Легкий стук в дверь. Вошел адъютант. – Радиограмма из штаба. – Сигнал к началу операции? – Так точно. – Контрольное время? – Два часа тридцать минут по местному времени. – Ступай, – произнес Александр Александрович и отхлебнул немного чаю из крошечной чашечки. Терпкого. Приятного. Вкусного… но уже осточертевшего. Завершил эту часть игры. И с облегчением принялся за новую. Требовалось явиться на мостик и создать видимость командования операцией. Так-то все было продумано штабными. До мелочи. До детали. Ему оставалось только с умным видом кивать и отдавать очевидные приказы, прикидываясь «капитаном очевидностью» или даже его более продвинутым вариантом – «адмиралом», который ясен… хм… Пару часов спустя корабль наконец достиг северо-восточного побережья Фракии. А там к тому времени уже весь пляж был усеян легкими десантными кораблями, откуда со всей возможной спешкой выгружались бойцы бригады на велосипедах. Пляж – громко сказано. Считай, отмель с крайне неудобными берегами для высадки десанта. Эти легкие кораблики, фактически катера, изрыгали из себя формально тоже тяжелые десантные корабли, но другого типа – носители или, как их еще называли, корабли-доки. Тот, на котором находился Александр, перевозил тяжелые грузы и был оборудован большой аппарелью для их самостоятельного выхода на берег. Гусеничную там или колесную технику, а то и вообще – тяжелую артиллерию, еще чего. А лучше не на берег, а на оборудованный причал. Такие корабли держались во второй линии и к берегу не спешили. А вот тяжелые десантные корабли-доки – напряженно работали. Только первая волна штурмовой пехоты выгрузилась, как легкие десантные корабли, дав задний ход, сползли с песка обратно в море и, развернувшись, пошли за подкреплением на корабли-носители. Штурмовая пехота легкого корпуса «Цветок сакуры» выглядела чрезвычайно занятно. Николай Александрович очень ответственно подошел к этому вопросу, создав целую комиссию из выдающихся специалистов различных направлений, включая толковых модельеров. Образ начинался с широкополого шлема – аналог японского шлема дзингаса, довольно глубокой его разновидности. Из-за чего, когда Император смотрел на них, то постоянно вспоминал Рейдена из франшизы Мортал Комбат. Верхняя часть лица закрывалась защитными очками из прозрачного плексигласа[28], а нижняя часть лица и горло у бойцов прикрывались многофункциональной маской менпо, со встроенным подключаемым противогазом. Корпус и плечи поверх легкого противоосколочного жилета из стеганой ткани прикрывала кираса, стилизованная под японский доспех окэгава-до. И все эти доспехи полностью изготавливались из титанового сплава. Да, формально титан был открыт в 1791 году, а металлический выделен в 1825 году. Но большие сложности в получении достаточно чистого металла категорически затрудняли его промышленное использование очень долго. Ведь без очистки он весьма плох. Император же не стал сильно гримасничать. Он ограничился лабораторным способом получения металла достаточной чистоты. В конце концов ему для задумки требовалось всего несколько тонн, а не эшелоны. Поэтому, не останавливая исследования в области массового, промышленного производства этого металла, он организовал несколько десятков лабораторных точек. И, на выходе, уже к 1920 году полностью оснастил легкий корпус доспехами из титанового сплава. Будучи в среднем вдвое легче стали при той же прочности, этот материал открывал возможность для качественного усиления персональной защиты. Не кардинальной. Но весьма существенной. В основном все были вооружены близко к штатному армейскому варианту, за исключением пары нюансов. Во-первых, все, как рядовые, так и офицеры, носили на поясе клинок традиционного японского вида. Точнее, два. По давно принятому обычаю. А во-вторых, обычные lever-action карабины в этих частях были заменены на их штурмовые самозарядные аналоги, сделанные под тот же самый патрон и сменный магазин. Казалось бы, патрон был излишне мощным для автоматической стрельбы с рук. Однако применение автоматики на основе короткого хода ствола и достаточно тяжелого затвора с мягкими пружинами позволило сделать пусть и не очень быструю, но мягкую автоматику. В сочетании с режимом стрельбы «тройками», что допускалось ударно-спусковым механизмом, это давало очень приличную кучность боя. Но это – обычно так бойцы корпуса были вооружены. Сейчас же первая линия была вооружена куда как интереснее. Да – клинки. Они были неотъемлемой частью их снаряжения. Визитной карточкой. А вот основой вооружения в этот раз были самозарядные карабины с интегрированным глушителем под 11-мм тяжелый дозвуковой патрон. Задача этой волны – стать смертельным сюрпризом для османов, явно не ожидающих десантных операций, да еще в столь неудобном месте. Тяжелое снаряжение. Для обычных полевых войск. Но они были необычные полевые войска. Поэтому, сев на велосипеды, первая волна покатилась решать вопросы с береговыми батареями у пролива. Ночь ведь. Тишина. Александр бы выделил им несколько грузовиков. Он его высказывал. Да, шумно. Зато быстро. Никто ничего не успеет понять. Однако в штабе такой шаг посчитали неправильным. Так что теперь первая волна десанта крутила педали, продвигаясь вдоль береговой линии Фракии на юг. Бойцы выгрузились и ушли, оставив берег вновь пустынным. В темноте это выглядело немного жутковато. Казалось, что тьма поглотила всех, кого изверг из себя флот. Вторая волна десанта появилась на берегу через полчаса. Снова освещение и суета. Эти бойцы уже были вооружены штатно. Им ведь надлежало действовать при свете дня, поддержав огнем своих товарищей из первой волны. Поэтому с ними выгружали не только велосипеды, но и мотоциклы. Двухколесные. И легкие прицепные тележки для них, которые наверх выносили на руках. Ничего тяжелее тут выгрузить было нельзя. Даже предлагаемые Александром грузовики вынуждали менять точку десантирования. А это риск. Поэтому-то в штабе и отказались и от грузовиков, и от много чего другого. Внезапность показалась им важнее. Самураи тихо подкатывали к батареям в ночи и молча, без лишних слов всех там вырезали. Местами стрельбой, а местами и клинки пуская в дело. В темноте-то. Кое-где образовывались проблемные участки. Но включаемые задвижкой противогазы на полумасках и химические гранаты делали свое дело. Османы даже не успевали понять – кто это… что это… Да и как понять? Облик этих ошпаренных на всю голову самураев совершенно не походил ни на что, к чему они привычны. Команды отдавались на японском, которого никто из местных даже опознать не мог, не то что понять. Поэтому даже там, где удавалось передать в центр радиограмму или еще как сообщить, рождались лишь какие-то панические заявления. То про демонов, то про еще кого сказочного. Лиц-то не видно. Шлемы странные. Вид странный. Говорят странно. Все странное. Вообще все. Плюс еще традиционный черный японский лак, покрывающий доспехи глянцевой тьмой, добавлял жути… Когда в столице Османской империи сумели хоть как-то разобраться в происходящем и начать предпринимать какие-то шаги, крепость Румелия на фракийском берегу Босфора уже пала. И там началась выгрузка тяжелых десантных кораблей. То есть всевозможной колесной техники, включая артиллерийские самоходки и бронетранспортеры. И штурмовые роты да батальоны «Цветка сакуры» уходили, по мере выгрузки и развертывания, по намеченным им целям. Благо, что тяжелая колесная техника была очень подвижна, а каких-либо значимых полос обороны тут у османов не имелось. Одна колонна рванула на аэродром, прикрывающий столицу. Другая – на аэродром, прикрывающий Босфор. Третья – еще какую-то цель имела. Прикладную. Конкретную. Хорошо разведанную загодя. И так далее. И тому подобное. Часть же войск выдвигалась к Константинополю, дабы спровоцировать там панику и беспорядки. То есть всемерно затруднить руководство оборонительной операции. Аналогичные события происходили и на другом берегу Босфора – в Вифинии. В общем, османам понравилось. К обеду же для поддержки этого наступления в пролив вошли кое-какие корабли 1-го и 2-го Черноморских флотов. Их артиллерия начала выступать в качестве важнейшего фактора дальнейшего развития успеха. То есть накрывать по радиозапросу те цели и квадраты, которые им указывали бойцы штурмовых частей. Что кардинально ускоряло подавление и уничтожение османских узлов сопротивления. Ведь уже утром они попытались занять оборону. И даже предпринимали контрнаступления, стремясь зажать и отбросить немногочисленный, но дерзкий десант. Однако раз за разом нарывались на удивительно плотный огонь из единых и крупнокалиберных пулеметов, станковых гранатометов, минометов, пушек основных полевых калибров и, в случае особой опасности, – корабельной артиллерии. Последняя всегда ставила жирную точку в любой инициативе османов, кроме отступления. Нормальных узлов обороны у них вне береговой линии не имелось. А в поле или в эрзац-укреплениях много не навоюешь, когда тебя утюжит артиллерия калибром от 127 мм до 406 мм. Снаряды последней вообще были еще тем пугалом. Разрыв нескольких таких подарков мог сорвать наступление полка или даже целой дивизии. Морально. Психологически. Слишком уж чудовищными выглядели взрывы таких фугасов посреди поля. Чуть позже в Босфор вошли две ЛАГ, заранее переброшенные из Балтики. Что позволило поддержать наступающие силы не только авторитетом линкоров, но и авиацией с тяжелых ударных авианосцев. У османов ведь почти все авиационные части воевали в Персии и на Кавказе. Да, кое-что прикрывало Стамбул. Но этих самолетов было немного. И большая часть из них уже была сбита системами ПВО десанта и кораблей. Так что всего через три-четыре часа после начала наступления войска Империи добились локального господства в воздухе. Которое реализовывали по полной программе. Как? Несложно догадаться. Авианалеты – дело хорошее. Но в условиях всей этой чехарды и движухи разведка играла определяющую роль. Где кто находится. Куда идет. Какими силами. Все так быстро менялось, что в штабе, управляющем операцией, головы у людей просто дымились и вспухали. Хорошо хоть радиосвязь была нормально поставлена. Без нее обязательно получились бы массовые накладки. Плюс внешний вид бойцов Империи слишком уж хорошо идентифицировался с воздуха, исключая накрытия своих же частей дружественным огнем артиллерии или авиации. Да, в основном самолеты с ЛАГов летали на разведку. Но «в основном» не значит «только». Поэтому в воздух поднимались и двойки истребителей, и штурмовики, наносящие удары по узлам управления и артиллерийским позициям османов. Упреждая их развертывания. Там и тогда, когда корабли просто не успевали или не доставали. К вечеру 6 июля 1925 года легкий корпус «Цветок сакуры» не только завершил выгрузку всех своих трех бригад со средствами усиления, но и достиг важного стратегического успеха в развертывании. В Вифинии удалось занять берег Босфора, отрезав сообщение Константинополя с азиатской частью державы. Ну и укрепиться. Там действовала всего одна бригада при поддержке авиации и кораблей. А оборона носила очаговый характер. Во Фракии же удалось занять не только почти весь берег Босфора, обезвредив укрепления и батареи, но и полностью окружить Константинополь, заперев в нем правительство османов и султана. Он оттуда просто не мог никуда деться. С суши – не пройти. Самураи, которые откровенно наводили ужас на местных. Через пролив не переплыть – корабли, топящие все подряд. По воздуху не перелететь – опять же корабли с их средствами ПВО, полевое ПВО, плюс немногочисленная, но уверенно доминирующая авиация Империи. В самом же городе нарастали паника и бардак… На первый взгляд – мечта сбылась. Вековая мечта Российской Империи. Ведь еще со времен Екатерины II в ней грезили взятием Царьграда. Однако цель операции была совсем не идеологической. Вокруг Бакинской группировки Имперских сил сгущались тучи. Со стороны Малой Азии давили османы. Грамотно и толково. Из-за чего Имперским войскам приходилось раз за разом оставлять позиции, избегая окружения и слишком уж губительных потерь. Можно было, конечно, стоять насмерть. И удержать Кавказский фронт при таком подходе было бы несложно. Но с востока продолжала давить довольно крупная армия Альянса, вышедшая из Индии и получающая оттуда постоянные подкрепления. Да и в Персии ситуация складывалась неудачно. Бои в Междуречье между персидской армией и войсками Альянса складывались не в пользу Персии. Опять-таки приходилось отходить раз за разом. Да, нанося большой урон в личном составе и технике. Но отходить. А это все, в комплексе, грозило страшным стратегическим поражением – потерей железнодорожной ветки до Персидского залива, через которую шло снабжение Имперских войск в Абиссинии. В перспективе же и того хуже – подобный расклад мог вынудить войска отойти из Баку на север, к Дербенту. Держать оборону на узкой прибрежной полосе было бы намного проще. А горы… Кавказский хребет был в должной степени укреплен и труднопроходим, чтобы стать костью в горле у наступающих армий противника. Можно было так поступить? Можно. Но оставление нефтеносных районов – это катастрофа. Да, у Империи были и другие месторождения. Но основной объем нефти поступал именно отсюда. Плюс – утрата в очень недалекой перспективе контроля за Красным морем. Что влекло за собой возобновление судоходства кораблями Альянса по Суэцкому каналу. В общем – комплексная беда. Большое, масштабное поражение с очень далеко идущими последствиями. Поэтому-то в Главном штабе и санкционировали эту до крайности рискованную операцию. Ведь даже в случае ее провала это вынудит османов кардинально ослабить давление на востоке и перебросить значительную массу войск к своей столице. И не из страха за потерю лица. Нет. Захват Черноморских проливов стал бы важнейшим успехом Империи, разрубив монолит Альянса на две части. Ну и нарушение торгового оборота еще и по этому каналу. Важному каналу. Так как по нему из Малой Азии шло продовольствие, которое после начала морской блокады стало очень важно для континентальных держав Альянса… Глава 7 1925 год, 12 июня Генрих мрачно стоял у окна и смотрел на облака. Сражение за Константинополь не затихало ни на минуту. И те радиограммы, что оттуда приходили, пугали одна больше другой. – Кто-нибудь знает, что там на самом деле происходит? – наконец произнес он, начиная совещание. – Части легкого корпуса Лейб-гвардии «Цветок сакуры» были десантированы на восточном побережье Фракии и Вифинии, – дежурным тоном произнес военный министр. – В ходе ночной атаки ими были захвачены береговые батареи и укрепления. Нейтрализованы крепостные минные поля. Что позволило развить наступление, введя в пролив корабли и усилив пехотные отряды техникой. – Это я и без вас знаю, – мягко и вежливо произнес Генрих, едва сдерживая бешенство, которое проявлялось лишь во взгляде. – Я прекрасно понимаю – десантная операция. Да, мы оказались не готовы к ней. К такой во всяком случае. Да и сама логика наступления не вызывает никаких вопросов. Мне интересно другое. Он прошел к столу. Взял толстую папку. И, швырнув ее в военного министра, прорычал: – Почему Константинополь постоянно радирует это?!