– Тебя услышат? – Услышат. – Попроси подойти их метров на двести. Хочу перекинуться с Кассандрой парой слов. – Конечно. Старик торопливо пробормотал несколько фраз в наладонник, вгляделся в экран и удовлетворенно кивнул. Отлично. Взяв стакан, я с намеком произнес: – Если хочешь показать свой грозно вздыбленный хер этой ведьме – самое время. – Не понял… – Выскажись – посоветовал я – Вот прямо щас. Пока мой орк отколупывает клей, выскажи сове все что у тебя накипело на душе. И не стесняйся, сурвер. Не подбирай слова. Не надо быть серой улыбчивой хренью. Будь самим собой. – Это как? – В жопу дипломатичность. – Ага… Ща! Старик запрокинул голову, влил в себя остатки самогона, аккуратно поставил бутылку на бетон, утер губы и шагнул к горке, сходу начав: – Ну что сука ты старая?! Конец твоей сове! – топор в его руке с лязгом ударил о площадку – Пусть тебя герои отпускают – я твоей гребаной сове башку сейчас к херам снесу! – Милый! – укоризненно начала его жена. – Заткнись, резинка стертая! Я говорю! – О-о-о… – ошарашенно произнесла кукла и замолкла. – Остановись, Джон! – велела сова. – Заткнись и ты ведьма уродливая! Чтоб тебя собственные сиськи удушили во сне! Ты меня порешить решила, падла?! Я твою сову в своем сортире припаркую – чтоб ты только одну картинку на экранах видела – как я срать на тебя хотел! Готовься! – Джон! Да между нами были разногласия. Но ты предатель! – Откуда тебе знать?! Ты не помнишь нихрена! Откуда уверенность такая?! – топор с грохотом рубанул по горке – Ты просто решила меня со свету сжить! Возомнила себя королевой вершащей судьбы?! – Послушай… Джон! Джон! ДЖОН НЕ БЕЙ! Топор ударил совсем рядом с совой, с ругательством отшатнулся Рэк, но тут же сморщил харю в одобрительно гримасе и театральным шепотом добавил: – Меньше чем на отсос не соглашайся, дед. Пусть как хочет делает – либо губами через гектар тянется, либо поводок удлиняет. – Заткнись! – провопила в ярости сова. Дальше я не слушал. Отойдя к краю площадки, я уселся на покрашенную бетонную опухоль в виде бегемотика. Уселся на жирную шершавую спину и уставился на колючие кусты, заново прогоняя в голове всю историю Брухи. Ведьма получила нехилую моральную травму и заодно приобрела навязчивое желание вспомнить – кто сука такой Однар? Он ей почему-то показался знакомым. И она решила, что в далеком прошлом – до стирания памяти – они пересекались. Сурверы и Однар. Способ вспомнить был только один – наркота. Мемвас, что здесь именуется эльфийскими слезами. Старушка принялась посасывать веселые таблетки, одновременно выясняя наилучшие схемы приема наркоты – чтобы штырило послабже, а вот флешбэков дарило побольше. Так шли годы. Бабка плотно подсела на наркоту. Нужные воспоминания не появлялись. А если и были – в памяти не осели. Но она продолжала пытаться, потихоньку увеличивая дозу и меняя схемы. Чем больше наркоты – тем больше смелости. И однажды, после особо крутой дозы «слезок» принятых с двумя желтыми энергетическими таблетками и двумястами граммами смоченного соком какой-то местной травки тростникового сахара, ведьма возомнила себя настолько крутой, что ей стало наплевать на грозное предупреждение намалеванное на стене родного бункера. Предупреждение было сделано рукой предыдущего сурвера. Предупреждение было простым и внятным: «Не хочешь потерять сову – НИКОГДА не подводи ее ко второму больничному корпусу ближе, чем на пятьсот метров! Никогда! Никогда! НИКОГДА! Там – СМЕРТЬ!». Когда Бруха почла предупреждение первый раз, оно показалось смешным. Но вскоре она узнала про мистически невыполнимое задание «Синий свет», про сотни смертей, про целиком полегшие сквады… и решила последовать совету. Ведь у нее особенный компаньон – невероятно функциональный, позволяющий ей быть повсюду на территории Зомбилэнда, позволяющий ей видеть то, что другим сурверам не дано. Именно сова позволила ей быстро подняться в ранге до легендарного сурвера. И Бруха не собиралась терять это преимущество. Но наркота… сраная наркота дарит смелость и убивает благоразумие. В тот проклятый день, хихикающая и трясущаяся Бруха подняла сову на крыло и повела ее ко второму больничному корпусу. Повела не по прямой – прятала за стенами первого больничного до последнего момента, а затем погнала робота круто вверх, собираясь для начала просто прогнать ее на полной скорости мимо – пусть картинка будет смазанная, но что-то она увидит. Если честно, Бруха не думала, что на нее вообще обратят внимание – в тот день очередной сквад пытался выполнить «Синий свет» и как раз достиг входа на четвертый этаж. Бойня в разгаре. Кому какое дело до бесшумной совы? Как оказалось – дело было. Сова успела достичь стены, рванулась вверх, разом преодолев три этажа и почти… Экраны ведьмы озарила яркая вспышка, после чего экраны померкли. Поняв, что только что просрала компаньона и любимую пташку, Бруха взвыла и… что-то в ее перегруженном мозгу лопнуло. Дальше мрак… Потому мрак с рваными картинками… тупое непонимание… эффект тоннеля, в котором она оказалась. Она вроде кричит… вроде двигается… вроде она нормальная… но что-то сука не так… Брухе повезло – система творит чудеса. Она смогла заползти в медблок и система подлатала старую ведьму. Спасла ее. Восстановила. А следом случилось еще одно чудо – один из сквадов притащил сову. Скваду повезло – сову вырвали из лап матерых зомби, что пытались сожрать механическую птицу. Зомбаков накормили иглами, сову притащили к сурвершне – просто так, без всякого задания. Позднее она обласкала этот сквад так, что они быстро стали отлично экипированными героями. Бруха помнит добро. Сову удалось починить. Повреждения были небольшие – там и сям вмятины, несколько больших рваных пробоин в металле. Это уже зомби постарались, разрывая крылатого робота. Ну еще пластиковые элементы раздроблены. Было сложно. Но Бруха справилась – хотя пришлось долго плести политические паутины, играя с Матерью в дочки-матери, зарабатывая дополнительные баллы. Но удалось… удалось… совушка снова летает. Но больше никогда не приближается ближе, чем на полкилометра ко второму больничному корпусу. Никогда!… Что она видела до падения совы? Вспышку. А еще она слышала музыку. Да, музыку. Что-то ритмичное, что-то барабанное, что-то потустороннее. И в ее мозгу, вместе со вспышкой, навсегда отпечаталось изображение невероятно злой хари матерого зомби со стальным черепом, яростным оскалом и сверкающими глазами. Это ужас… настоящий ужас, что навсегда останется с ней… Во втором больничном корпусе живет что-то злое… что-то… дьявольское… – Дерьмо! – зло рыкнул я и ударил пяткой ботинка по бетонке. – Как дела, герой? – спросила обошедшая кусты Кассандра. За плечом игстрел, на поясе игстрел поменьше – почти копия моей пиги – идеально подогнанная кираса почти не видна под жилетом с многочисленными карманами, на голове черный шлем с откинутым щитком. И это лишь часть снаряжения – пифия защитой не пренебрегала, экипировавшись по полной программе. Уважаю. А еще у нее за спиной виднелся стальной ажурный приклад, а на груди висел ремень с кругляшами патронов… эх… – За снарягой сама следишь? – поинтересовался я, с трудом отводя взгляд от облитой патронами груди пифии. Как патокой палила – так и хочется целовать, целовать, целовать, губами вытаскивая патрон за патроном и жадно глотая, глотая… – Конечно – улыбнулась она, усаживаясь на бетон напротив – Протеиновый батончик будешь? Еда успокаивает. – Тогда сожри пять! – не выдержав, снова рявкнул я и зло зашипел, повернув башку в сторону скрытых деревьями больничных корпусов. – Все так плохо для меня? – И для меня – кивнул я – Но я уже герой. И мы можем убраться отсюда уже через полчаса, сразу же направившись бодрым галопом в сторону Тропы. – Ого… то есть все не просто плохо, а прямо дерьмово? – Отступись, если хочешь жить – посоветовал я – Найди другой способ стать героем – не здесь. Не в Зомбилэнде. – Так… вот теперь мне страшно – пифия больше не улыбалась – Ты что-то узнал, верно? – Почти. Я скорее сопоставил. Вынужденно сопоставил. – Почему вынужденно? – Понимаешь, когда тебе показывают обычное здание и говорят, что вот уже как лет двести никто не может добраться до четвертого этажа… хочешь или не хочешь, но ты начинаешь думать. – А я значит не думала? – Значит не думала – кивнул я. – Может я тупая? – Может и тупая. Ты сюда кусаться пришла? – Прости. Я… твои слова выбили из колеи, гоблин. Защитная женская реакция. Мы либо целуем, либо кусаем. Нейтрального не дано. Продолжай. – Понятно, что я сразу откинул всю эту чушь про мистику, про одновременную смерть сурверов и про прилет грузового дрона с подарками. Честно говоря, я сделал только одну вещь, которую не сделал, похоже, никто. – И что же? – Я исключил из уравнения сраный синий свет. Просто убрал его. – Я не поняла. – Все просто, пифия. Представь, что это просто комната. Любая. Просто комната куда никто никак не может попасть, погибая на подступах. Причем погибают отлично подготовленные и снаряженные отряды. Причем погибают даже при предварительной расчистке территории и при помощи других сквадов, что пытаются прореживать ряды свежих зомбаков бегущих ко второму корпусу.