– Я ответила «Да». – Что? – Да. Эспен покачал головой, как будто я сделала что-то неприличное. Неужели он не понимает, что это немного… круто? То, что Хедди пригласила меня домой? – А что я должна была ответить? Нет? Хедди?! – Вот именно. Во-первых, потому что она туповата. А во-вторых, потому что завтра ты пойдешь со мной и моей мамой на народные танцы. У меня похолодело внутри. Я совершенно забыла об этом событии. – Прости, я не хотела… я забыла. Эспен посмотрел в другую сторону и покачал головой. Я перекатывала кроссовком взад-вперёд маленький камушек. Загнала его под носок кроссовка и прижала. – Но… я уже сказала Хедди, что приду… Я посмотрела на Эспена, надеясь, что он меня поймет: нарушить уговор с Хедди я не осмелюсь, ведь это полный трэш, и не хочу ему в этом признаваться. Он поймал мой взгляд и ответил на него, именно так, как умеет именно Эспен – молчаливо и с немым укором в глазах. Я осторожно улыбнулась, но просто так он меня не отпустил. – Нужно всего-то сказать, что не можешь пойти, – возразил он. Комок застрял в горле и не давал заговорить. – Да, но… Я медлила с ответом. Перед глазами возникла картина: Хедди читает мое сообщение, наклоняется к Джулии и, закатывая глаза, решает игнорировать моё существование. Я глубоко выдохнула. – Она очень сильно рассердится… Должен же он в конце концов меня понять? Я взглянула на него, выдвинула подбородок и прикусила губу. – Офигеть, Мари. Хорошо. Я ещё кого-нибудь попрошу. Я поняла, что так или иначе он обо всем догадался, но толку-то? Он развернулся и пошёл прочь. Я проводила взглядом его спину, затем пнула камушек. Кого он собрался позвать вместо меня? Эспен повернулся в мою сторону. – Ты идёшь или нет? Или ты и сейчас собралась к кому-то в гости? Я покачала головой и подбежала к нему. Ноги словно свинцовые – глухо бухали по асфальту. Он стоял с опущенными словно от усталости плечами. Всю дорогу домой мы молчали. Но не так, как всегда. * * * Полотенце для рук, которое я одолжила у Эспена на прошлой неделе, всё ещё висело в моей комнате. Мама приготовила завтрак и ждала, пока я спущусь вниз, но мне было так плохо, что иного желания, кроме как остаться в своей комнате и ничего не делать, не было. Уставиться в стену, залипнуть в телефоне, смотреть на полотенце или думать, что надеть, когда я пойду к Хедди. – Мари-и-и? – Иду я, иду. Лежу навзничь на кровати, немного по диагонали, головой на том месте, где вчера лежал Эспен. Я снова посмотрела на полотенце. Интересно, оно всё ещё пахнет им? Потянула к нему руку и почти дотянулась. Немного напряглась и схватила. Поднесла к носу. Глубоко вдохнула. Закрыла глаза. Ищу его запах, пытаюсь отделить от своего… – Мари? В дверях стояла мама. Я отшвырнула полотенце и, резко подскочив, врезалась головой в книжную полку. – Сказала же, иду! – резко выдохнула я. – У тебя все хорошо? Она кивнула в сторону упавшего полотенца. – Да-да, просто у меня… сопли. – Мари, боже мой. Мы же не сморкаемся в полотенце. – Не сморкаемся. Мама развернулась и вышла. Крикнула, почти спустившись: – На обед паста. Без глютена! Такая вкуснятина! Я подняла полотенце и вдохнула запах Эспена ещё раз. Он всё ещё там. Как и раньше. Внутри. * * * – О’кей, no offense[19], но ты дико смешная. Я этого о тебе не знала. Хедди отложила телефон и покачала головой, как будто не до конца веря тому, что только что увидела. Она только что вывела на экран наше новое нёрд-видео, где я немного подпалила волосы. Пожала плечами. Я ковыряла кудрявый розовый коврик, на котором я сидела. – Э-э, спасибо. Сейчас пять часов вечера, и по плану в это время мы с Эспеном должны находиться на концерте, но вместо этого я вместе с Джулией сидела в комнате Хедди. А Эспен в это время танцевал с кем-то народные танцы. Мы с Хедди устроились на кровати, а Джулия – за столом. Она строчила для Хедди сочинение по норвежскому языку, которое нужно сдать завтра. В реальности комната Хедди оказалась намного меньше, чем на фотографии. Светло-розовые стены, бежевые шкафы от пола до потолка, на одной стене большими буквами написано: «LOVE». Хедди не прерывалась: – Когда я увидела твой ролик с танцем, то тут же написала Джулии: «Офигеть, она, что, всегда была такая дико смешная? И ничего нам не говорила?» Джулия повернулась и кивнула. – Божечки! Я пожала плечами. На такой вопрос сложно ответить быстро. Правда ли я всегда была такой смешной? Не уверена в этом. – Надо было нам раньше рассказать! Тогда мы давно бы с тобой подружились. Я думала, что ты просто… – Хедди посмотрела вверх, раздумывая над правильным словом. – Скучная. Не хочу показаться слишком грубой, но ты никогда ничего не говоришь. По крайней мере мне. Ты же разговариваешь только с Эспеном. Мне безумно захотелось сказать, что она сама болтает без умолку, и поэтому с ней не так-то легко заговорить. Но вместо этого ещё глубже запустила пальцы в розовый ворс ковра. Одна кудряшка намоталась на указательный палец. Потянула кудряшку наверх, и она выпрямилась. Держу её в натянутом состоянии. – Вы давно дружите с Эспеном? С тех пор, как пошли в первый класс? Хедди задала вопрос таким тоном, чтобы я не заподозрила её в любопытстве, но я и так поняла, что спросила она неспроста. – Да, – ответила я. – А у вас когда-нибудь что-то было? Ну… вы встречались или что-нибудь ещё? Она невинно округлила глаза и захлопала ресницами – слишком часто. Я покачала головой. Джулия повернулась и тоже уставилась на меня. Я почувствовала, что начинаю краснеть, но надеялась, что мне это только кажется. – Никогда ничегошеньки не было? Я снова покачала головой. – Никогда. – Даже малюсенького поцелуя? Она говорила тихим голосом. Петелька вокруг пальца впилась в кожу. – Нет. Никаких поцелуев. Хотела сказать спокойно, но язык словно онемел – нужные слова никак не хотели произноситься. Хедди продолжала трепаться.