Клаус сдвигал парты ближе к стене, показывая пальцем на пол в центре комнаты. – Параллельный класс будет сидеть тут, потому что после новогодних каникул они будут готовить такой же проект. Немного тесновато, но ничего – в тесноте, да не в обиде! Эспен долго не отводил от меня взгляд. Ничего не говорил. Я села на стул. Выход рядом, и это успокаивает. Хотя я и не собираюсь никуда бежать. Урок начался. Все рассказывали о результатах, получали аплодисменты и уходили с кафедры. Настала моя очередь. Я вышла к экрану проектора. Чувствовала каждый шаг. Колени подгибались. Я оперлась о кафедру, чтобы она меня поддерживала. Подняла глаза. Нашла лицо Идиль и стала говорить как бы для неё. – Думаю, многие из вас видели мои ролики. На которых я выгляжу как абсолютный нёрд. Кто-то засмеялся, но большинство не проронило ни звука. Идиль улыбалась. Я перевела взгляд на Эспена. У него снова розовые волосы. Самый красивый цвет. Его зелёные глаза сверкали. – И я знаю, вы понимаете, о чём я сегодня буду говорить. Если честно, я уже сильно под устала от всей этой ерунды с нёрдом. Открыла ноутбук, подсоединила его к проектору и посмотрела на Клауса. За спиной на экране появилась наша с Эспеном фотография. Мы сделали её летом, когда пошли в восьмой класс. Последний раз, когда у нас все было по-старому. Эспен стоял передо мной, я делала кроличьи ушки из его волос. Мы на даче. Он загорелый, а у меня взлохмачены волосы после купания в солёном море. – Есть очень много вещей, которые я никогда не смогу сделать. И есть одна вещь, которая мне всегда удавалась замечательно, – быть хорошим другом. И больше всего мне удавалось быть его лучшим другом. Я показала на фотографию. Кто-то заёрзал на стуле. Хедди фыркнула. Пришло время сказать вслух то, о чем все уже знают, но пока только перешептываются у меня за спиной. То, что стало частью цемента в школьных стенах, частью пола в классной комнате. То, что являлось такой же правдой, как и то, что небо голубое. Я – человек, раскрывший тайну моего самого любимого человека. – Я так обрадовалась, что вам понравились мои нёрдовские ролики, что превратилась в полную идиотку. Я не знаю, почему… Просто это произошло. И больше всего по-идиотски я вела себя с тем человеком, которого знаю дольше всех. Сделала паузу. – С тем, кто меньше всего этого заслуживал. Я дышала полной грудью, вцепившись руками в кафедру. Эспен ерзал на стуле. – И я об этом очень сожалею. Мне хотелось бы вернуть всё обратно. Мне бы хотелось все поменять, все удалить, как я сделала это вчера с роликами нёрда, но это невозможно. Я в упор посмотрела Эспена. Он все еще разглядывал свои пальцы. – Прости, – сказала я. Слово сорвалось с моих губ и заполнило всю комнату. Сердце глухо, тяжело стучало в груди. Пожав плечами, я посмотрела на Клауса. – Это всё, что я хотела сказать. Класс сидел в тишине. Клаус поднялся и прокашлялся. – Э… было очень интересно, Мари. Я думаю, это заслуживает аплодисментов. Все смотрели на Эспена и аплодировали. Я закрыла ноутбук и отнесла его на место. Звонок. Все резко вскочили и принялись убирать учебники и тетради в рюкзаки. Клаус облегченно выдохнул. – Тогда увидимся со всеми в понедельник! Ребята потянулись к выходу, один за другим. Эспен тоже. Клаус остался один. Он пощипывал свой полосатый свитер и пытался прокашляться. Я видела, что он хочет что-то сказать, но, видимо, ему непросто это сделать. – Мари, мне кажется, нам придется с тобой об этом поговорить. Не хочешь? В понедельник? Я снова пожала плечами. Чувствую, что готова. – Я не знал, что что-то случилось… мне сложно за всем следить. Особенно… за прямыми эфирами. Кивнула. Он глубоко выдохнул. – До встречи, Мари. И он тоже ушел. Я ушла последняя. * * * Мама уже уехала на запись подкаста, так что вся квартира оказалась в моём распоряжении. Она прислала мне уже пять сообщений с расспросами о том, как прошла презентация. Пока отправила ей сердечко, так как не знала, что ответить. Написала то, что должна: всё хорошо. В доме тихо, в моей голове тоже полнейшая тишина. Сбросила рюкзак, сняла резинку, сделала бутерброд. Видео со мной и Хедди уже дошло до учительской, и в понедельник нам нужно явиться с родителями к директору. Сначала меня это испугало, но теперь – всё равно. Теперь всё по-другому. Открыла старый мартовский список. Чего я боюсь перед походом в восьмой класс: Попасть в разные классы с Эспеном. Попасть в один класс с Хедди. Боюсь, что Эспен влюбится в кого-то, кроме меня. Выделила весь текст. Всё, чего я страшилась в марте, потеряло смысл в октябре. Снова пробежалась по списку глазами и удалила. Ни его, ни Мари, что его составила, – больше не существует. Тяжесть в груди рассосалась. Плечи встали на место. Я легла на диван и уставилась в потолок. Через какое-то время поднялась и взяла в руки рас чёску. Чесала, чесала, потом оставила волосы в покое. Пусть висят как хотят. Длина чуть больше средней, немного волнистые, немного странная чёлка. Цвета ливерной колбасы. Подняла телефон и повернула камерой к себе. Вытянула руку как можно дальше, чтобы всё умести лось в кадре. Сначала скорчила гримасу, но потом переду мала. Сделала выдох, чтобы расслабить губы. Просто смотрела прямо. Как будто в лицо Эспену, а не в глазок камеры. Немного улыбалась глазами, немного губами. Как если бы улыбалась, будь он сейчас рядом со мной. Немного прямо, немного на него, самый обычный взгляд. Не фриковая Мари, не смешная Мари, не дрянная Мари. Просто я. Мари. Клик. Отправлено. В конце концов, Эспен может ничего не ответить. И в этом тоже нет ничего страшного. Теперь, после всего, что произошло, и всего, что я натворила, я это поняла. Да и что он вообще может ответить? Это обыкновенная фотка со мной. Скучная. Обыкновенная. Просто я. Взяла в руки телефон ещё раз. Экран засветился, но никаких уведомлений кроме цифр со временем нет. Нет сообщений. Оставила телефон и вышла в гостиную. Только уселась на диван, как услышала звук. Тихий уверенный сигнал. Из моей комнаты. Телефон. Динь. * * * Эспен стоял на крыльце. Как раньше. Как всегда. Как обычно.