- Костя, - выдохнула она, мгновенно узнав обладателя высокой мужской фигуры. Сердце истошно заколотилось в груди, грозя выскочить и покатиться по полу. Как же она соскучилась по нему за эти дни! Когда не видишь, знаешь, что нет возможности встретиться, поговорить, просто взглянуть в лицо – это одно. Но находиться на его яхте, где каждая мелочь, каждая деталь носила его отпечаток – совсем другое, здесь тоска обострилась до предела. Нина ждала его каждую ночь. И каждый день. Если днем было попроще, она могла видеть приплывающие суда или наблюдать, как мимо пролетают редкие частные самолеты, то ночью она прислушивалась к каждому шороху. Ничего слышно не было, но она слушала. Потому что ждала. Безумно хотела видеть. Он отдал распоряжение ждать его. Не отпускал её. Значит, что-то планировал и дальше. Только у неё, черт побери, истекало время!! Ей пора возвращаться. Что будет, если отец с братьями узнают про её авантюру, лучше не представлять. Они вычислят, где она. И что-то будет. Нехорошее. Поэтому Нина и складывала время, считала дни. А Корицкий улетел и вернулся только сегодня! Семь дней прошло! Семь. Она приподнялась на локте. Мужчина ей не померещился. Никто не посмеет войти к ней в комнату без разрешения Корицкого. В то, что он её «перепродаст», она не верила. Думала, размышляла и пришла к выводу, что он не тот человек, чтобы делиться. Пусть она и не была «его» в общепринятом понимании. Но он её оставил, и, значит, всё не так просто. Зачем ему содержать девушку у себя на яхте, когда можно отпустить в Россию и потом, при надобности, пригласить? Или прилететь самому и встретить там? Корицкий стоял у изножья кровати. Присоединяться к Нине или раздеваться не спешил. Девушка замерла в ожидании. Как оказалось, не зря. Мужчина обошел кровать, направляясь к той стороне, где спала Нина. Девушка позабыла, как дышать. Вернулся… Он вернулся… Корицкий остановился. Некоторое время смотрел на Нину ничего не говоря. Молчала и она. Лишь смотрела на его силуэт и продолжала ждать. Когда Костя наклонился и припечатал её губы поцелуем, она хватанула именно его дыхание. Которое стало на несколько кратких мгновений одним на двоих. Корицкий не церемонился. Ни с ней, ни с её губами. А ведь это был их первый поцелуй. И он оправдал все её ожидания. Мужчина накинулся на её губы, точно был голодным. Он захватывал их, требовательно вбирая в себя. Мял и подчинял. Его губы не были нежными. Он сам не был таковым. Схватив Нину за плечи, он дернул её на себя. Та со стоном поспешила приподняться, встать на колени. Она затрепетала, потянулась к нему, стремясь прижаться всем телом. Почувствовать его всего каждой клеточкой. Ей так его не хватало! Господи, кто бы только знал! Их связь тут только усилила её чувства, обострила их до предела, за которым намечалась бездна. Его руки жадно сминали её плечи, опустились на спину. Он вдавливал пальцы в её кожу, оставляя следы. Она не была против… Пусть… Пусть заклеймит, сделает своей. Она вспыхнула как спичка. Прикосновения Константина обжигали и воспламеняли. Он трогал её, изучал. Изгибы, само тело. Его язык трахал её рот. Яростно, тонко балансируя между почти не сдерживаемой страстью и легкой болью. Нина с готовностью давала всё, что он просил. Когда он разжал объятия и сделал шаг назад, Нина едва не застонала от разочарования. Она интуитивно потянулась вперед, не желая вновь оставаться одной. Но, кажется, у мужчины были другие планы. - Константин, - поправил он девушку. Нина нахмурилась, не догоняя, о чем он. – Хорошо? И лишь когда развернулся и направился к двери, Нина поняла, что он имел в виду. Он только что аккуратно, но четко указал на пропасть между ними. Чтобы она не обольщалась… Нина заморгала. Облизнула губы. Выдохнула, собирая самообладание в кулак. Константин так Константин. Он больше не обернулся, ничего не сказал. Открыл дверь и вышел, оставив девушку в недоумении от произошедшего. Всю оставшуюся ночь она проворочалась. Несколько раз вставала, порываясь выйти из спальни и высказать Корицкому всё, что она думает лично о нем, об их договоре и его гостеприимстве. Пришлось снова себя успокаивать. Нину происходящее начинало подбешивать. Плюс, у неё не оставалось времени. Ей пора домой. Утро позитивных эмоций не принесло. Константин Корицкий снова улетел. - Да ты издеваешься? – возмутилась Нина, глядя на то, как волны ударяются о яхту, поднимая белую пену. Наиля к ней подошла через час. - Олеся, Константин Владимирович будет к вечеру. Распорядился ужин накрывать и на него. Нина мысленно подумала, что хоть что-то. Как выяснилось вечером – рано она радовалась. Корицкий не прилетел. Разочарование Нины достигло апогея. Всё. Достаточно. Утром она улетает. Решено. Девушка ложилась спать с тяжелым сердцем. Вот и познакомились поближе, любимый… На этот раз она проснулась не от ощущения чужого присутствия. От прикосновения… Собственнического и очень жаркого. Нина испугалась, забрыкалась, выныривая из беспокойного сна, не понимая, где продолжение сновидений и где реальность. - Тихо-о, чего ты испугалась, - голос, который она могла узнать из тысячи мгновенно ворвался в сознание девушки. Корицкий… Всё-таки прилетел. Ночью. И сразу к ней получается? - Ты… Она заморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Но куда там. Ей попросту не дали. Мужчина навалился на неё сверху, придавив тяжестью крупного тела. Она охнула. Константин сразу же приподнялся, удерживая вес на одном локте. Это всё, что успела понять Нина, прежде чем он на неё набросился, не жалея. Вторую руку просунув под голову девушки, он запустил пальцы в волосы и направил вперед. К себе. Нина и не думала сопротивляться. Может, это сон, и она по-прежнему одна? И никто не трогает её? Не вжимает властно в постель, не раздвигает ноги своим коленом, устраиваясь между её бедер? У Нины кровь взыграла, каждая клеточка взорвалась на миллиарды огненных частиц и рассыпалась в вечности. Тело отозвалось на присутствие мужчины, жаркая волна прокатилась по нему, воспламеняя. Соски тотчас напряглись. Нина всем телом чувствовала его присутствие на себе. Она рвано дышала, пытаясь поймать ускользающую от неё мысль, которая раненой птахой билась в голове. Но уступила место плотскому желанию, когда Корицкий прижался губами к шее Нины. Не к губам… Девушка прикрыла глаза и невольно выгнулась. Колкая щетина мужчины царапала нежную кожу, губы оставляли за собой влажный пылающий след. Он трогал, исследовал её. Притягивал к себе плотнее, вдавливая в себя, уничтожая пространство между ними. Девушка заскребла ноготками по простыне, комкая её. - Давай, маленькая, дай мне себя, - потребовал Корицкий, отрываясь от её шеи. Он снова находился в тени, и она не видела его лица. Голоса ей было мало! Обида, что плескалась в ней с вечера, никуда не делась. Нина уперлась одной рукой в плечо мужчины и надавила, пытаясь оттолкнуть. - Олеся, - предупреждающе отозвался Константин, отлично поняв её посыл. - Мы… мы так не договаривались, - охрипшим после сна голосом проговорила Нина, не желая замечать, как мужские пальцы перебирают её спутавшиеся волосы. Они действовали мягко, настойчиво. - Прекрати, - снова недобро распорядился Корицкий и поменял положение. Он убрал руку с её головы и нырнул под сорочку Нины, сразу отодвинул в сторону трусики и дотронулся до её лона. Девушка охнула, подалась вперед, невольно приподнявшись и накрывая его руку своей, точно собираясь убрать. Она не видела лица Корицкого, но готова была поклясться, что он приподнял кверху брови, недовольный её выпадом. Он ничего не говорил, давил молча.