпускают шуточки по поводу того, какая это дерьмовая забегаловка. Мне они не нравятся. — Отлично, — сказал Боб. — Большое спасибо. — Да, сэр, — ответил продавец. Бобу почему-то припомнились морские пехотинцы определенного сорта, молодые неудачники, идущие в армию, чтобы начать жизнь заново, чтобы сделать что-нибудь хорошее и правильное. Кому-то это не удается, и они так и маются до тех пор, пока не приходит время и они увольняются, еще больше обиженные на жизнь. Но время от времени попадается тот, кто поднимается на самую вершину, становится настоящим морским пехотинцем, и у него начинается жизнь, о которой он не мог и мечтать, когда был обрюзгшим, прыщавым, угрюмым, без друзей и когда его все ненавидели, а в первую очередь он сам. — Это ведь было совсем не трудно, правда? — Да, сэр. — Это не мое дело, но такому молодому парню, как ты, не следует торчать в подобной глухой дыре. И эти ребята, баптисты они или нет, правы насчет того, какая это дерьмовая забегаловка. — Да, сэр, — сказал продавец. — Знаю. — Разве ты не можешь найти себе работу получше? — Нет, сэр. Похоже, у меня какие-то проблемы с грамотностью. В школе у меня не получалось, бросил через пару лет. Я хотел бы пойти в авиацию, работать с самолетами. Я люблю самолеты. Но я не сумел пройти тесты. Лестер единственный, кто взял меня на работу. По-моему, он знал моего отца. — Может быть, у тебя что-то с глазами или какая-нибудь хреновина в мозгах заставляет видеть буквы не в том порядке. Знаешь, такое бывает. Тебе надо с этим разобраться. — Да, сэр, — равнодушно произнес парень. — Ты должен пройти обследование. — Да, сэр. — Ну, по тому, как ты это говоришь, я вижу, что ты совершенно так не думаешь. Сынок, не сдавайся. Воспользуйся бесплатным советом старого хромого дурака, которому довелось кое-что повидать на этом свете. В Бристоле или где там еще есть какая-нибудь служба социальной помощи, тебя там протестируют бесплатно и, если с тобой что-то не в порядке, придумают, как это исправить. Попробуй. Вовсе не обязательно до конца дней своих торчать в этом дерьме. Парень посмотрел на него из самых жалких, черных глубин отчаяния и вдруг улыбнулся. Наверное, еще ни разу никто не говорил с ним как с человеческим существом. Улыбка открыла на удивление хорошие зубы и, может быть, немного ума в глазах. — Я обязательно этим займусь, — сказал парень. — Вот и отлично, — искренне обрадовался Боб. — Кстати, эти баптисты, наверное, устроились на месте бывшего летнего лагеря для детей, где лет тридцать назад повесился какой-то святоша, после того как его застукали развлекающимся с маленькими детьми. Я слышал, кто-то арендовал эту землю и обосновался там. Это дальше в четырех милях, слева, черные стальные ворота, постоянно запертые. Их недавно покрасили, поэтому краска еще блестит, но, по-моему, вывеску оставили прежнюю. — А ты кое-что знаешь, — одобрительно заметил Боб. Боб добрался до места довольно быстро, и, как и сказал продавец из бакалейной лавки, ворота были свежевыкрашенные, хотя вывеска «ДЕТСКИЙ ЛЕТНИЙ ЛАГЕРЬ» облупилась и выцвела от времени. Дальше в лес уходила грунтовая дорога, уже через несколько ярдов скрывавшаяся среди густых зарослей. В августовской жаре ворота оставались липкими, и множество всевозможных насекомых, присевших на них, навсегда завязли в густой краске. Боб, решив, что просто перелезть через ворота будет нехорошо, поискал, как попасть внутрь, и нашел на столбе переговорное устройство образца семидесятых годов. Он нажал пластмассовую кнопку на этом чуде техники. — Эй, есть там кто-нибудь? Сквозь треск статического электричества послышался ответ: — Чем могу вам помочь? — Моя фамилия Свэггер, — сказал Боб. — Моя дочь едва не погибла в автокатастрофе на четыреста двадцать первом шоссе на Железной горе, направляясь из города. Я изучил обстоятельства дела, и у меня есть основания предполагать, что она побывала здесь. Вот я и подумал, нельзя ли мне с кем-нибудь поговорить об этом, лучше всего с самым главным. Древнее переговорное устройство снова затрещало и забулькало, и Бобу показалось, что он разобрал слово «конечно». Громкий щелчок возвестил о том, что замок открылся, подчиняясь команде издалека, поэтому Боб распахнул ворота, проехал внутрь и закрыл их за собой. Дорога сначала извивалась между деревьев, затем прошла между двумя холмами и наконец привела в открытую долину, расположенную в окружении зеленых возвышенностей, бывших чем-то средним между холмами и горами. Быть может, на Востоке их называют горами, но житель Запада определенно использовал бы другое определение. Боб увидел одинокую часовню, маленькую и белую, большой сарай, что-то вроде спортивной площадки с утрамбованной землей, школьный автобус, ослепительно желтый в лучах солнца, общежитие и спортивный зал. Все здания были возведены из прочных металлических листов и имели металлическую крышу. Остальную часть долины занимали футбольное поле, баскетбольная площадка и пустая чаша бассейна, а затем снова смыкался густой лес, и чуть дальше начинали свой подъем к небу горы. Боб поставил машину рядом с автобусом, на стоянке, изрытой колеями от колес. Однако никаких других машин здесь больше не было. Закрывая дверь, он увидел, что к нему приближается какой-то старикашка в зеленовато-голубом костюме-тройке, некая помесь полковника Сандерса с бывшим президентом Джимми Картером: от первого у него был стиль провинциального Юга, а от второго — твердость духа. — Мистер Свэггер, мистер Свэггер, мы так опечалены тем, что стряслось с вашей девочкой, — по-южному возбужденно запричитал старик. Торопливо подойдя к Бобу, он протянул руку, и его рукопожатие оказалось гораздо более крепким, чем можно было ожидать. Боб увидел голубые, глубоко посаженные глаза, розовую кожу, ощутил запах одеколона, обратил внимание на белые искусственные зубы и щетку усов. Старик представился как преподобный Олтон Грамли из баптистской церкви Новой свободы, округ Хот-Спрингс, штат Арканзас. Здесь он находился с группой молодых людей, пожелавших спокойствия и уединения для изучения Библии. У преподобного были густые волосы, уложенные с помощью геля, возможно, настоящие, но определенно не доставшиеся ему с рождения. Лицо и руки у него были такими розовыми, словно он отскабливал их щеткой. Преподобный предложил Бобу оставаться здесь столько, сколько тот пожелает, и заверил его в готовности ответить на любые вопросы. — Сэр, благодарю вас за то, что согласились уделить мне время. — Давайте где-нибудь присядем. Я отвечу на все ваши вопросы, на какие только смогу, лишь бы это вас успокоило. О, бедная малышка! Это так печально, и боль родителей — это тоже так печально. Не переставая причитать, старикашка проводил Боба к крыльцу, выходившему на спортивную площадку. Тотчас же появился подтянутый парень в белой рубашке и черных брюках, принесший кувшин чая со льдом. Мужчины сели и, потягивая чай, продолжили разговор. — Ваша дочь — такая милая молодая женщина, — сказал преподобный Грамли. — Мой первый ребенок, — ответил Боб. — Так что вы понимаете мое беспокойство. — Как себя чувствует бедная девочка? — С каждым днем идет на поправку. Однако она по-прежнему остается в коме. Врачи говорят, она может прийти в сознание в любой момент, а возможно, этого не произойдет никогда. — Не хочу вас напрасно пугать, но вам не приходила мысль перевезти вашу дочь из Бристоля в какой-нибудь большой город, где более совершенные больницы? — На самом деле я это уже сделал. Сейчас Ники в Балтиморе, где медицина самая передовая в мире. — Понятно, — сказал преподобный. — Да, сэр, всемирно известный Университет Джонса Хопкинса. — Я слышал о нем, — подтвердил преподобный. — Рад, что за вашей дочерью ухаживают лучшие врачи. Ей повезло, что у нее есть отец, который может позволить себе такие расходы. — Мне помогли лошади. У меня несколько конеферм на Западе, где к лошадям относятся серьезно. Опять же, зачем еще нужны деньги, как не для того, чтобы тратить их на собственных детей? — Совершенно справедливо. Итак, если верить газетам, полиция считает, что виновником аварии стал какой-то необузданный молодой человек, решивший стать звездой НАСКАР. Кажется, это основная версия? — Да, и у меня нет оснований ставить ее под сомнение. И я очень хочу, чтобы этого лихача поймали и он больше не смог сделать то же самое с чьей-нибудь еще дочерью. Однако у управления шерифа в этом маленьком округе и так забот по горло, ведь нужно выделить людей на предстоящие гонки, да к тому же шериф Уэллс борется с вертолета с метамфетаминовыми лабораториями, о чем столько пишут в газетах. По-моему, у него это стало какой-то одержимостью, манией, идущей во вред другим обязанностям. Одним словом, я боюсь, что мое дело окажется задвинутым на дальнюю полку. Вот я и решил покопаться и выяснить, не нужно ли нанять частного детектива. — Скажите, чем я могу вам помочь. Боб объяснил, что он пытается восстановить тот день и ему хочется узнать, зачем Ники приезжала сюда, поскольку в баптистском молельном лагере вряд ли может укрываться подпольная метамфетаминовая лаборатория, — а именно это и было главной темой ее расследования. — Она просто делала свою работу, — сказал старик. — Несомненно, до нее дошли слухи о том, что здесь стреляют, и она решила, что где оружие, там и преступники, а где преступники, там и подпольная лаборатория и все такое. Но я ей все объяснил… Мистер Свэггер, пройдемте со мной. Позвольте вас успокоить. Они пересекли спортивную площадку, вышли в поле и оказались у небольшого сооружения, напоминающего сарай без крыши. Заглянув внутрь, Боб увидел какое-то электрическое устройство, похожее на робота из древнего черно-белого научно-фантастического фильма, со шкивами, маховыми колесами и длинной рукой сбоку. В подающем устройстве сверху стояла стопка оранжевых глиняных тарелочек. Разумеется, Боб сразу же понял, что это такое: автомат для пуска спортивных тарелочек. — Этот механизм пускает «птичек». Глиняных «птичек». Преподобный открыл шкаф, внутри которого стояли три охотничьих ружья. Взяв одно, старую «итаку», он раскрыл его и протянул Бобу. Тот принял ружье с таким видом, будто никогда не видел ничего подобного. — Вечерами мальчики собираются здесь и пускают «птичек», а затем стараются подстрелить их в полете. Для этого требуются мастерство, сосредоточенность, расчет и твердая рука. С точки зрения философии это является выражением сути нашей любимой Второй поправки:[19] дисциплины обращения с оружием, мудрости использовать его разумно. Дисциплина и мудрость — именно то, что требуется для жизни в Боге. Я предпочитаю, чтобы мальчики занимались этим, а не играли в баскетбол или в футбол, где они сталкиваются друг с другом, где сила и габариты значат больше, чем мастерство, где рождаются группировки и взаимная неприязнь. Очень нездоровый климат. — Понимаю. — И когда я объяснил вашей дочери, что местные жители — мы здесь ни с кем особенно не общаемся, нам нужна тишина, чтобы сосредоточиться на Священном Писании, — что местные жители приняли звуки выстрелов в вечерних сумерках за свидетельство преступной активности, связанной с наркотиками, она сразу же все поняла. Она улыбнулась, извинилась за то, что оторвала меня от дел, и продолжила свой путь. — Понятно, — сказал Боб.