– Я не голодная. Уже пятый раз ей сказала. За полчаса. – Но, Мари, ты сегодня ничего не ела. Да ёшкин кот, сколько раз мне ещё говорить: я не хочу сейчас с ней разговаривать, не хочу есть, не хочу на неё смотреть! – У меня живот болит. – Ты никуда не собиралась со своими новыми подружками? – Да, собиралась. Уйди. – Ладно, ладно. Ухожу. Ты видела цитату, которую я тебе сегодня прислала? Ничего не ответила. Продолжала таращиться в стену, надеясь, что моя спина достаточно красноречива. Закрыто. Заперто. Уходи. – Просто прочитай. Если сможешь. Может, станет легче. Мама ушла. Я достала мобильный из кармана и включила. Пришло новое сообщение. Цитата дня. If it doesn’t open. It’s not your door[25]. Честное слово, это самая большая дичь, что я слышала. Эспен был моей дверью с пяти лет. Если у меня и правда имеется такая дверь, то она – это он. И я знала на этой двери каждую царапину. Знала, когда её нужно смазать и когда – подлатать. Знала, что он терпеть не может кетчуп и любит горчицу, знала, что каждый раз на Новый год он просит новую пижаму, знала, что он сожалеет, что бросил танцы. Знала, что он перестал есть, когда его бросил отец. Знала и рассказала кому-то другому. Меня снова тошнит. * * * У Хедди новый пост в блоге. У него уже больше пятисот лайков, и он про меня, хотя прямо об этом не говорится. Что значит быть ФЕЙКом Сегодня я вам расскажу о том, что такое настоящая дружба. Для меня настоящая дружба означает умение на двести процентов хранить тайну в секрете. Это означает НИКОГДА и никому её не рассказывать. Это дико важно, если у тебя есть настоящий друг. Над текстом висела их с Джулией фотография. На своих лбах они написали слово «Soulmate». На лбу у Хедди написано Soul, у Джулии – mate. Надпись переливалась розовым и сиреневым цветами, и, если я буду на нее долго смотреть, меня вырвет. * * * – Тебя все ещё тошнит? Кивок. Мама выглядела взволнованной. Сегодня среда, восемь часов утра. – Мне кажется, тебе нужно сходить к врачу. Я покачала головой. Она зашла в комнату и присела на кровать рядом со мной. – Хорошо. Я могу позвонить учителю и сказать, что сегодня ты тоже останешься дома, но ты должна мне рассказать, что произошло и почему тебе так плохо, Мари. Она прикоснулась рукой к моей щеке. Я не могу её оттолкнуть, хотя мне хочется это сделать. Вместо этого я закрыла глаза. – Просто… Голос стал тише. – Эспен… Голос сломался напополам, и я прижала лицо к маминой руке. Слезы хлынули из глаз. Рука сразу стала влажной. Я свернулась калачиком. Мама подняла меня и, усадив себе на колени, стала качать как в детстве – взад-вперед. – Мари, Мари, Мари, – говорила она. И я плакала, плакала и плакала, пока не закончились всё слезы. * * * Мама сделала чай на кухне, я притащилась туда вместе с одеялом. Теперь я сидела за столом и аккуратно дула на чашку с горячим чаем. – Такие прямые эфиры – не очень хорошая вещь. Я сама их никогда не делала, и на то есть причина. Мама медленно мешала сахар в чашке. – Но это не ты всё рассказала в прямом эфире? Это же сделала та девочка – Хедди? Я кивнула. – Но я в принципе всё им рассказала. В этом и проблема. У мамы вырвался легкий вздох. – Ты пробовала поговорить с Эспеном и извиниться? – Как я могу извиниться перед человеком, когда он не хочет со мной разговаривать? Мама скорчила рожицу. – Это я понимаю. Но всё пройдет, Мари. Эспен же по-своему любит тебя. Очень-очень. Она посмотрела на меня. – А ты должна простить саму себя, Мари. Forgiveness is a gift you give yourself[26]. Я глубоко выдохнула. – Мам, не беси меня. Она сморщила нос. – Ну ладно-ладно. Наверное, нужно, чтобы сначала он тебя простил. Эта фраза, пожалуй, не очень к месту. Она нерешительно улыбнулась. Вытащила чайный пакетик и положила его на блюдце. Думала, что сказать. – А Эспен знает, что ты в него влюблена? Я покачала головой.