Он с силой вдавливался в её бедра. Она не могла знать, намеренно он это делал или пытался взять полный контроль над её телом. Не получив желаемого доступа к её рту, Корицкий оторвался, посмотрел на Нину глазами, затуманенными поволокой, и хрипло сказал: - Давай поговорим, малышка. - Давай! – решительно выдохнула Нина ему в губы и требовательно продолжила: - Где ты был эти недели? Почему не позвонил на следующий день, Кость? А? Ответь, давай! Расскажи мне что-нибудь этакое, что бы… Она не договорила, потому что её перестали удерживать. Внезапно и…обескураживающе. Константин разжал захват и скатился с Нины, рухнув рядом с ней на мат. Нина растерянно моргнула, признавая, что, видимо, никогда не сможет предугадать поступки Корицкого. Сейчас она могла вскочить на ноги и от души врезать ему. Она бы успела… Но драться перехотелось. Злость вкупе с гневом испарились бесследно. Она даже с мата не собиралась вставать. Продолжила лежать, прислушиваясь к лихорадочному сердцебиению в груди и медленно осознавая вновь изменяющуюся реальность. - Я не мог приехать, Нин, - глухо проговорил Корицкий после небольшой паузы. - Конечно, - Нина не скрывала горечи. Девушка уперлась взглядом в потолок. Это всё… Теперь точно всё… Она лежала, смотрела пустыми глазами и чувствовала, как ничего не остается. Как то, чем она жила долгие годы, медленно утекает из неё. Грудь сдавило с такой силой, что дышать стало трудно. Когда рука Кости осторожно накрыла её ладонь, которую она распластала на мате, разведя пальцы в сторону и тем самым пытаясь удержать себя, Нина вздрогнула. - Я знаю, что ты ждала. И знаю, что ты обижена. Нина… Девочка, не очень-то легко признаваться в том, что слаб. Тем более, зная, что ты молода и красива. Глухой голос Корицкого, надсадный и немного охрипший, вывел её из задумчивости. А рука… Она сжимала её руку, даря тепло. И ещё что-то. Нина шумно вздохнула и промолчала. Она больше ничего не скажет. Хочет Корицкий объясниться, пусть говорит. Нет? Они полежат и разойдутся. В прямом и…прямом смысле. Больше не увидятся, это раз. Второе – перестанут существовать как муж и жена. Надо же… А ведь отец их поженил. Нина мысленно усмехнулась. Кажется, она только сейчас в полной мере осознала этот факт. - Нин… Она не двинулась с места. - Черт побери… Ну что ты со мной делаешь, девочка? А? – в голосе Кости послышалась злость. И ласка. Сочетание несочетаемого, которое пробрало Нину до основания, и лишь только гордость не позволила сейчас же повернуться к мужчине и прижаться к нему. Властная рука с немного шероховатыми пальцами поставила точку во внутренних спорах Нины с собой. Костя взял её подбородок и развернул к себе. Он упирался локтем в мат, сам же фактически нависал над девушкой. На красивом – господи, на каком же красивом! – лице мужчина ходили желваки, глубокие морщины прорезали лоб. - Моя жизнь в Африке внесла крутые коррективы в здоровье, - решительно проговорил он, смотря прямо в глаза Нины. – Я подхватил лихорадку, и меня кое-как выходили. И то… не наша медицина, а травы и настои местного племени. Про шаманизм и духов я тактично промолчу, чтобы не показаться конченым придурком. Левый уголок его рта приподнялся. Слова мужчины воспринимались Ниной точно через пелену. Главное, что ворвалось в сознание – он болел. Долго и серьезно. Его жизнь подверглась опасности. Как? Как так? То есть Нина могла потерять Костю?! Раз и навсегда? - И эта зараза меня продолжает накрывать, девочка. Не часто, но раз в год стабильно. Вырубает на неделю-две. Иногда раньше очухиваюсь, иногда… Пальцы мужчины больше не сжимали подбородок Нины. Скорее, немного удерживали и ласкали. Он большим пальцем проводил по коже, трогая снова и снова. Нина замерла. Лежала и не двигалась. Лишь дышала и смотрела на склонившегося над ней мужчину. - То есть ты болел? - В ту же ночь свалился, когда выцепил тебя на берегу, - хмуро признался Корицкий. – Пришел в себя через неделю. - Господи… Кость… - Тихо! – резко оборвал её мужчина, хмурясь сильнее. – Без жалости, ок? В остальные одиннадцать месяцев я здоров, как бык. - Я не о том… - А о чем? - Не знаю, но…Почему ты не сказал раньше? Вопрос был риторическим, и они оба это понимали. Их общение каждый раз происходило в довольно оригинальной форме. Они или занимались сексом, или препирались. И ни разу вот так – глаза в глаза. - Дай я сяду, - попросила его Нина, больше не в силах лежать. Услышанная информация выбила её из колеи. Костя болел, а она о нем что думала?! И папа! И этот брак! Черт… Костя слегка отодвинулся. Но не полностью. Их тела фактически соприкасались. Руками, бедрами, ногами. Они, не признавая этого вслух, не желали разрывать чувственного контакта. Нина села и провела рукой по волосам. Ей надо было что-то делать, потому что мысли, кружившие в голове, сводили с ума. А ещё пришла робость. Та самая, которая периодически создавала ей трудности. После всего, что Нина пережила вместе с Костей, о каком смущении могла идти речь? И между тем. Вот оно. То самое, о чем Нина думала на протяжении многих дней. Она и Костя. Наедине. Лицо к лицу. Глаза в глаза. Дыхание, почти что касающееся её… - Здесь камеры есть? Хотя, о чем я… Сто процентов есть, - буркнул Костя. – Нина, это не моя территория. И даже не твоя. - И что? Мужчина встал на колени и протянул руку Нине. У девушки всё сжалось внутри… Такой символичный жест. Она осторожно вложила свою ладонь в его, стараясь не реагировать на то, как каждая клеточка её тела с настырным упрямством тянется к нему. Можно же просто поддаться слабости… Снова… - Я хочу забрать тебя, - надсадно признался Костя, прижимаясь лбом к её лбу. Нина поймала себя на мысли, что при прикосновении жадно пытается понять, есть ли у него температура. Прислушивается к его телу. И хочется, - как же хочется! – поднести руку к его лбу, ощупать всего и удостовериться, что с Костей всё хорошо. Что болезнь отступила, и что теперь он только её, Нинин. Но рано… - Нет, Кость, - прошептала она, наступив себе на горло. Нет… Они стояли на коленях друг против друга, и со стороны, наверное, смотрелись очень интересно. Если кто-то за ними наблюдает… Или запись потом не сотрут… Нина будет гневаться. И объявит некоторым товарищам бойкот. - На минуточку, Нина, - она всё же заметила, как Костя улыбнулся. По-доброму и как-то по мальчишечьи что ли. – Ты моя жена. - И что? – фыркнула она в ответ. – Только на бумаге… - Не-ет, не на бумаге. О разводе даже не думай. Последняя фраза уложила Нину на лопатки, и сохранять видимость спокойствия стало вдвойне тяжелее. Она и не думала о разводе. Ни разу с того дня, как подписала ту бумажку. К ней она тоже относилась двояко. Нина точно знала, что отец подобными вещами не шутит, и она по законам гражданского общества жена Константина Корицкого. Но и женой любимого человека она себя тоже не чувствовала! И дело не в белом платье и сказочной церемонии, о которой она мечтала. Дело в другом. В них самих. - Я не пойду сейчас с тобой, - негромко проговорила Нина.