Я глянул на Димидко, хватающегося за голову, потряс отбитыми руками. Нет, это не дело, Васенцов и то лучше меня отработает. Скрестив руки, я сделал вид, что травмирован. Ко мне подбежали медики. — Замена! — крикнул я Димидко и поплелся прочь. Глаза не смотрят, ноги не идут, уж не Погосян ли меня проклял? Уж не колдует ли он над моей куклой вуду? Да, можно оправдаться, что тот футболист под левую врезал, не под правую, но раньше я с таким на раз-два справлялся! Ближний угол — это угол вратаря. И хоть есть игроки, которые забивают именно в ближний, но все равно: ближний угол — вратаря! Пусть Гусака отыграли. Пусть. Но это не такая уж сложная была задача, а я облажался. Не будь я прибитым этим странным состоянием, со стыда бы сгорел. Набил бы себе шишку фейспалмом. Теперь же меня словно по голове мешком ударили. — За тобой Михайловск, — крикнул я пробегающему мимо Васенцову. Вид он имел встревоженный и лишь кивнул. Как бы не расклеился. Но я-то точно расклеился! В раздевался я быстренько достал телефон, чтобы смотреть трансляцию матча. Начал, когда под возмущенный вой трибун Васенцов, который, видимо, взял мяч, пнул его к середине поля Игнату. Тот повел, повел мяч вперед. Пас Рябову. Пас назад. Теперь — Микробу. Все же Микроб, конечно, Марадона, но не нападающий. Он потерялся там впереди на просторах арены — видимо, и у него сегодня с внутренним огнем не очень. А Гусак хоть и защитник, но неопытный. И уральцы это раскусили. Раз за разом накатывала волна атак через левый фланг. Раз за разом Гусак просто не успевал вернуться. Мяч всегда летит быстрее, чем ты бежишь. И если тебя стеночкой убрали — тут хоть устрой чемпионский забег, а все равно не успеешь. Держись, Васенцов! Ты сможешь! Мог же раньше. Страхуя Гусака, центральный, Лабич, стал постоянно смещаться в его зону. Раз за разом. Еще и Клыков туда забегал, нарушая игровую дисциплину. И это не только Саныч, который бесновался на бровке, видел, но и уральцы. То есть появлялась прореха по центру. И вот очередная атака через Гусака, Клыков с Лабичем сместились к нему. Но теперь никто не побежал по прямой до лицевой линии. Уральцы просто катнули мяч на ход своему центральному нападающему, который уверенно вбежал в штрафную площадь, сделал шаг и четко пробил в нижний угол. Васенцов прыгнул — он видел момент удара, он был в правильной позиции… А мяч, звонко шлепнув по перчаткам, залетел в ворота. Я закрыл рукой лицо и протянул: — Твою ма-а-ать! 2:0 на табло, и хозяева не думали останавливаться. У них пошла игра. А наши защитники опять, как во второй половине первого тайма, начали играть на отбой. Главное — не пустить мяч в ворота. Отбить, да подальше! Только дальние удары оставались Васенцову. Одно счастье, одно везенье: удары или мимо, или в защитников, или в штанги. Сколько раз у мня сердце останавливалось? Задолбался зажмуриваться. Прозвучал свисток. Конец матча. Ну слава богу! Раздевалка начала наполняться мрачными и молчаливыми нашими. Выходит, незаменимые игроки — есть? Димидко особо не ругался, потому что сам налажал — открыл левый фланг, а мог бы Игната поставить, и тогда был бы шанс сыграть хотя бы вничью. Еще и я подвел. И ведь не объяснишь, что в том нет моей вины! — И что это было? — скорее для порядка возмутился Сан Саныч. — Если бы выиграли — считай, были бы уже в Высшей лиге! А теперь… Что ж вы сами себе нервотрепку устроили? А ты, Саня? — Я не знаю, тренер. Хреново мне. — Врач сказал что? — Готов. — Ну так будь готов! Да и остальные… — Его завалило осуждающими взглядами, особенно сильно сверлил взором Игнат, и тренер замолчал, только рукой махнул. — Нам осталось шесть игр, — продолжил Димидко, — и теперь, чтобы попасть в вышку, мы не имеем права проигрывать! Вот вообще ни разу! И то не факт, что это нас спасет. Даже вничью нельзя! Шесть игр — шесть побед, только так. И то, если наши основные конкуренты: «Уралмаш» и «Торпедо» проведут оставшиеся игры без проигрышей, мы в пролете. — Шесть игр — шесть побед, — задумчиво проговорил Микроб, который тоже винил себя в этом проигрыше. Колесо громко топнул и воскликнул: — Хватит сопли пускать! Шесть не самых сильных соперников, мать вашу! Ну да, лоханулись мы сегодня. Но кто нам остался? — «Тилигул», «Геолог», — принялся загибать пальцы Микроб, — параолимпийцы. Левашов засмеялся, ткнул локтем Гусака, но тот был мрачнее тучи. Парень ощущал себя так, словно на него навалились толпой и избили, и он ничего не смог с этим сделать. — «Зенит», «Геолог», — продолжил Микроб. — И две игры с «Кайратом». Две из-за переноса в первом круге. — Причем ближайшая игра — с «Геологом», — мрачно произнес Димидко. — В Тюмени. И Воропай у нас болеет. — Зато есть Димон, — сказал я. — Вот на позицию Погосяна кого? Все посмотрели на Игната, и он победно улыбнулся, а я подумал, что это предложение положило конец его дружбе с Жекой. Глава 2 Белые начинают и… Про то, что я пообещал сдать кровь, Димидко, слава богу, забыл. Вечером того же дня мы погрузились в самолет, уже ближе к ночи заселились в гостиницу в Тюмени — все, кроме Жеки, которому стало хуже, и его пришлось положить в больницу. Ну а что еще с ним делать? С собой возить нельзя, домой отправлять тоже нельзя. Таким образом у нас появился свободный день, 21 октября, чтобы привыкнуть к местному дубаку. Я смотрел в окно на пасмурно небо, откуда срывался снег. Нормальное явление для этих мест. Жаль, что мы не дома играем, там было бы проще. Завтра наши вместо экскурсии по городу запланировали полноценную тренировку, потому что у нас в команде серьезная перестановка, и снова начал чувствоваться недостаток игроков. Хотя после того, как мы вничью сыграли с «Кардиффом», рейтинг команды повысился, и скоро, чую, выстроится очередь желающих. Но пока придется обойтись тем, что есть. Димидко пока не сказал, кто пойдет на место Погосяна, но все и так знали, что это будет Игнат, он в прошлом играл в нападении. Если хорошо себя проявит, у него есть все шансы там закрепиться. В номере я принял душ и сразу же упал и вырубился. Утром попытался себя полечить — с трудом, но получилось. Бодрым я себя, конечно, не чувствовал, но и чугунная усталость отпустила, и мы разрозненным коллективом отправились на загородный стадион приучать Игната к его новой позиции. Меня поставили на ворота — Димидко должен был убедиться, что я в норме. Тирликасу удалось убедить на товарняк местную команду из второй лиги, и всю половину дня мы катали мяч, показывая местным, как надо играть. Я на воротах околел, потому что игра редко перемещалась на нашу половину поля, а противник терпел поражение с разгромным счетом. Потому меня периодически заменяли Васенцовым — не хватало еще, чтобы и вратарь с простудой слег. Тирликас стоял недалеко от ворот, скрестив руки на груди, и самодовольно улыбался. И я знал чему: он как никто понимал, что парням сейчас нужно прочувствовать, что они могут и они — лучшие. В итоге после игры я раздал автографы как вратарь национальной сборной, и наших осталось ощущение подъема и всемогущества. К тому же Игнат хорошо себя проявил, и Сан Саныч остался доволен. А вот я — не совсем, потому что снова навалилась усталость, я вырубился в девять вечера и еле проснулся по будильнику. Предстоял долгий, трудный и очень ответственный день. К тому же сегодня играли «маши»: «Ростов» с «Уралом». Если проиграет «Ростов», а мы выиграем, то подвинем их с третьего места на четвертое. Но и чтобы «Уралмаш» укреплялся, нам тоже было невыгодно. Мы втроем шли ноздря в ноздрю, с отрывом в одно и два очка. Только «Торпедо» уверенно держалось на первой позиции. В общем, интрига та еще. Адреналин в крови так и бурлил, от былой апатии не осталось и следа. Но только стоило вспомнить откат, и волосы поднимались дыбом. Вот тебе и депрессивный эпизод! Теперь я знаю, что чувствуют эти бедолаги и буду в морду плевать, если, загрустив, мне скажут: «Ах, у меня депрессия». К черту такие откаты! Это еще хуже, чем когда я был трусом. И если бы не Рина, валялся бы я, весь переломанный, или вообще себе шею свернул. Никакой прогулки по городу не предвиделось. С утра — снова на стадион. Акклиматизироваться и адаптировать Игната. В этот раз мы сильно не усердствовали и обходились собственными силами. В десять начали, в двенадцать уже закончили, и после легкого обеда Димидко нас распустил на тихий час. Потом — снова на стадион. * * * Вечером, в очередной раз разминаясь, я поглядывал на небо и мысленно молился, чтобы не пошел снег. Он, конечно, и так срывался, но не валил. Вдоль обочин скапливались небольшие сугробы, тут же — поле с подогревом. Да и купол раздвижной. Если вдруг что — будет у нас крыша. Насчет матча сразу сказали: состоится. Не тот мороз, чтобы отменять или переносить. Но было неприятно играть в таких условиях после теплой Ялты. Тренер вернул Микроба на место, закрывая левую бровку, и подвинул вперед Игната. Второй нападающий так и так был нужен, а фланг открытым оставлять нельзя. Вот слева, на скорости, в длинном забеге, с пасом левой ногой в штрафную — Микроб король. Мы расселись на скамейке в раздевалке, и я уже тут почувствовал, что, похоже, порох у наших отсырел. Словно мой позавчерашний тупняк перешел на всех. Только Левашов и Игнат были бодры. Или просто слишком много гонял нас Димидко два дня подряд, вот и выдохлись. Хотя с чего бы? Бывало и сложнее. Скорее всего дело в акклиматизации, шутки ли — из субтропиков с инжиром и виноградом, да сразу в зиму. Чувствуя в себе силы, я встал и заговорил: — Мужики, нам осталось шесть игр. Шесть ступенек к нашей цели. Давайте-ка возьмем себя за задницу и, — дальше я заорал: — Надерем им задницы, вашу мать! Все встрепенулись, шеи вытянули, я продолжил уже спокойнее. — Да, серо, холодно. Стадион как специально не закрывают… — Ремонт у них, — сказал Димидко, — что-то там заело.