Анри поднимал голову и внимательно отслеживал все мои перемещения. Но не задал ни единого вопроса. Лишь покачал головой, понаблюдав, как я смазываю петли на дверях и в кабинете, и в приемной. Одновременно со стульями я выклянчила для маркиза кресло. Просила небольшой диванчик. Не дали. Но хоть что‑то из мягкой мебели я таки выбила, чтобы воткнуть в свободный угол. А к нему маленький столик на одной ножке. С трудом, но установила его рядом с местом для отдыха и почти под подоконником. Хотя бы стакан поставить и книгу положить. Не знаю, что подумает о моем самоуправстве лорд Риккардо. Но я уверена, человек, который проводит за работой долгие часы, должен иметь возможность периодически давать отдых спине на мягкой и удобной мебели. Следующие четыре дня мы с Лексом проводили вечера вдвоем. Он мне рассказывал о своих успехах в обучении. Делился впечатлениями о «стае» и господине Фуарье. И страдал от мышечной боли. А я вкратце описывала, чем занимаюсь на работе. Так как поручений мне никто не давал, а с наведением уюта и порядка я управилась быстро, то единственное, что мне оставалось, изучать дела, стоящие в кабинете маркиза и в приемной. До архива я пока не добралась. Кто бы мог подумать, что ментальные нарушения и их расследования это такая... мутная область. Я аж зачитывалась свидетельскими показаниями и отчетами следователей, занимавшихся делами. Потихоньку складывалась картины преступлений. Иногда это были мелкие шалости, приносившие скорее моральный вред. Но иногда масштаб поражал продуманностью и наглостью. А еще я изучала сборник заклинаний и отрабатывала их потихоньку. Какие‑то мощные и сложные я боялась испытывать, но мелкие, облегчающие жизнь – это мне было по силам. Тренировалась по вечерам в прилегающем к особняку садике. Порой ко мне присоединялся Лекс, а иногда он был занят своими заданиями, и на меня лишь изредка косил одним глазом. Наступили выходные. И целых два дня ничегонеделания. С утра мы встали и уехали на прогулку, пользуясь хорошей погодой и выполняя уговор – осмотреть достопримечательности. Лексинталь слово сдержал, успел про многие места прочитать и дотошно рассказывал мне про особняки, фонтаны, названия улиц. – Когда ты всё успел? – даже поразилась я. – Ты ведь в академию ездишь, и фехтование добавилось. – Эрика, ты даже не представляешь, сколько у меня свободного времени. Было. До недавнего времени. Хм. Звучит странно, но ты поняла. И потом, мне самому интересно. Одному это всё... А с тобой весело. – Кстати! Помнится, я обещала научить тебя стрелять горохом. Едем за трубочками. – Куда? – Не знаю, сейчас отловим кого‑то из уличной шпаны и спросим. Постучав в стенку экипажа, чтобы привлечь внимание кучера и Гайраса, ехавшего с ним снаружи, я велела поворачивать к бедным кварталам. Потихоньку мы удалялись от благополучного богатого центра города туда, где жила беднота. Я не боялась, так как мы с Лексом оделись очень просто, не желая привлекать лишнего внимания во время прогулки. И сейчас оба вполне могли сойти за обычных не слишком обеспеченных, но вполне приличных горожан. То, что надо, чтобы не вводить в искушение воришек, но и не вызывать презрения у прохожих. Мы немного покружили по улочкам, пока я наконец не увидела тех, кто мне требовался. – Притормозите‑ка! – скомандовала кучеру и, сунув пальцы в рот, громко свистнула. Уличные пацаны тут же прекратили свою возню и дружно обернулись к нам. Подав рукой знак, который в Приграничье означал «свои», я снова свистнула. Понятия не имею, поймут ли меня тут, в столице. Но буду надеяться, что голытьба изредка всё же путешествует по королевству и жест этот знаком везде. Мальчишки разного возраста переглянулись, от них отделился один, примерно ровесник Лекса. Сдвинув на затылок потрепанную кепку, он сунул руки в карманы коротковатых обтрепанных штанов и прогулочным шагом двинулся к нам. Остановился чуть в отдалении, чтобы удрать, если что, и сплюнул сквозь зубы. – Ну? Чо надо, фря? – Трубки для стрельбы горохом. – Чо? – опешил он и несколько раз моргнул. – Не чокай, пацанчик. Приятеля научить надо стрелять. Трубки ищем. Приехали недавно, времени делать самим нет. – А ты чо, умеешь, чо ль? – снова сплюнул он через зубы и шмыгнул носом. – А чо нет‑то? Я и стреляю, небось, получше некоторых. Так чо? Или нет трубок? – А чо ж нету? Серебрушка. – Рухнул? Две медяшки. Вот примерно в таком духе мы и продолжили переговоры. Кучер, Гайрас и Лексинталь слушали, открыв рты, и только и переводили взгляды с меня на заводилу местной гопоты́. До меня не сразу дошло, что не так, а потом я осознала, что мы говорим на уличном жаргоне. И то, что я понимаю нормально, для людей посторонних звучит как не слишком понятный набор слов. В итоге мы сторговались на пять медяшек за две трубки и серебрушка за мешочек сухого гороха. Можно было бы, конечно, последний купить в бакале́йной лавке, но зачем, если тут быстрее, а переплата незначительная. Мальчишки же наверняка этот горох всё равно украли. – Через десять минут на углу, – мотнул головой пацан в нужном направлении. – Ты меня за лося не держи, – фыркнула я. После чего перевела взгляд на ватагу, поджидавшую своего вожака. Они прекрасно слышали наш разговор. А я отлично видела, как почти сразу от нее отделились двое мелких и припустили в конец улицы. Вернулись они минуты через две, старательно пряча что‑то под рубахами. Найдя их в толпе взглядом, я снова свистнула и махнула, чтобы шли сюда. – От ты ж кака́ ца́ца! – с досадой, но и с восхищением цокнул языком мальчишка. – Эрика, – протянула я ему руку и даже не поморщилась, когда она утонула в его чумазой исцарапанной ладони. Раз меня назвали «кака цаца», значит, признали своей. Это не означает, что меня не попытаются обокрасть или обжулить, но всё же я уже не чужая. – Арно́. – Гайрас, нужно расплатиться с нашими поставщиками, – негромко велела я. Лакей, выполняющий роль охранника, усмехнулся, отсчитал пять медяшек и одну серебрушку и протянул мне. А я уже осуществляла оплату за мешочек гороха и две трубки из древесной коры. Их я сначала осмотрела, ощупала и, только признав годными, отдала деньги. Глава 6 – Еще надо чо? – мгновенно спрятав деньги и отступив от экипажа, спросил Арно. – А то ж. Хочу приятеля научить драться. А то от благородных толку ноль, одни приседания, реверансы и поклоны. Пацан тут же развернулся к Лексу и принялся его внимательно изучать. – Эльфя́к или чо? – И чо? – вздернул подбородок Лексинталь. – Да мне ничо, в глаз дам хоть эльфяк, хоть человек. А надо чо? – Арно, мне надо, чтобы ты и твоя команда научили его драться, – вмешалась я. – По‑настоящему, по‑пацански, по‑уличному. Только без дураков, а то папаша егойный с нас всех шкуру спустит. – А папаша у него кто? – Маг. Возьмешься? Чтобы как своего брата или друга, взаправдашне. – Чо почём? – Сторгуемся. И мы перешли ко второй части торгов. – Годится, цаца. По рукам. Мы снова обменялись рукопожатием, сплюнули в стороны, скрепляя уговор, и завершили его. – Чтоб я сдох! – Чтоб мне провалиться! На этом главарь местной пацанвы развернулся и, посвистывая, побрел к своим, а я дала команду трогаться и уезжать. – И чо это было? – оторопело спросил Лекс. – В смысле – что это было? – Леди Эрика, простите, но можно мне тоже спросить? А это сейчас было чо? Я половины не понял, – добавил Гайрас. – Я вообще ничего не понял, – похлопал глазами Лексинталь. Полюбовалась я их лицами, фыркнула и, не выдержав, рассмеялась. – Я договорилась, что мальчишки научат Лекса на кулачках биться. Драться, точнее. Так, как умеют лишь те, кто живет на улице и на ней же выживает. Это займет не день и не два, говорю сразу. Но поверь, дружочек, в жизни пригодится. Мы с ними будем встречаться по выходным у старых складов, там пустырь утоптанный. Гайрас, вы знаете, где это? – Да, конечно. Но позвольте, леди, а при чем тут « кида́ла» и что‑то «вы́начить»? – Ну‑у‑у... Лекс, ты только папе не говори, но я поинтересовалась, кто сможет научить тебя быть чуть‑чуть карманником. – Что?! Воровать?! Мне?! – С ума сошел? Нет, конечно. Но ты должен уметь аккуратно вытащить что‑то из кармана и поймать за руку, когда пытаются обчистить тебя. Кстати, Гайрас, на вашем месте я бы была повнимательнее к своему имуществу. Держите, – протянула я ему кошелек.