— Нелегко тебе придется, Ред, — заметил Джефф. — Хочешь пари, Джефф? — Хммм, — задумался тот. — Скажем... э... на кусок? — На кусок так на кусок, — согласился Ред, скаля зубы в волчьей усмешке, и стал готовиться к удару. — Я когда-нибудь говорил вам, мальчики, что однажды обыграл Клинтона на три штуки? С тех пор он больше со мной не играет! Проклятье! Зажужжал пейджер. — Прошу прощения, господа. Ред отошел в сторону и, вытащив из каддикара портативный телефон, нажал кнопку автоответчика. — Перезвоните мне. Быстро, — услышал он задыхающийся голос Дуэйна Пека. Ред набрал номер. — Мистер Бама? — Да. — Сработало. Я только что отвез Приса на место. Они у старика. Я на базовой позиции, жду, когда Прис разнесет их в пыль. Клянусь Богом, все получается! Они здесь! Рея ликовал! Он в шаге от победы. Скоро все кончится. Будет уничтожена еще одна угроза его империи с ее маленькими тайнами. Жизнь, прекрасная только потому, что она — жизнь, будет продолжаться, продолжаться, продолжаться. Он даст детям хорошее образование, и, возможно, через несколько лет, когда красота его лауреатки чуть поблекнет, он купит ей где-нибудь в пригороде особняк и отправит «на пенсию», а себя вознаградит самой желанной красавицей — новой мисс Арканзас, молодой, страстной. Это будет нечто! — Дуэйн, звонишь мне сразу, как только все будет кончено Ясно? — Да, сэр. Ред передал телефон мальчику и вернулся на площадку. — Хорошие новости, Ред? — Замечательные. — Мистеру Баме перепал еще один миллион, — провозгласил Нил Джеймс, — и это значит, двадцать тысяч мне. — Мальчики, — объявил Ред, — когда большой пес счастлив, радуются все. Он приготовился к удару, чувствуя себя уверенным как никогда. — Джефф, не желаешь поднять ставку до пяти кусков? — Черт, Ред, — отозвался тот, — я надеюсь, ты и один-то не станешь с меня требовать! Все рассмеялись. Кроме Реда. Он нагнулся, принимая удобную стойку и напряженно сосредоточиваясь до тех пор, пока не появилось ощущение, что он сейчас взорвется. Затем резким движением послал мяч к лунке, вложив в удар все свое мужество, волю к победе и накопленное за многие годы мастерство. Мяч, словно греки Ксенофонта, блуждающие по Персии, пустился в странствия по полю — вилял из стороны в сторону, вполз на бугор, скатился в густую траву, раза два чуть не застрял, но преодолел очередное препятствие... Наконец, подпрыгивая и набирая скорость, он скатился с последнего на пути к лунке бугра, ударился о металлическую чашечку, завертелся на месте и... остановился. — Проклятье! — выругался Ред. — Пять кусков! — закричал Джефф. — Еще может упасть, — заметил Нил. Ред смотрел на мяч, нависший над лункой. Его удерживала крошка суглинка, вознамерившаяся лишить Реда еще одного триумфа. — Если низко пролетит самолет, мяч, может, и упадет, — сказал Роджер Дикон. — Почему бы тебе не призвать по телефону на помощь военно-воздушные силы, Ред? — Проклятье! — повторил тот. — Или еще одну машину взорви, — предложил Джефф. — Глядишь, поможет. Но у Нила была идея получше. — Прикажи ему, чтоб упал, — посоветовал он. — Мячик знает, кто ты такой. — А вот это верно, черт побери, — согласился Ред. — Меня знают все. Он прищурился, набычился, принимая грозный вид, и скомандовал: — Мяч! Падай! Пусть только ослушается! Ред сидел со своими приятелями из «Рич бойз клаб» в «Девятнадцатой лунке», заказав очень дорогой бурбон «Джордж Диккел Теннесси» двенадцатилетней выдержки. Ред был взбудоражен, вел себя, как завзятый кутила. Джеффу сказал, что простит ему проигранные в споре деньги, если тот заплатит за застолье. Джефф выразил согласие, и Ред насел на «Диккел», пропивая тысячу долларов своего приятеля. Он отнюдь не праздновал победу: еще не время. Просто пытался отвлечься мыслями от драмы, разыгравшейся в глухом лесу в семидесяти милях к югу от этого бара. Если позволить себе думать об этом, он не выдержит, умрет. Сердце зациклит от перевозбуждения, и он рухнет замертво, так что придется срезать с него его тапочки для гольфа. Закончит жизнь по-шутовски: завзятый гольфист скончался в ярко-красной (его любимый цвет) тенниске и лимонных брюках. — Ред, ты в порядке? — В полном. Скажи, чтоб девочка принесла еще по бокальчику. — Уж больно ты швыряешься моими деньгами, Ред, — укорил Джефф, но беззлобно. — Однако, черт побери, надо отдать тебе должное: всегда сумеешь выкрутиться. Я уж взял тебя на крючок и думал, хана тебе, ан нет: выскользнул! — Но эго было сказано с уважением. — Многие думали, что я у них на крючке, но, как оказывалось, на крючке они, а не я, — отозвался Ред. Официантка поставила перед ним бокал бурбона. Ред сделал глоток. Ух! Хорошо обожгло, крепко, ядрено. Именно так, как он любит. — Эй, Ред, хотел тебя спросить. — Валяй. — Слышал, что говорят про Холли Этериджа? — Абсолютно все. — Нет, я имею в виду главную новость. — Это какую же? — Да весь город об этом тарахтит. Неужто не знаешь? Он же твой друг. — Он мне не друг. Учился в Гарварде, в родные края вообще старается носу не совать. Черт, он даже подготовительную школу кончал в Вашингтоне. Кажется, в Соборной школе учился. Плевать ему на наш Арканзас. Уж я-то знаю. — Говорят, он снюхался сам знаешь с кем. С «лидером забега»[32]. Снял свою кандидатуру и теперь трудится за кулисами... на вице-президента метит. — Мы на протяжении восемнадцати лет обеспечиваем ему поддержку в местных средствах массовой информации, — вставил Роджер Дикон, — и, если бы Холли Этеридж попал в список кандидатов на пост президента и вице-президента, уверяю, нам это уже было бы известно. Лучшее эфирное время нужно резервировать заранее. Потом будет поздно. — Ты заблуждаешься, Родж, — возразил Ред. — Это тебе не сенаторские выборы. Время покупает национальная партия, а не он лично от своего имени. Ты проверь. Держу пари, партии уже перечислили деньги на нужное им время — через одно из своих крупных предприятий в Литл-Роке. — Значит, великое событие свершится, а, Ред? — Понятия не имею. Старине Холли пока не до этого. Пытается переспать со всеми бабами, проживающими между Мэном и Южной Каролиной. Он только что прошерстил Иллинойс и теперь взялся за Миссури. — Нет, вряд ли он отказался от своих амбиции, — не согласился Джефф. — Его папочка дал ему наказ, а Холли всегда примерно исполнял волю своего родителя. Уж в чем в чем, а в этом ему нужно отдать должное. Пожалуй, мне стоит позвонить ему. Он наверняка будет искать толкового руководителя аппарата. Глядишь, в Вашингтон перееду. — Черта с два. В его команде уже полный комплект, — остудил Ред пыл приятеля. — Я несколько недель назад стрелял по тарелочкам с судьей Майерзом, а он всю ту кухню изнутри знает. Так вот — он ни словом не заикнулся. — Холли еще может нас удивить. — Однако мы неплохо поимели с той проклятой дороги, которую ему вздумалось построить в честь своего отца, — произнес Ред. — Слышали, слышали, — расхохотались его партнеры, ибо им тоже, хотя и не напрямую, удалось отщипнуть от пирога в девяносто миллионов долларов, которые федеральное правительство отстегнуло Арканзасу на строительство автострады Гарри-Этеридж-Мемориал-Паркуэй. В одиннадцать часов Ред положил конец зубоскальству. По мере того как алкоголь выветривался, настроение у него портилось. Телефон все не звонил. Что бы это значило? В чем дело? Ведь он придумал идеальный план. Ред, отмахнувшись от страхов, направился к своей машине. Впервые за много лет два его послушных тактичных телохранителя вызвали у него раздражение, хотя, неизменно сдержанные, исполнительные, повода они, разумеется, не давали. Тем не менее, сегодня он злился на них. — Сейчас не домой — в бар, — заявил он. — Хорошо, сэр, — прозвучал бесстрастный ответ. Ред сел в свой просторный автомобиль и выехал на Клифф-Драйв, но свернул не налево, к своему большому белому особняку с видом на аэропорт, а направо, в город. По пути он позвонил жене. — Алло? — Бет, лапочка. У меня тут возникло одно дело. Вечером нужно немного поработать.