– Похоже, правда? Одесса лишилась дара речи. Джоахим приклеил пластырь обратно и натянул на живую фреску футболку. – Пойдемте, он ждет. – Откуда у вас… – Одесса осеклась, не в силах закончить фразу: «Откуда у вас мое фото?» – Сюда, – бросил великан, глядя мимо нее. Джоахим вывел их через подсобку в узкий коридор, который упирался в запертую дверь примыкавшей к салону фабрики. Переступив порог, Одесса не столько увидела, сколько ощутила необъятное помещение с высокими потолками. Внутри царил полумрак. Звук шагов по грязному полу эхом разносился под сводами. Из тени возник Хьюго Блэквуд, в том же костюме, что и накануне, или в его точной копии. – Вы опоздали. Потрясенная Одесса молчала. Блэквуд кивнул Джоахиму, тот шагнул обратно к двери и щелкнул выключателем. Сверху хлынул свет, в ярких лучах медленно кружились пылинки. Местами потолок обрушился, сквозь дыры просматривался пустынный верхний этаж. Посреди заброшенного цеха ромбом выстроились четыре прозрачных полимерных цилиндра. Футов десять в диаметре и двадцать пять в длину, они простирались от пола до потолка. Вокруг каждого насыпана крупного помола соль. Внутри камер черные петухи клевали в пятки сгорбленных, дряхлых существ, чья насыщенно-желтая кожа ассоциировалась с человеческим жиром. Ссохшиеся тела тянули лет на триста. Вместо лиц – почти плоская поверхность без глазных и ушных впадин. Внезапно терзаемая петухом тварь изогнулась, и безликий овал распахнулся зияющей пастью. Как у какой-нибудь миноги, пасть состояла из концентрических кругов подрагивающей плоти, утыканной хрящевидными выступами, больше смахивающими на острые резцы. Одесса вцепилась в рукав Блэквуда, чтобы не упасть. – Их называют Пустотами. Вечно голодные, ненасытные создания, порождения месопотамской мифологии, последние потомки Удугов – злых демонов. Не приближайтесь к соляному кругу и вообще держитесь от них подальше. Вторая тварь зашипела и оскалила зубы, когда петух клюнул ее в лодыжку. – Исчадия ада, – продолжил Блэквуд. – Вы наблюдаете их в осязаемой форме, но едва ли догадываетесь, сколько незримых существ сопровождают нас каждую секунду. В ходе отдельных расследований мне случалось видеть, как криминалисты обследуют место происшествия особой ультрафиолетовой лампой. – Лампой «Лума», – подсказала Одесса. – Да, и с ее помощью находят то, что скрыто от людских глаз. Вот и для меня незримые вам существа как на ладони. Они окружают нас повсеместно. Во все времена. В цилиндрах содержатся личинки – любители кочевать из тела в тело, подобно малолетним угонщикам, охочим до… не могу вспомнить слово… – Увеселительных прогулок, – подал голос Джоахим. Твари пристально следили за каждым шагом Одессы, слепые морды поворачивались в унисон. – Верно, прогулок, – кинул Блэквуд. – В человеческой оболочке Пустоты не задерживаются надолго. Они – порождения и адепты хаоса. Испытывают огромное наслаждение, когда их оболочка погибает насильственной смертью. В момент гибели Пустоту выбрасывает из тела, веселье резко прекращается. Понимаете, агент Хардвик, смерть, и обязательно насильственная, доставляет им ни с чем не сравнимое удовольствие, отсюда и тяга к массовым убийствам. Вселяясь в человека, Пустоты блокируют его разум. Жертва перестает принадлежать себе, как случилось с вашим коллегой Леппо. При упоминании Леппо к Одессе вернулся дар речи. – Уолт? – прошептала она. Блэквуд шагнул к цилиндрам, и Одесса отпустила его рукав. – Они одержимы острыми ощущениями. Отсюда такая потребность снова и снова чувствовать смертельную агонию, вынужденное отлучение от тела. – Получается, смерть для них как наркотик? – Вроде того, – согласился Блэквуд. – Бывает, смерть не приносит желаемого эффекта, тогда Пустота переселяется из трупа в первого, кто подвернется, и довершает начатое. Они беспрепятственно проникают в эмоционально ослабленных, психологически неуравновешенных индивидуумов… или захваченных врасплох. Пустоты – создания на редкость коварные, хитрые, их нельзя недооценивать. Безобразные твари судорожно извивались в попытке предупредить атаки петухов. – Не верю своим глазам, – пробормотала Одесса. – Пустоты панически боятся только одного – черных петухов-кастратов. Но, как ни парадоксально, любят вареные яйца. Приходится держать их обособленно. Объединившись, они становятся беспрецедентной разрушительной силой, влекущей за собой огромное количество жертв. Одесса заметила, что четвертый, самый крайний цилиндр пустует. – А где… – Вы очень наблюдательны. За долгие годы мне удалось отловить троих. Четвертое вместилище ждет своего постояльца. Последнего в их роде, самого ненасытного и опасного. Издавая причудливые, гортанные звуки, Пустоты шарахались от пернатых тюремщиков. – И вы считаете, четвертый по-прежнему… – По-прежнему на свободе, сеет хаос, – докончил Блэквуд. – В облике скомпрометированного помощника губернатора он учинил авиакатастрофу в небе над Манхэттеном, расправился с собственной семьей. А после, под видом главы муниципалитета, устроил бойню на Лонг-Айленде. Внезапно Одессу осенило. И как она раньше не додумалась. – Оба фигуранта занимали высокие руководящие посты. – Да, любопытное совпадение. Помимо боязни петухов, Пустоты обладают спонтанной натурой и обычно действуют импульсивно, без намеченного плана. Жертв выбирают по ситуации. Однако если допустить, что в их манере появилась закономерность – тенденция вселяться исключительно в политиков, – легко представить, к чему это приведет. Одесса покачала головой. – Как вам удалось их поймать? – Разные эпохи – разные методики. Взбалмошность и непоследовательность всегда играли им на руку. Впрочем, сейчас четвертый – неуловимый четвертый – явно обосновался на отрезке между Нью-Йорком и Нью-Джерси. Джоахим методично обходил цилиндры по внутренней траектории ромба. В какой-то момент он постучал по пластиковой перегородке, заключенная Пустота испуганно встрепенулась, но в следующий миг уже ринулась в атаку, прижав концентрическую пасть к плексигласу. Из зубастых недр, разбрызгивая слюну, высунулся блеклый толстый язык. – Джоахим присматривает за ними, – пояснил Блэквуд. – Он у нас вроде тюремщика. Если они когда-нибудь вырвутся на свободу, боюсь, человечество столкнется с крупнейшей по своим масштабам катастрофой. – Но зачем их вообще стеречь? – нахмурилась Одесса. – Почему попросту не… избавиться? – Пустоты – существа примитивные, – произнес Блэквуд как нечто само собой разумеющееся. – Их нельзя уничтожить. Только пленить. Чем ближе они друг к другу, тем спокойнее себя ведут. Они ощущают присутствие братьев по разуму… и ваше в том числе. При взгляде на распахнутую пасть Одессу затошнило. – Это безумие, чистой воды безумие. – Лучше сосредоточимся, почему именно здесь и сейчас. Кто выпустил четвертого, кто управляет им? И с какой целью? Одесса по-прежнему не поспевала за ходом его мысли. – Тело Леппо покинула совершенно иная субстанция. Больше похожая на тепловые волны. И еще пахло… – Горелым припоем, – перебил Блэквуд. – Знаю, сталкивался. Повторю: сейчас вы наблюдаете их визуальную форму. Для аналогии представьте воду, которая существует в трех состояниях: твердом, жидком и газообразном. Узнать Пустоту в человеческом обличье можно лишь по сигилу у основания шеи, на линии роста волос. Там возникает отметина – вздувшаяся вена в форме компаса. Разумеется, исследовать затылок человека, порабощенного кровожадным паразитом, неимоверно трудно. – Разумеется, – эхом вторила Одесса и уже привычным жестом потерла виски. Зачем только она села в «роллс-ройс»! – Подозреваю, – чересчур уверенным тоном продолжил Блэквуд, – что четвертую Пустоту призвали в ходе неверно проведенного ритуала. Вероятнее всего, пало – в последние годы в Нью-Джерси участились случаи осквернения могил, широко освещаемые в новостях. – А есть вариант отмотать пленку обратно и притвориться, что ничего этого не было? Блэквуд поднял брови, словно гадая, шутит его собеседница или говорит всерьез. – Вы искали ответы. Хотели понять, что произошло с вашим коллегой. Почему он вдруг набросился на ребенка. – Он приблизился к Одессе вплотную, всецело приковывая к себе ее внимание. – Им управляла Пустота. Она добивалась того, чтобы вы выстрелили – не кто-либо, а именно вы. Она жаждала насладиться гибелью оболочки, испытать принудительное выселение. – Но почему я? – растерялась Одесса. – Не вините себя. Скорее всего, тварь почувствовала вашу симпатию к напарнику. Сочетание ваших обоюдных страданий лишь усиливало удовольствие от развязки. В своей неоднозначной манере Блэквуд пытался утешить ее, снять вину за отнятую жизнь Уолта Леппо. Однако каждый ответ рождал новые вопросы. – Тогда почему этот монстр не вселился в меня? – Полагаю, замешкался и упустил момент – в спальню уже нагрянули посторонние. Кроме того, от многократного повторения любое удовольствие притупляется. Одесса вытаращила глаза. Неужели Блэквуд намекает на оргазм? Впрочем, спросить вслух она постеснялась. – Мне необходимо разыскать и пленить четвертого, прежде чем он исполнит свою миссию. Пустоты по природе стремятся к хаосу, страшно подумать, что произойдет, если четвертый подчинит индивида, наделенного огромной властью. – Хотите, чтобы я помогла вам в его поимке? – уточнила Одесса.