В тот момент, когда она решила сдаться, он почувствовал, как она наконец расслабилась от его прикосновения. Она раздвинула границы, насколько могла, и теперь, устав от борьбы, она могла подчиниться. Он убрал пальцы, и она порывисто вздохнула. — Я тебя сейчас отшлепаю, — твердо сказал он ей, — и ты примешь это. Знаешь, за что тебя наказывают? — он замолчал, но она промолчала. — Ты убежала от меня. Ты не можешь этого сделать, Кора. Ты только пострадаешь. Я не смогу защитить тебя, если ты не будешь подчиняться. — Я никогда не стану подчиняться тебе. Вызывающий шепот. Последнее ее сопротивление. — Ты будешь. Я научу тебя. Он сжал ее правую щеку с такой силой, что на ее ягодице появилось белое пятно, обведенное красным. Он слегка ударил ее по левой щеке, наслаждаясь рябью на ее твердой плоти. Его ладонь хлопнула сильнее, то по щеке, то по другой. Она извивалась, и он стиснул зубы, преодолевая мучительную стимуляцию своего протекающего члена. Он был главным. Он не потерял контроль и не загнал ее, как ему хотелось, так сильно. Пока она не заработала. Он утяжелил ее ноги одной из своих, удерживая ее большой рукой за поясницу. После символической борьбы она сдалась, ее тело стало расслабленным и вялым, принимая каждый удар своей голой задницы. Что касается порки, то она была легкой, достаточно, чтобы ужалить, но недостаточно, чтобы ушибить. Маркус не пропустил прерывистое дыхание или легкое движение ее бедер, когда шлепал ее близко к ее киске. Он использовал свою ногу, чтобы раздвинуть ее бедра, и с удовлетворением увидел, что ее складки блестят. — У тебя все хорошо, — промурлыкал, — Такая хорошая девочка. Она не ответила, но он и не нуждался в этом. Гладкая сыворотка, протекающая между ее ног, смачивая его брюки, рассказала ему, как она на самом деле себя чувствовала. Но разве он не знал все это время? В этом неоспоримом влечении, которое они испытывали друг к другу, было что-то скрыто. Он доминировал, а она повиновалась. Они соединились в легком танце, ее уступающая сила, он ее воспринимал с первого момента их встречи. Если бы она не была врагом, Маркус сказал бы, что она его недостающая половина. Только она могла сделать его здоровым. Но она была врагом, и он знал, что лучше не поддаваться ее чарам. Он формировал ее и управлял ею, пока она не узнает свое место — у его ног — и его неумолимое господство над ней. Тонкий голос, который сказал ему, что было бы лучше, если бы она свободно пришла к нему, чтобы подчиниться… Он покачал головой против этой мысли. Это была слабость, которой не было места в его рассуждениях. Кора захныкала, и он прижал ее правую ягодицу к руке. Ее бледная кожа покраснела, теплая на ощупь. Он шлепал ее все сильнее, и она приняла это. Первая часть наказания закончилась. Время для второй части. Его рука скользнула между ее ног, нащупывая скользкие борозды по обе стороны от ее клитора, и поглаживала. Она корчилась, и он давил на нее, его пальцы не останавливались в своем ритме. — Хватит драться, — сказал он, — Просто наслаждайся. — Я не должна… Ее слова были невнятными, как будто она была пьяна. Пьяна от эндорфинов. Напилась на нем. — Ты хочешь, чтобы я остановился? Бесконечная пауза, прежде чем она ответила более четким голосом: — Нет. Маркус позволил себе удовлетворенно ухмыльнуться. Он ослабил хватку на ней, давая ей свободу вывернуться, если она захочет. Она осталась неподвижной, и он вознаградил ее, играя на ней, как на инструменте, а ее вздохи и стоны были музыкой, созданной им. Он играл с ней до совершенства, пока она не напряглась, ахнула и кончила, пропитывая его руку и его белоснежные манжеты рубашки. — Хорошо, — похвалил он ее, — Очень хорошо. Но он не закончил. Одного раза было недостаточно, чтобы донести его точку зрения. И он не мог удержать руки от ее плоти, даже если бы это было так. Он потер ее розовую попку и убрал ногу. Однако она не двигалась и не возражала, когда он снова шлепал ее, раунд за раундом, перемежаясь растиранием ее нуждающейся плоти, пока она не кончала, кончала и кончала. В третий раз она забыла о себе и громко и дико стонала, когда ее достиг оргазм, который только заставил Маркуса требовать от нее большего. К пятому, она была измучена и мяукнула, освобождаясь, но это было еще слаще, глядя на ее мокрое от пота лицо, все замешательство и борьба сменились сладкой, сладкой сдачей. Ее ноги свободно раздвинулись, и она прижалась задницей к его руке, даже когда он не доставлял ей удовольствия. В этот момент она была его и его полностью. И он никогда не чувствовал себя больше королем. Только после этого, когда он стоял над ее безвольным и насыщенным телом, он осознал свою ошибку. Что каждый вздох и непреднамеренное сжатие ее влагалища на его пальцах было звеном в цепи, которая привязывала его к ней так же надежно, как он привязал ее к своей кровати. Он долго ждал, наблюдая, как она спит, слишком тяжело, чтобы думать прямо, слишком запутался в ней, чтобы уйти. ГЛАВА 13 Кора вырвалась из своего сна. Кошмар. Она стояла на свадьбе, давала клятвы, а затем Маркус превратился в монстра и унес ее. Она кричала и просила помощи у гостей свадьбы, но Арманд и все остальные только потягивали свои напитки и смеялись. Она снова зажмурилась и перекатилась на бок. Что-то со звоном дернуло ее за лодыжку. Цепь. Это был не сон. Свадьба. Брачная ночь, когда он все это снимал и был таким жестоким… Но потом он снова изменился. Он был таким нежным после того, как она сломала статую. Потом… наказание. Было унизительно, что ее так взяли на колено, но она сказала себе, что позволяет это, потому что ей нужно преодолеть его защиту. Попытка сбежать снова была такой же глупой и бесполезной, как и в первый раз. Ей просто нужно было его перехитрить. Немного поиграть по его правилам. Дать ему то, что он хотел, и завоевать его доверие. Он уже сделал ее поводок длиннее. Он не мог держать ее здесь вечно. Он хотел, чтобы она стала трофеем, и что за забавный трофей, если им нельзя было хвастаться публично? Если бы она играла в его игры, может быть, он давал ей все больше и больше свободы действий, и тогда она могла бы сбежать, как только у нее будет реальный шанс. Проблема заключалась в том, что как только его «наказание» началось… Ее глаза почти закатились, когда она вспомнила. Сначала это была просто сбивающая с толку смесь боли и удовольствия, когда он ее шлепал. Но потом… он ушел совсем в другое место. Она даже не знала, как это объяснить. Как будто она оторвалась от земли, оставаясь при этом в собственном теле. Как тайм-аут из реальной жизни, где ей не о чем беспокоиться, кроме ощущений. И удовольствие, о боги, удовольствие. Она даже не подозревала, что такое количество раз возможно. Она отдалась ему своим телом, спрыгнув с обрыва и зная, просто зная, что он поймает ее. Что, черт возьми, это было? Ее щеки разгорелись, а живот стал жидким от воспоминаний. Каждый раз, когда он касался ее, она таяла. Она потерла лицо руками и посмотрела в окно. Она не знала, как долго спала. Похоже, скоро закат. Она соскользнула с кровати, проверяя свой новый, более длинный поводок. Цепочка позволяла ей идти в ванную, если она сидела с вытянутой ногой. Как щедро. Насколько она могла судить, наручники на ее лодыжке не могли взломать замок. То же и с воротником. Ты не будешь вести себя как жена, хорошо. Ты по-прежнему моя собственность. Она стиснула зубы, стряхивая воспоминания о сбивающем с толку удовольствии. К черту это. То, что он мог играть на ее теле, как на скрипке, ничего не меняло. — Да, я сказала «блять», — сказала она, оглядывая комнату, — Привыкай к этому. Ее мать учила свою хорошую девочку не ругаться, но где ее взяло хорошее? Привязана к постели в брачную ночь. Прежде чем сдаться, она провела долгие минуты, проверяя прочность цепи и опоры кровати. Она снова посмотрела на камеру в углу, красный свет все еще мигал на нее. — Я голодна, — объявила она. Она была лишь немного голодна после сытного завтрака, но у нее было ощущение, что Маркус не проигнорирует эту просьбу. Похоже, он заботился о ее физических потребностях. Она готова поспорить, что через минуту Маркус войдет в нее и расскажет, какое унизительное задание она должна выполнить ради еды. И она бы это сделала. Выжить. Сбежать. — В любой день, — пробормотала она, плюхаясь обратно на кровать. Она все еще была обнажена. Казалось, она понравилась ее новому мужу. Беспомощная. Голая. Прикованная. Она провела руками по рукам, а затем по груди. Она пережила первый день замужества. Что будет сегодня вечером? Без сомнения, то же самое. Он приходил за ней, и она наклонялась, кланялась и царапалась. Она ничего не могла с собой поделать. Что-то в ней ответило ему. У него были все карты, но она сделала все, чтобы остаться в игре. Так что да, она бы нагнулась. Но она не сломалась. Она осталась бы собой, что бы он ни делал. Независимо от того, сколько раз он называл ее «Моя». Прошло много минут, а он не пришел. Было ли это потому, что он знал, что она пыталась немного контролировать ситуацию? Она скрестила руки на груди, но не могла помочь своим мыслям блуждать там, где они всегда были. Его тело сильное и красивое, божественное, мощное, всепоглощающее. Думая об этом, ее дыхание участилось, а соски покрылись камешками. Как она могла противостоять его власти над ней? Рассеяно поглаживая правую руку, ее запястье касалось соска. Тепловой удар от плотного бутона к ее пробужденному ядру. Каждый раз, когда Маркус входил в комнату, ее тело оживало. Может, она могла… Нет, не должна… Но что, если она это сделала? Она закусила губу. А потом, расслабившись, раздвинула ноги. Первое прикосновение ее пальцев было похоже на приход весны, тепло дышащее землей. Жар распространился и расцвел, распустив тысячу лепестков. Раньше она никогда не осмеливалась бы прикоснуться к себе. Ее тело было тайным садом, и только один мужчина держал ключ.