Поначалу пришлось нелегко. Навыки, которые я приобрел на любительских занятиях фехтованием в студенческие годы, были явно недостаточными. Только воинским богам ведомо, как я продрался через тренировки, сохранив руки, ноги, ребра, череп, нос и оба глаза. Дома, в одиночестве, просто позорно выл от боли, стоя на коленях и уткнувшись лбом в край кровати. Зато я до сих пор жив, и все части тела при мне. Да и репутация бойца у Сольва Волка неплохая. Это что касается тела. Душе тоже досталось. Книжный романтизм, которым я утешал себя все предшествующие годы, разлетелся вдребезги. Жизнь и свои перспективы в ней пришлось переоценивать. Ненавижу слово «надежда». Зато умею ценить те крохи хорошего, которые мне удалось выгрызть. Я выжил. У меня есть друзья. В мире существуют оружейные и букинистические лавки. Всё. Умильно-сладенький голосок, не предвещающий ничего хорошего. - Солнце мое, просыпайся. Мне на лицо шлепается мокрая тряпка. Хвала небесам, хотя бы чистая. Не открывая глаз, привычно оцениваю собственное состояние. Валяюсь целиком, все части организма на месте, нигде не больно, только вместо башки гранитный валун, да во рту противная сладость. Мокрида, умница наша, выучилась варить зелье, полностью снимающее симптомы похмелья. Главное умудриться вовремя влить его в глотку жертве горячительных напитков. Лежу явно на кровати, но полностью одетый и в сапогах. Раздевать наемников не рискуют даже шлюхи. Слишком много в одежках и за голенищами бойцов серых отрядов припрятано прощальных подарков для мародеров, вздумавших поживиться с трупа павшего воина. - Мокрида, я тебя люблю. А если еще подашь завтрак в постель… - Обойдесси, алкаш малолетний! - Это ты от Трэка научилась? Самой-то тебе сколько лет? В этом моя ошибка. Повторять все слова Мокриды, ее предположения о моих умственных способностях и личной жизни, не буду. Финальным аккордом хлопает дверь. Черт. Мокрида обиделась. Зря я так с ней, конечно. Сколько бы не было лет соратнице, это ее собственное дело, а женщин вопрос о возрасте почему-то травмирует. Придется теперь извиняться. Стучусь в дверь в соседнюю комнату. - Мокрида, можно? В ответ тишина. Значит, можно. Когда нельзя, то и Трэкула сносит. Целительница сидит на подоконнике и, глядя в ручное зеркало, яростно терзает расческой свою буйную вороную шевелюру. - Мокрида, прости дурака. Ляпнул, не подумав, теперь раскаиваюсь. - Искренне? - покосилась на меня целительница. - Со всей совести. - Хорошо, за это прощаю. Условно-досрочно. Всё хочу спросить, как выпускница юридического факультета оказалась в серых отрядах, но не решаюсь. О таком не говорят. - Мокрида, а что вчера было? - Это у тебя надо спросить, - пожала плечами блюстительница нашего здравия. - Мы с Трэком мирно заселялись. Спускаемся к ужину, а ты сидишь, один, но уже в хорошей кондиции. Пялишься в пустую кружку и воешь песню про черную птицу. Причем воешь в буквальном смысле. Ты что, совсем правила забыл? Вопреки расхожему мнению и многочисленным легендам о буйных кабацких кутежах наемников, не вяжущие лыка бойцы серых отрядов встречаются на чаще, чем високосный год. Дело не в нашем высокоморальном облике, а в чистом расчете. Для человека, чья жизнь и благополучие напрямую зависят от способности быстро подняться и крепко держать оружие, смышлености и ловкости, бессознательное состояние недопустимо. Пока лежишь на солнце пьяный, легко прощелкать выгодный контракт и будешь потом сосать лапу в безмонетный сезон, или браться за совсем уж гнилые дела. А когда работаешь в команде, и необходимость куда-то бежать, соображая на ходу, может возникнуть в любую минуту, мало кто будет рад валяющемуся сосиской соратнику. Правила наемников возникли не по чьей-либо прихоти. Тот, кто ими пренебрегает, в серых отрядах надолго не задерживается. Да и в жизни тоже. Но я-то вчера… И главное, по какому поводу сорвался. В дом родной вернулся, память о прошлом одолела. Думать меньше надо! Обо всяких давно минувших переживаниях. Как же, право, стыдно. - Больно? - деловито спросила Мокрида. - Где? - Исключительно в области совести. - Значит, еще не отмерла. Рука, кстати, как? Дай посмотрю. Ничего приятного в том, что тебе гнут, крутят и растягивают некогда сломанные пальцы нет, но после такой процедуры у Мокриды моя несчастная лапа начинает действовать гораздо лучше. А удовольствие подобное мне перепадает не так чтобы сильно часто. В общем,стоит потерпеть. - А Трэка почему не видно? - спрашиваю я. И отвлекусь разговором, и информацию получу, потом время терять не придется. Делать несколько дел сразу — непременное умение наемников. - Он в церковь пошел. - В какую церковь? - В обычную, - фыркнула Мокрида. - В храм божий. Ты бородача дольше меня знаешь, не в курсе, что он верующий? В курсе, чуть ли не с первого дня знакомства в курсе. Только скаегет как тогда обозначил свои религиозные взгляды, так на эту тему больше и не говорил. За недостойное поведение ругает так, что хоть в лес беги, а вот безверием нашим ни разу не возмутился, о грехах не рассуждает, карами божьими не грозит, даже в церковь ходит так, будто это никого кроме него не касается. Но ведь это действительно так. - Ну вот, так-то лучше будет, - Мокрида напоследок погладила мою руку большими пальцами. - Давно бы уже сходил к хорошему костоправу и не мучился. - Ключевое слово — к хорошему. Где такого сейчас найдешь? - Ты еще посетуй на дороговизну на рынке и скажи, что раньше такого не было. Ворчишь, как старый дед. По-моему, ты просто боишься врачей. После того живодера, что правил мне пальцы в детстве, не только бояться будешь… - Просто не люблю чувствовать себя больным. - Сольв, это твое дело, но если однажды рука подведет тебя в бою… - Похороните меня на высоком холме. Под правую руку положите верный меч, под левую — гитару, а на грудь стопку неизданных рукописей. - В таком случае, - серьезно сказала Мокрида, - мой гроб будет по края засыпан театральными программками и всяческой цветной стеклянной чепухой. - Что ж, по крайней мере, у нас будут веселые похороны. В Туманном Озере нас встречал сам Ахиней, дядин денщик. Имя подлинное, закрепленное во всех документах. Родители хотели назвать отпрыска позатейливее, вот и отыскали в книге красивое слово. Жил бы мужик в своей родной глухой деревушке, и горя бы не знал, был бы уважаемым человеком. Но природная бойкость нрава и любознательность завели его на флот, а потом и на адмиральский флагман. И стал там Ахиней главной достопримечательностью. Был он, как уже сказано выше, любознателен, смышлен, исполнителен, с охотой брался за всякое хорошее дело, потому-то его часто поощряли и ставили в пример. А как громко и с пафосом произнесут имя отличившегося, тут же в строю раздаются неуставные смешки — молодые офицеры, а то и матросы, кто шибко грамотный, удержаться не могут. И такое нарушение дисциплины не где-нибудь, а под адмиральским вымпелом! Когда дядя уходил с флота, он забрал Ахинея с собой. Знал: приемник на адмиральской должности такого рядом не потерпит, мигом загонит ни в чем не повинного моряка ниже трюма. А Ахинею что — в денщики так в денщики, на сушу так на сушу, главное при деле быть. Встречая нас, Ахиней довольно улыбался. Он любит, когда приезжают гости. Но к его великому расстройству, такое в Туманном Озере случается не часто. Дядя стоял в галерее, продолжая ряд семейных портретов. Типичный Лусебрун — крепкий, горбоносый, смуглый. Полная мне противоположность. И в смысле внешности я подвел семью. Хорошо, что прочие родственники не соизволили явиться. Хотя нашими семейными сборищами заправляет тетушка Марджери. А я во время нашей прошлой встречи, когда она в очередной раз завела речи о моем долге продолжить славный род Лусебрунов, спросил, устроит ли семью бастард. Если да, то меньше чем за год обеспечу. После чего тетушка обозвала меня окончательно испорченным мальчишкой и всякое общение прекратила. Второй месяц уже держится. Дядя был одет в адмиральскую форму, только без наград и регалий. Он так нарядился не для того, чтобы впечатлить наемников, всегда в ней ходит. Трэк в качестве приветствия только мотнул своей бородищей. Но Мокрида-то, Мокрида! Какой исполненный изящества реверанс, какой трепетный взгляд из-под опущенных ресниц! Если только она вздумает окрутить дядю… Я не буду иметь ничего против. Однако старый альбатрос почему-то не стал распушать перья перед нашей красавицей и умницей. Во время приветствия и знакомства торчал неподвижно, словно деревянная фигура, некогда украшавшая нос его корабля, потом, во время обеда, так же скованно сидел за столом. В ответ на учтивые речи Мокриды цедил что-то чуть ли не сквозь зубы. Даже обидно стало за нашу целительницу. В среде наемников редко случаются не то что браки, даже быстротечные романы между своими. Во-первых, женщин в нашем ремесле мало. Во-вторых, все эти мускулистые свирепые девахи, весь смысл жизни которых в том, чтобы доказать всем без разбора, что они ни в чем не уступают мужикам, сильно на любителя. В третьих, трудно испытывать влечение к даме, самое волнительное воспоминание о которой - как подсаживаешь под сдобы лезущую через забор соратницу, а самого тебя вот-вот ухватит за штаны разъяренный сторожевой демон. Но вне исполнения контрактов жизнь бойцов серых отрядов отнюдь не похожа на монашескую. И если Мокрида до сих пор не замужем… А почему Мокрида до сих пор не замужем?! Дядя чинно отложил столовые приборы в сторону. - Солевейг, нам надо поговорить. Ну, наконец-то. А я уже начал думать, что родич пригласил не столько меня, сколько моих соратников. Посмотреть, с кем драгоценный племянник проводит большую часть своего времени. Вполне возможно. Ведь ходили же мы с Трэком представляться Мокридиной маме. В кабинете дядя указал мне на хозяйское кресло за столом, но я примостился на подоконнике. Не для демонстрации протеста, просто привычка всегда иметь возможность для быстрого отступления. Родственник ничего не сказал, уселся в кресло сам. Хорошо он в нем смотрится, надежно, естественно. - Солевейг, твоя часть доходов с Туманного Озера положена в банк. Знаю. Каждый месяц дядюшка аккуратно пополняет мой счет теми деньгами, что удалось выжать из разоренного умирающего владения. Отдает честно, все три гроша. По мне не стоит оно тех сил, что приходится прилагать старику, продать бы оставшиеся земли и не мучиться, но предложить такое я не могу. Слишком дорого пришлось нам в свое время заплатить, чтобы Туманное Озеро осталось за мной. Не по деньгам дорого. - Ты в любой момент можешь забрать свои деньги. Но лучше пока что оставить вклад нетронутым. - Я знаю. Это всё?