Она поднимает голову и встречается со мной взглядом, но она не колеблется – ни на секунду. Волосы у основания моей шеи поднимаются, плечи напрягаются. Я перевожу взгляд на Коллинза, и, конечно же, этот мудак смотрит прямо на меня. Его лицо медленно расплывается в ухмылке, а его рука так же медленно обнимает ее талию. О, так он хочет, чтобы ему, мать его, как следует напинали? Она тут же бросает взгляд на меня, но не отшатывается от его инородного прикосновения и не пинает по его чертовым яйцам, как это сделала бы моя Рэйвен. Нет, она позволяет его мерзкой руке лапать ее. Я делаю шаг вперед, но Кэп наполовину блокирует меня своим плечом, шипя: – Остынь. Не сейчас. Они останавливаются в коридоре, и Коллинз открывает, видимо, свой чертов шкафчик, так удачно расположенный прямо напротив двери кабинета Перкинса. Я заставляю себя отвести взгляд, и мое внимание привлекает Хлоя, котороя идет прямо ко мне. Я снова смотрю на Рэйвен, чей пустой взгляд прикован к затылку Хлои, и мне интересно, сделает ли она хоть одно движение – мне прямо хочется, чтобы она, мать ее, его сделала. Хлоя останавливается прямо передо мной, и я неохотно перевожу взгляд на нее. Она ухмыляется: – Отлично сыграли, Мэддок. – Мы проиграли. Она не смущается – ей нет до игры никакого дела. – Не хочешь заехать сегодня в загородный клуб? Все члены команды будут на благотворительном ужине в городе, так что нас будет немного. – Она шагает ближе, и я позволяю ей. Ее груди трутся о мою футболку. Я бросаю взгляд на Рэйвен – она смотрит на меня. Не отрывая от нее взгляда, я поднимаю руку и кладу ее туда, куда Коллинз положил свою на нее. Я облизываю губы, зная, что Рэйвен все еще наблюдает. – Может, и заеду. Я отодвигаюсь, намеренно ухмыляясь во весь рот, и глаза Хлои темнеют. Эта девчонка жаждет власти и кайфует, получая то, чего хочет. Она поднимает руку и проводит ею по моей груди. А я снова смотрю на Рэйвен. В ее глазах появляется напряжение, но она быстро прячет его, а я, проследив за ее взглядом, обнаруживаю, что за ней наблюдает Лео. Что такое, на хрен, происходит между этими двумя? Я отделываюсь от Хлои, потому что внимание Рэйвен уже не приковано к нам. Я бросаюсь вперед, но она чувствует, что я приближаюсь, и вскидывает голову, скрывая эмоции под безразличным взглядом. Коллинз захлопывает шкафчик и, взяв ее за руку, тащит по коридору, но я догоняю и хватаю ее за запястье свободной руки, разворачивая к себе. Она выдергивает руку, в которую вцепился Коллинз, позволяя мне притянуть ее к себе. – Рэй, – рявкает он у нее за спиной, но она никак не противится моей хватке. Она делает глубокий вдох и смотрит мне прямо в глаза. Она медленно опускает и поднимает ресницы, и мой пульс учащается. – Я слежу за тобой, – выдавливаю я сквозь сжатые зубы, нависая над ней. – За каждым. Чертовым. Движением. Могу поклясться, уголок ее рта слегка приподнимается, прежде чем взгляд становится жестким, и она шепчет, чтобы ее услышал только я: – С чего ты взял, что это не то, чего я как раз хочу? Мои брови сходятся на переносице, и она пользуется этим моментом, чтобы высвободить свою руку. Она отходит от меня, но поворачивается, только дойдя Лео, и шагает прямо к нему. Он выпрямляется, поднимая подбородок, и ее губы медленно расплываются в ухмылке. Она смеется ему в лицо, а потом смотрит на меня. – Рэй, – рычит Коллинз, и она разворачивается, занимает свое место рядом с ним, и они вместе уходят прочь. Я продолжаю стоять как прикованный. – Не на что пялиться, народ, шевелите булками, – выкрикивает Ройс, и все разбегаются, потому что звучит первый звонок. Кэптен, нахмурившись, шагает ко мне. – Так, говоришь, у тебя все под контролем? Я передергиваю плечами. – Отвали. Я вылетаю через двойные двери и иду к спортивным площадкам. К черту уроки, и к черту Рэйвен. Я хватаю мяч из сырой корзины и бегу по баскетбольной площадке. Подпрыгиваю, чтобы забросить его в корзину, хватаюсь за кольцо и подтягиваю тело, а потом отпускаю. Я рычу и бросаюсь за другим мячом. Что это, на хрен, только что было? И что, мать ее, она имела в виду, когда сказала, что, возможно, именно этого она от меня и хочет? Я играю ей на руку? Или она хочет, чтобы я смотрел в оба по какой-то другой причине? Проклятье! Я делаю шаг вперед и останавливаюсь для трехочкового, с легкостью его забрасываю. Черт побери, я разговариваю прямо как мудачье. Я никогда никому не позволял лезть ко мне в голову и уж точно не собираюсь соглашаться на это сейчас. Проблема в том, что Рэйвен, мать ее, Карвер не просто у меня в голове, она – сопротивление в каждом мускуле моего тела, борющееся с каждым движением, противостоящее моему стремлению вперед, препятствующее моему продвижению. С тем же успехом она могла бы просто схватить меня за чертовы яйца и сжать их. Я вытаскиваю телефон и пишу сообщение на одноразовый мобильник, спрятанный в камере моего отца, чтобы он позвонил мне ночью, если сможет. Судя по тону моего отца, наше сближение с Рэйвен насторожило его, но он попросил не уступать ее Грейвенам. Перкинс все больше и больше сует нос в наши дела. Не то чтобы он раньше не вмешивался, но сейчас, когда появилась Рэйвен, он стал особенно активным. А Мейбл не в курсе дел. Все не складывается в общую картину. Мне нужны ответы, но теперь я даже не понимаю, какие вопросы задавать. Она вполне может быть просто нищей девчонкой, которая взяла деньги и сбежала, так что тут нечего и выяснять. В смысле, блин, мы-то ей предложили лишь временное место для ночевок, верно? Я усмехаюсь от этой мысли – капец, если она и вправду так думала. Она стала для нас чем-то намного бóльшим. Бóльшим, чем мы могли себе представить. Бóльшим, чем мы когда-либо хотели. Всем, в чем мы, трое хладнокровных мудаков, нуждались. Я сую телефон в карман и поднимаю с земли рюкзак, отправляясь на уроки. Рэйвен Карвер – моя.