— Так, прекратите, — рыкнула я. — Не ссорьтесь. Это делу не поможет. Давайте немного отдохнем. Мы свернули с дороги и расположились под раскидистым кустом бузины. Ее ягоды уже окрасились в красный цвет и пышными гроздями усыпали куст. — Какие красивые, — заметила Маша. — Запомните, в лесу есть ягоды нельзя, — предупредила я детей. — А малину? — поинтересовался Макс. — Только если рядом взрослые, которые точно знают, что это малина. Тут много ядовитых ягод, которые похожи на съедобные. Умереть не умрете, но животы разболятся. Понятно? — Да, — закивали ребятишки. — А если дворец, или как там его называют, восстановят и дорогу тоже восстановят? — спросил Макс. — Конечно. Иначе сюда не добраться. Но разбойников на ней не будет, это я тебе точно говорю. — Потому что грабить некого, — рассмеялся мальчишка. — Что можно у туристов отнять? Деньги — это не интересно. Вот если бы настоящие сокровища. — Сомневаюсь, что нормальные туристы на экскурсии прихватывают с собой фамильные драгоценности. — Расскажите нам что-нибудь еще, — попросила Маша. — Вы интересно про разбойников говорили. — Что тебе еще рассказать? — задумалась я. — Про себя расскажите, — предложила Макс. — Мне нравится путешествовать по родному краю, изучать его историю. Поэтому я много знаю. У нас есть что посмотреть. Например, очень интересная дубовая роща рядом с городом. Вы наверняка там были. — Нет, я про нее даже не слышал, — признался парнишка. — Странно. Про нее не слышал только ленивый. Я думала, школьников туда водят. — Нас не водили. А что это за роща? — Как тебе объяснить? Недалеко от аквапарка. — Там мы были с папой, — вспомнила Маша. — Дубраву посадили пленные французы. Давным-давно была война с Наполеоном. Макс, ты же четвертый класс окончил, верно? Значит, должны были ее проходить. — Ну да, — неуверенно протянул Макс. — Проходили что-то. Только я мало что помню. — Жаль. Это же интересно. — У нас Вера Олеговна историю ведет очень скучно. — Может, это не она историю плохо преподает, а ты ее плохо слушаешь? — Нет. Она просто читает нам учебник вслух. И все. И ставит всем пятерки. Мы довольны. Да, не повезло детям с учительницей. Так они любовью к истории не проникнутся. А ведь многие родители уверены, если их дети учатся в элитной гимназии, то получение качественных знаний им обеспечено. Хотя многим родителям достаточно того, что их дети — отличники без знаний вообще. Они так же будут учиться и в институте. Многие получат красные дипломы. Не все ли равно, есть знания или нет, если теплое местечко уже приготовлено влиятельным папой? Интересно, а родителям этих детей есть дело до того, кто и как обучает их? Хотя это праздный вопрос. Я никогда не узнаю на него ответ. Да мне и ни к чему. Но парнишка любознательный. Хорошо, если это останется на всю жизнь. — Так вот, — продолжила я, — пленные французы жили у нас в городе. Они посадили рощу на берегу пруда. Там сейчас идут раскопки. Восстанавливают беседки. Они были из мрамора. Похожие есть в Версале, во Франции. В пруду водились большие карпы. Их специально там выращивали. Горожане ходили в дубовую рощу гулять и на рыбалку. — А что, и сейчас там можно рыбу ловить? — оживился мальчишка. — Да. Там рыбаков много. Даже городские соревнования среди них проходят. Кажется, в августе. — А я не знал… — вздохнул Макс. — Я люблю рыбу ловить. Ходил тайком от бабушки. Но наловил мелочь, кошке отдал. Отец только обещает, что пойдет со мной. А потом говорит, что занят. Он работает много. — Тогда тебе надо набраться терпения. Взрослые всегда много работают. Тут уж ничего не поделаешь. Отец наверняка для вас старается. — Он тоже так говорит. А кем вы работаете? — поинтересовался Макс. — Вы так много знаете. — Я учительница. Преподаю в гимназии историю и географию. Вернее, преподавала. Надеюсь, до начала учебного года устроюсь на нормальную работу. — Так вы тоже училка истории? — удивился Макс. — Совсем не похожи. С топором. Почему-то мое умение обращаться с этим орудием вызывало у него уважение. — Я — учительница. И мне не нравится слово «училка». Оно пренебрежительное. — Простите, — смутился парнишка. — Мы так всех учителей зовем. Просто привык так говорить. — Отвыкай. Нехорошее слово. И нам пора в путь. Иначе до вечера не доберемся. Снова вышли на дорогу. — А вы петь умеете? — спросила Маша. — Нет. У меня слуха нет, — призналась я. — Не может быть! — девчушка посмотрела на меня с удивлением. — Вы же не глухая. Вы все слышите. — У меня нет музыкального слуха, — рассмеялась я. — Это плохо. А я ходила в музыкальную студию. Недолго. Папе сказали, что мне лучше рисованием заняться. Очевидно, у Маши тоже со слухом проблемы. — Но пою я громко. Давайте петь? Так идти веселее, — предложила девчушка. — Отличная идея. Начинай, — согласилась я. Макс поморщился. — Лучше не надо. Она когда поет, мне выть хочется. — Я хорошо пою, — обиделась девочка. — Давайте попробуем, может у нас и получится, — поддержала я Машу. — Только не кричи, а то всех птиц и зверей в округе распугаешь, — попросил Макс. Маша набрала побольше воздуха и завопила: — Вместе весело шагать по просторам!!! По просторам!!! По просторам!!! Голос громкий, пронзительный. У меня аж в ушах зазвенело. Маша легко смогла бы заглушить хор народников. Им всем до нее далеко. — Стоп! — прервала я девчушку. — Вот видите, я предупреждал, — заметил Макс. Маша замолчала. У нее дрогнули губы. Я поняла, что еще мгновение, и она заплачет. — Я стараюсь… Я очень стараюсь. А никому не нравится… — Ты хорошо поешь, только слишком громко. Надо тише. Можешь? — Громко — это хорошо. — Не всегда. Давайте попробуем все вместе и потише. — Я не люблю петь, — буркнул Макс.