– Не понимаю… – покачала она головой. – Ты говоришь очень странные вещи. – Экономика с каждым днём всё сильнее становится глобальной. Каждый уголок Земли становится востребован. Где-то картошку выращивать, где-то снаряды точить. Наше общество переходит в период возрождения давно утерянной Империи. Не этих непонятных образований с пузатыми и напыщенными варварами. А настоящей Империи. В своё время Наполеон Бонапарт почти сумел. Почти. Но это неизбежно. – И ты хочешь побороться? – Хочу. – И тебе не жалко людей? – Жалко. Именно поэтому и хочу попробовать. Если у меня всё получится, то я смогу предотвратить многие войны и жертвы, каким нет числа. Настоящая Империя – это не только величие правителя, но и покой для подданных. И если смотреть дальше, заглядывая в будущее, то перед человечеством сейчас стоит важнейшая задача: объединиться и выплеснуться за пределы планеты. В любой момент с Землёй может случиться какая-нибудь беда[11]. Но если люди будут жить на многих планетах, они смогут выдержать это потрясение. – Грёзы… грёзы… – покачала она головой. – Признайся, ты просто одержим успехом. Ты заскучал после Восточной войны. Ты просто хочешь новых побед. – Хочу, – улыбнулся Николай Александрович. – А люди? Как же они? Ты ведь кладёшь их жизнь на алтарь своего тщеславия. – Определённо, тщеславие мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален. Себялюбие – это искусственный наркотик. – Ты невозможен… – покачала она головой с улыбкой. – В конце концов уже слишком поздно. – А если бы я пришла раньше и попросила тебя остановиться? Ты бы остановился? – Я бы обнял тебя. Нежно поцеловал. И начал эту войну. Я слишком долго к ней готовился. Больше двадцати лет. – Больше двадцати лет? Ещё до нашей встречи? – Да. Ещё до нашей встречи. После того крушения поезда в 1888 году я о многом задумался, взгляды на многое пересмотрел и пришёл к выводу, что новая Большая война неизбежна. Называй её войной за Римское наследство. – Римское? Но при чём тут Италия? – Италия ни при чём. А вот Римская Империя, что простиралась от Пиренейских гор до Евфрата – очень даже при чём. Прошло полтора тысячелетия. Пора собирать камни. Все эти державы, что провозглашали себя её наследниками, не стоили даже капли её истинного величия. Так. Жалкие напыщенные ничтожества. Первым, столетие назад, попытался это сделать Наполеон. Не вышло. Хотя он был близок. Теперь хочу я. Понимаешь? Хочу. Все эти двадцать пять лет хотел. И шаг за шагом готовился. Неужели ты думаешь, что я откажусь от своей мечты, когда подошёл к ней так близко? – Так всё было только ради этого? – Чего ты хочешь? – нахмурился Николай. – Я иду к своей цели. Ты со мной? – С тобой. Но… нас ведь могут убить. Всех нас. Ты не боишься? – Возможно, я буду банален, но мы всё равно все умрём когда-нибудь. Вопрос лишь в том, что мы перед этим успеем сделать. Глава 2 1914, апрель, 4, Бреслау События развивались очень бурно. Второго апреля правительство Германии приняло ноту протеста со стороны России, полностью её проигнорировав. Особенно медлить Николай не стал, поэтому тем же числом приказал экстренно покинуть территорию Германии и Австро-Венгрии сотрудникам посольств, эвакуировав секретные документы. Третьего же апреля уже послы Германии и Австро-Венгрии заявились к нему на приём и огласили требование своих монархов: немедленно прекратить мобилизацию в России. – Ультиматум, выставленный Веной Белграду, невыполним в принципе. Вы, даже не разобравшись в деле, не проведя расследования, фактически ставите маленькую и беззащитную Сербию в безвыходное положение. Поэтому я, как её защитник, вынужден объявить вам войну. – Что? – поправив пенсне, переспросил донельзя удивлённый посол Германии. – Что именно из моих слов вы не расслышали? – Но… – как-то потерялся посол. Он прекрасно всё понимал. Однако полагал, что именно Германия будет объявлять войну России, но никак не наоборот. – Прекрасно! – вздёрнув подбородок, скривившись, выплюнул свои слова посол Австро-Венгрии. – Наконец-то получится разрешить наши противоречия силой оружия! – Рад это слышать, – с мягкой, предельно искренней улыбкой ответил Император. Посол Австро-Венгрии вспыхнул, но промолчал. А вот посол Германии с каким-то диким, подозрительным взглядом посмотрел на правителя России. Он… он был таким уверенным, спокойным и даже в какой-то мере самодовольным. Неужели это ловушка? Неужели снова? Как в Маньчжурии? – Вы хотите что-то сказать? – с чуть издевательской улыбочкой поинтересовался Николай Александрович. – Война… – чуть помедлив, произнёс посол. – Большая война. Умрут десятки тысяч… – Миллионы, – поправил его Император. – Тем более. Миллионы жизней! И вы… Вы вот так просто берёте и начинаете это?! – Предлагаете сплясать? – Нет… я не это имел в виду. – А к чему эти гримасы? Эта война неизбежна. Четверть века назад я предостерегал вас. Но меня не услышали. Сначала в 1856 году тогда ещё Пруссия предала Россию, выступив на стороне англичан. А потом – в 1878 году – уже Германия переняла эстафету измены. Вы – изменники и мерзавцы. Вы понимаете? Австрия – ладно. Она этим живёт. Она этим прирастала. Но вы… я дал вам шанс. Но вы не захотели им воспользоваться. Эта кровь ляжет на ваши руки. Эта война – ваша вина. Я лишь защищаюсь. Я ведь знаю, какие вы получили инструкции. У вас ведь уже и текст объявления войны имеется в посольстве. Не так ли? И вы просто ждёте, пока Германия завершит мобилизацию, выигрывая ей время. – Ваше Императорское Величество… – попытался оправдаться отошедший на несколько шагов назад посол. – Довольно! Сегодня в полночь я начинаю войну. Аудиенция закончена. Послы холодно кивнули и развернулись спиной к Николаю Александровичу. А журналисты, в обязательном порядке присутствующие на официальных встречах, нервно что-то строчили в своих блокнотах. Послы ушли. А ровно в 00 часов 01 минуту 4 апреля 1914 года Император нанёс свой первый удар. Удар, который он готовил ещё в 1904 году, опасаясь удара мобилизованных сил германских и австрийских дивизий… В 1904 году Император планировал взорвать только крупные мосты на территории Германии и Австро-Венгрии. К 1914 году операция «Переправа» обрела куда большие масштабы. Война была неизбежна. Поэтому, в отличие от оригинального Николая, этот не Гаагские конференции проводил, призывая всех разоружаться, а методично и сосредоточенно готовился к войне. В том числе и прорабатывая нанесение комплекса «первого удара». Идея была в чём? Вооружённые силы Германии и Австро-Венгрии по-прежнему, как и десять лет назад, состояли исключительно из призывных формирований. Часть из этих призывников проходили действительную службу. Но большинство являлись резервистами разной степени актуальности. Это вело к закономерным последствиям. Во главе угла стояла крайне низкая боеспособность армий этих стран ДО проведения мобилизации. И довольно низкая – в первые недели, а может быть и месяцы, после – из-за слабой сплочённости и организованности свежих частей. Это у Николая имелась Имперская гвардия – профессиональные, регулярные войска постоянной готовности, не требующие никакой мобилизации. В Европе что-то подобное было пока только у Испании – и то только потому, что реформу армии ей проводили специалисты из России. В рамках комплекса «первого удара» решались три важнейшие задачи. Прежде всего – немедленная атака, чтобы воспользоваться преимуществом наличия регулярной армии перед по своей сути племенным иррегулярным ополчением призывной армии. Чего тянуть-то? Дальше шло ускорение собственной мобилизации, дабы опередить противника в развёртывании «больших батальонов». Причём Император не стремился «штамповать дивизии». Он шёл по другому пути. Он разворачивал до полного состава уже существующие части и подразделения Имперского ополчения, а остальных призывников пускал на маршевые роты: они должны будут идти на пополнение действующих войск. По такой схеме призывать в моменте требовалось не очень много войск. Что позволяло кардинально ускорить проведение первичной мобилизации, опережая противников в оперативном развёртывании. Да – и немцы, и австрийцы могли выставить больше дивизий. Но заметно позже и сильно намного хуже. Ведь одно дело – поднять призывников и собрать из них «бумажные дивизии». И совсем другое дело – эти самые дивизии привести в порядок, сделав боеспособными. Дополнительным фактором ускорения был внедрённый принцип «мирного отделения». Призывники первой очереди знали своих звеньевых и отделенных командиров. Регулярно проводили разного рода совместные мероприятия. И, что немаловажно, имели дома полный комплект снаряжения и вооружения. То есть являлись на сборные пункты, по сути, целыми, относительно слаженными, снаряжёнными и вооружёнными отделениями. Что категорически повышало скорость мобилизации и снижало логистическую нагрузку на транспортную систему при её проведении. Стремясь сильнее упредить противника в оперативном развёртывании войск, Николай Александрович – в рамках комплекса «первого удара» – планировал максимально сорвать и затруднить проведение мобилизации немцам и австрийцам. Ведь мобилизация – это что? Правильно. Сложная организационная задача, сопряжённая с логистической и административной деятельностью. Огромное количество людей требовалось вырвать из привычной жизни, хоть как-то организовать и отправить к местам прохождения будущей службы. И уже там – или по пути – снарядить и вооружить. Ну зачем супостату в этом деле спешка?.. И вот – Бреслау. Глухая ночь. Глубокий тыл. Город ещё далёк от потрясений войны и живёт мирной жизнью. Неизвестные подъехали на двух грузовиках к военному комиссариату города, где, несмотря на поздний час, шла работа. Да и люди толпились, прибывшие ещё вечером по повестке. Диверсанты в балаклавах повыпрыгивали из грузовиков и открыли огонь по невооружённым призывникам, разгоняя их. А потом устроили пожар в здании, уничтожая тысячи, десятки тысяч анкет и документов. Ну, заодно и персонал, который должен был со всем этим работать. Атаковывали лихо, дерзко. Работая с помощью обычных русских карабинов Браунинга. Их скорострельности вполне хватало для того, чтобы решать все возникающие затруднения. Ведь призывники были без оружия, а сотрудники комиссариата в лучшем случае с пистолетами или револьверами. Поэтому не бой, а бойня… избиение. Только пару раз пришлось применить гранаты, чтобы выкурить засевших на первом этаже сотрудников комиссариата с оружием. С этажей выше никого не выкуривали. Просто контролировали окна огнём. А потом, когда подожгли здание, принимали метким огнём спасающихся. Не очень красиво. Но это решение позволяло категорически замедлить проводимую немцами мобилизацию. Полчаса. И вот уже, сидя на грузовиках, они покидают место боя, направляясь к новому объекту – железнодорожному мосту. У них с собой есть несколько сапёров и достаточный запас взрывчатки, чтобы вывести мост из строя. Подъехали. Заняли оборону, чтобы никто не помешал. Скинули верёвки «за борт». Спустились. Заложили фугасы. Выбрались. Покрутили ручку динамо-машины, накапливая заряд. И прожали рычаг. Бах!