– Потому что это был не асур, – ответил старик и перевёл взгляд на тануки. – Если бы кто-то проводил больше времени в медитациях, вместо того чтобы пить и шляться по девкам, то, возможно, он бы смог отличить Тьму от Хаоса? – А кто это тогда был? – поморщился я. – Не знаю, – покачал головой Мокомото. – Но, определенно, эта тварь была порождением Сэта, и ждала она тут тебя! Ты, парень, чем-то разозлил Владыку Нижнего Мира... – Таро в прошлой жизни убил Темного Князя Аби, – подняв взгляд, ответил за меня енот. – Волчица узнала в нем Мунайто... – Ого! – брови Макомото взлетели. – А я-то думаю, почему Сэт ради него потратил такую прорву Силы... – отшельник потряс головой и посмотрел на меня: – А что с Микой? Надеюсь, ты её не обидел? – Нет, – покачал головой я, – мы провели обряд, и она отправилась в Синий Лес. – В Чертоге Смерти Таро помимо всего прочего убил огромную обезьяну, освободив тем самым Хозяина Леса из рабства, – очевидно наслаждаясь ситуацией, подкинул дровишек Иоши. – Волчица ушла готовиться к возвращению Господина, а я решил, что Мунайто не составит труда разрубить эти кости и остановить воплощение твари... – Дурак! – покачал головой Макомото. – Ему же в новом теле придётся восстанавливать силу! Лет пятьдесят, если не больше! Он же сейчас как простой человек, а ты его потащил сюда! – А что было делать?! – подняв взгляд, неожиданно возмутился Иоши. – Хосу-сама в Тонком Мире, вы в ретрите! Кого мне на помощь звать? Монахов из святилища Каннон? Рыжую шалаву или неразумных лесных ками? Эта тварь поднялась бы в течение пары дней и все равно бы его нашла! Только в деревне вы уже не смогли бы помочь, и Хосу-сама бы не почувствовал! – Хм-м, – отшельник озадаченно посмотрел на Иоши, словно увидел в нем кого-то другого, потом перевёл взгляд на меня. Глаза его вдруг затуманились. Продолжалось это пару секунд, затем Макамото отвис и, обведя нас взглядом, произнёс: – Хосу-сама нас ждёт. Пойдёмте. Мы должны успеть к нему до заката. – И меня, что ли, ждёт? – испуганно промямлил Иоши. – А я-то там зачем? – Тебя он особенно ждёт, – усмехнулся отшельник. – Так что готовься к ретриту лет так, примерно, на семь! На Иоши было жалко смотреть. Енот как-то сразу осунулся, опустил плечи и обречённо вздохнул. Нет, просидеть в пещере семь лет на рисе и воде – приятного мало, но что-то слабо верится, что его так накажут. Ведь это благодаря Иоши ситуация разрешилась как надо, да и ретрит, насколько я помню, это не наказание, а наоборот – возможность подняться. Никто никого против воли туда не отправит, так что... – Все, собирайте вещи и выходим, – поторопил нас отшельник. – Нам нужно успеть до заката! Меня, конечно же, никто не спросил, но я и сам был не против. Бок болел уже не так сильно, горечь во рту прошла, так что можно и прогуляться. Подойдя к камням, я первым делом напился из фляги, затем вздохнул и посмотрел на мешок, край которого по-прежнему торчал из земли. Ощущения никуда не исчезли. Там внутри находилось что-то важное, и странно, что ни Иоши, ни Макамото не обращали на него никакого внимания. Может быть, оно важное для меня? Наверное, брать в руки непонятно что как минимум глупо, но я же себе потом не прощу.Да и чего опасного там может лежать? Еще мгновение поколебавшись, я наклонился и выдернул мешок из земли. [1]Мацутакэ (в переводе с японского –сосновый гриб) – особо ценится в японской, китайской и корейской кухнях за специфический сосновый аромат и изысканный вкус. [2]Ретри́т (англ. Retreat – «уединение», «удаление от общества», рус. лит. «затвор») – английское слово, вошедшее в русский язык как международное обозначение времяпрепровождения, посвящённого духовной практике. Глава 8 Вообще, кожаные изделия достаточно долговечны, и какой-нибудь ремень ты можешь носить больше пяти лет при условии надлежащего хранения и ухода. Однако если тот же ремень кинуть на землю и вернуться к нему через те же пять лет, то результат очевиден. Мешок же пролежал в земле гораздо дольше, и произошло то, что и ожидалось. От резкого движения потрескавшаяся кожа разошлась, и все содержимое высыпалось на землю. Придержав ножны меча, я наклонился и внимательно рассмотрел выпавшие из мешка предметы. Хм-м… Не так-то много добра таскал у себя в сумке асур, хотя… Если не брать во внимание кучу гнилых ошмёток, всего я насчитал десять предметов, восемь из которых оказались монетами. Прямоугольные, со скруглёнными краями и выбитыми иероглифами, они выглядели достаточно тяжёлыми и являли собой целое состояние. Две золотых монеты и шесть серебряных. Не знаю, какой тут у них обменный курс, но лишними они точно не будут! Помимо денег из мешка выпал небольшой брусок из легкого металла, по весу и цвету похожего на алюминий, и непонятная штука, по форме напоминающая медиатор,[1] с небольшим крючком на узкой стороне. Мгновение поколебавшись, я подобрал эту вещь с земли и тут же ощутил то самое чувство. Это как смотреть на старую фотографию деда, на которой он изображён вместе со своей собакой. Гордость, чувство защищенности и легкая грусть... Словами это не передать. В семидесятых годах прошлого века у нас в семье жил алабай[2]. Огромный, белый с коричневыми подпалинами. Отец в детстве мне о нем часто рассказывал, но ни деда, ни того пса живыми я не застал. Остались только фотографии, вот и сейчас... Что это? Кусок кости, чешуя или памятная вещь, принадлежавшая тому, за кого меня тут принимают? Не знаю, но определенно эта штука только моя, ну а деньги... Я убрал предмет в сумку, затем подобрал монеты вместе с бруском и, обернувшись к отшельнику, произнёс: – Тут непонятный кусок металла и восемь монет, две из которых золотые. – Оставь себе, – пожал плечами старик. – Нам деньги без надобности. – И тебе? – переведя взгляд на Иоши, на всякий случай уточнил я. – И мне, – кивнул тануки. – Я могу покупать, продавать и получать при этом доход только от чьего-то имени. Своих денег у меня быть не может. – Все, хватит болтать! – буркнул Мокомото и, положив на плечо шест, направился по тропе на юг. Иоши обреченно вздохнул и пошёл следом. Ну да, к начальству на ковёр лучше не опаздывать. Что в том мире, что в этом... Убрав монеты в мешок, я закинул его на плечо и, поправив на поясе ножны, двинулся следом за остальными. До нужного места мы добирались около трёх часов, и за всю дорогу отшельник не произнёс больше ни единого слова. Впрочем, примерно в километре от той поляны лес резко оборвался, и все слова сразу закончились – такая открылась вокруг красота. Тот, кто бывал на Кавказе, меня поймёт... Гора Ума, на которой мы находились, вздымалась в высоту километра на три, и с её склона открывался потрясающий вид на долину и соседние горы. Всего в пределах видимости я насчитал пару десятков деревень и еще один замок. Рисовые поля тянулись на север до большого светлого озера, на берегу которого высились стены какого-то города. Лес занимал примерно треть видимого пространства и произрастал в основном на склонах гор, гряда которых тянулась с запада на восток и скрывалась за горизонтом. Интересно выходит… Все прошедшие сутки, несмотря на рассказы местных, меня не оставляло странное чувство того, что мир ограничен тремя деревнями и замком сюго, но сейчас завесы упали, и настроение поползло вверх. Хотя, наверное, я так обрадовался, потому что очень сильно соскучился по горам. Ведь одно дело любоваться ими со стороны, и совсем другое – вот так подниматься по склону. Поначалу мы какое-то время поговорили с Иоши, и он меня удивил, заявив, что не видел возле костей никакого мешка и, кроме страха, ничего там не чувствовал. Предъявленные еноту брусок и чешуйка ситуацию не прояснили никак, но деньги тануки узнал и даже рассказал мне о местном обменном курсе. Собственно, ничего сложного. Золото и серебро тут считалось по весу и обменивалось по курсу примерно один к десяти. Золотые монеты носили название «рё» и весили примерно по пятнадцать граммов каждая. Их чеканили на императорском монетном дворе и в столицах всех пяти кланов, а отличались они только иероглифами на лицевой стороне. Конкретно эти монеты попали сюда откуда-то с севера, и в том, что я нашёл их в вещах убитого, не было ничего странного. Асуры, как и многие ёкай, обладали способностью обращаться в людей, и деньги им были нужны, как и всем остальным. Тут же, блин, куда ни плюнь, обязательно попадёшь в оборотня, и не просто так Кенджи меня тогда проверял. За лесом тропа исчезла, но на скорость движения это не повлияло никак. Не доходя примерно полкилометра до вершины, Мокомото подвёл нас к отвесной скале и, не говоря ни слова, зашёл в небольшую пещеру. Пройдя по длинному тоннелю метров около ста, мы оказались в просторном каменном коридоре, который привёл нас в большой подземный зал, освещённый мягким зеленоватым светом. Размерами помещение не уступало тому, в котором произошёл бой с обезьяной, но никаких статуй тут не было, а свет исходил от многочисленных зелёных кристаллов, свисающих гроздьями с потолка. В центральной части зала находился большой круглый водоём с ровными краями и небольшим островком прямо по центру, накотором стояла беседка, вырезанная из какого-то желтого камня. Все так же не произнося ни слова, отшельник прошёл по узкому мостику на островок и указал нам с Иоши на беседку. Сам он туда заходить не стал. Внутри беседки не обнаружилось ни единой скамейки, лишь по центру из пола торчал бесформенный темно-зелёный кристалл. Не зная, что делать дальше, я посмотрел на енота, но тот, по ходу, не знал этого и сам. Помимо всего прочего, тануки отчаянно трусил, и разговаривать с ним было как минимум бесполезно. Тем временем Мокомото перешел на другую сторону водоема и скрылся в одном из проемов. То ли он пошел звать Духа горы, то ли, наоборот, не хотел с ним встречаться, но, как бы то ни было, мы с Иоши остались одни. Проводив отшельника взглядом, я оглядел резные каменные столбы беседки, скосил взгляд на тануки, затем вздохнул и покачал головой. М-да… В какой-то глубокой дыре под горой, в компании трясущегося от страха енота, и ни малейшего понимания происходящего! Сколько нам нужно ждать? О чем разговаривать с Духом горы, и как он хотя бы выглядит? Бесплотный призрак, жуткое чудовище или каменный голем, как в «Героях меча и магии»? Черт… – Да утихомирься ты! – рявкнул я на Иоши в тот момент, когда зубы тануки стали выбивать отчетливую дробь. – Сейчас еще обгадишься тут – то-то Хосу-сама обрадуется! Как ни странно, но это помогло. В глазах Иоши появилось осмысленное выражение, он покивал, хотел что-то сказать, но в этот миг пол под ногами качнулся так, что вода выплеснулась из водоема. Не самая удачная идея – торчать в глубине горы во время землетрясения, но, памятуя о том, по какому поводу мы, собственно, тут собрались, я лишь одернул свою обляпанную кровью рубаху и поискал взглядом хозяина этого места. Никаких чудовищ в пределах видимости не наблюдалось, големов тоже не было видно, но на другом берегу водоема откуда-то появился журавль. Или аист… Хрен их, этих птиц, разберет. Высокий. Ростом никак не ниже меня, с белоснежными крыльями, черной шеей и красной «шапочкой» на голове. Пока я соображал, откуда в пещере мог взяться журавль, птица, важно вышагивая, перебралась на островок и, зайдя в беседку, оглядела нас с Иоши взглядом строгого прапорщика. М-да… – Здравствуйте, Хосу-сама, – пискнул за моей спиной енот, и я, что называется, подвис. Не, азиаты и впрямь уникальны настолько, что даже боги у них с прибабахом! Хозяин горы – журавль… Сука, но почему?! Не дракон, не циклоп, а журавль?! Все эти мысли пролетели у меня в голове за мгновение, и я, чувствуя себя полным дебилом, тоже поздоровался с птицей. – Приветствую и тебя на моей земле, – в ответ произнес журавль, отправив меня в глубокий когнитивный диссонанс. Было от чего… Слова Хозяина горы прозвучали в голове гулким эхом затухающего камнепада, и этот голос ну никак не ассоциировался со стоящей передо мной птицей. – Мокомото поведал мне, кто ты такой, – продолжил ками. – Я не могу видеть того, что увидела в тебе волчица, но я чувствую, что Сэт в ярости. – И что? – окончательно придя в себя, произнес я. – Вы позвали меня сюда, чтобы предупредить? – Мне бы не хотелось ссориться из-за тебя с Владыкой Нижнего Мира, – холодно пророкотал он, – но законы гостеприимства священны... Сам Сэт не в состоянии покинуть свои владения, но его слуги часто выбираются на поверхность. Я прикрыл гору с окрестностями от взглядов извне и отправил твой образ далеко на восток. Это собьет их с толку, но в первый день зимы ты должен будешь уйти. – Мой образ? – поморщился я. – Да, – качнул головой журавль, – твою астральную копию. Мне нужно было увидеть тебя, чтобы ее снять. Хм-м… Интересно, но ни хрена не понятно! Какой-то астрал, копия и путешествие по горам на восток. Как вообще все это работает?! Получается, Дух горы пока на моей стороне, но через полгода нужно будет отсюда свалить? Впрочем, яи сам собирался когда-нибудь это сделать, так что… – Спасибо за гостеприимство, – склонив голову, благодарно произнес я. – Но мне бы хотелось получить ответы на пару вопросов. – Семь лет назад тебя отправили сюда из ущелья Тивата, – без труда прочитав мои мысли, пояснил журавль. – Мгновенный перенос на полтысячи ри[3] – такое под силу лишь самым могучим ками. Мальчик был безумен, и я думал, что за ним кто-то придёт, но явился только асур. Я не знаю, что произошло семь лет назад в ущелье Тивата, но ответы нужно искать там. – А почему я? Почему моя душа попала в тело мертвого мальчика? Почему не кто-то другой? – Сложно сказать... – задумчиво пророкотал ками. – Безумный мальчик ассоциировал себя с самураем бога Луны, а к мыслям безумцев прислушивается даже сам Небесный Дракон! Я почувствовал его смерть и одновременно с этим ощутил ярость Сэта. Кому, как не убийце Князя Тьмы, занять место самурая бога Луны?