Спенсер произнёс слова, и остальные директоры в унисон зааплодировали, знаменуя открытие заседания. Так же синхронно, будто единый организм, управляемый корпоративным коллективным сознанием, директоры, не сказав ни слова, наклонились к стоящим в ногах портфелям; в едином же порыве, точно по приказу, открыли их и извлекли оттуда на свет ноутбуки и папки; в едином порыве подключились к зашифрованной локальной сети, автоматически впрыскивающей DRM в любой файл, оказавшийся в ней; и в таком же едином порыве открыли папки с докладами. Спенсер не говорил этого – но все и так знали: это была Ночь квартального отчёта. – Наши показатели претерпевают отрицательный рост, – прощебетала Александра Енотова, в чьём ведении находился отдел биомедицинских разработок. – Показатели прибыли возросли на минус семь процентов по сравнению с прошлым кварталом. Вероятнее всего, это связано с тем, что люди неохотно проходят диагностику фелицитарного синдрома и столь же неохотно приобретают лекарства от него. Это идёт вразрез с нашей корпоративной политикой и главной нашей целью – ликвидации людских проблем и построения утопического капиталистического общества, а также вразрез с главной целью моего проекта – создания рынка эмоций. Александра говорила, и на экране отображались диаграммы – график отрицательного роста прибыли «Три-Оптимум БиоМедТек», круговая диагрмма распределения первичных инвестиций в рынок эмоций, ещё что-то... Александра говорила, а Спенсер хмурился. Когда блондинка окончила доклад, гендиректор повернулся к ней и, глядя ей в глаза, будто удав на кролика, спросил: – И как же вы намереваетесь улучшать положение? – Я планирую объединиться с Вами, о Ваше высочество Генеральный директор! – патетически всплеснув руками, произнесла Енотова. – Вместе мы дискредитируем их! Вы поднимете медиа, а я уж как-нибудь постараюсь всех фелицитариев обеспечить лечением. – Хороший ход, – кивнул О'Брайан. – А как у нас подготовка к войне с «Арасакой»? – Двести тысяч боевых андроидов готово, Ваше Высочество Генеральный директор, – чеканно отрапортовал Маркус Прайс, – и ещё миллион на подходе! «Блэксэнд» строит лагеря на территории бывшей Ливии для тренировки бойцов и последующего содержания арасаковских пленных! Удар! Спенсер улыбнулся. Он знал, что в грядущей корпоративной войне «Три-Оптимум» сможет ослабить «Арасаку» и наконец-то захватит контроль над Сахарой, где и планируется строить новый пилотный проект корпорации – город на гусеничном ходу. Туда, по расчётам ШОДАН – искусственного интеллекта, созданного как внутреннего аналитика, планировалось переселить до тридцати тысяч человек. Двадцать пять тысяч из них – сотрудники самой корпорации и их семьи, тогда как остальные пять тысяч – это больные фелицитарным синдромом, которые станут личными рабами корпоратов. Ночь шла и превращалась в утро, квартальные отчёты заслушивались, представлялись доклады. Наконец, Хината-сан отчиталась о трёхсотпроцентном росте качества образования в МГУ благодаря объединению воспоминаний студентов в блокчейн-сеть, выполняющую функцию DRM и препятствующую распространению любых сведений об университете. Невозможно даже рассказывать о том, как ты сдал экзамен – в противном случае система это фиксирует и студента мгновенно отчисляют, без права на восстановление. Когда последний доклад был заслушан, когда отгремели последние аплодисменты, поднялся Его Высочество Генеральный директор Спенсер О'Брайан. По сложившейся в Совете директоров традиции, генеральный директор всегда выступает последним, после чего Совет коллегиально обсуждает все представленные на собрании доклады. Его Высочество, пусть даже это звание он присвоил себе сам, поднялся с кресла, прокашлялся и начал зачитывать свой, важнейший для этой Ночи квартальных отчётов, доклад. – Во-первых, хочу вновь поприветствовать собравшийся в полном составе Совет директоров «Три-Оптимум», – начал О'Брайан. – Начнём с сути доклада, а точнее, его основных положений. В отчётном втором квартале 2077 года прибыль нашей дочерней компании «Дримфликс» возросла на 486%, а за отчётный период её акции выросли на 21%. Сервис «Дримфликс» теперь охватывает глобальную аудиторию в четыре с половиной миллиарда человек по всему миру, каждый из которых является платящим подписчиком. Связано это с тем, – Спенсер сделал паузу, – что наша корпорация – не просто пионер в технологии записи снов. Мы, «Три-Оптимум Медиа» – первые, кто догадался предоставлять сны по подписке, методом стриминга. И в этом – наше конкурентное преимущество перед слюнтяями из «Арасаки» с их унылыми брейндансами! Совет директоров взорвался овациями. – Вторым положением моего доклада является проект «Настя-эссеистка», – сказал гендиректор, и тут же участники собрания умолкли. Всё внимание теперь было приковано к докладчику. – Как у нас с ним дела? – взволнованно спросила Хината Такемура. – Всё идёт по плану, Хината-сан, – заверил женщину Спенсер. – Она продолжает писать в своём архаичном стиле, создавая иллюзию наличия у неё фелицитарного синдрома, и качество её сочинений с каждой публикацией демонстрирует положительный рост. Мы продолжим инвестировать в Настеньку, тем самым продолжая нашу миссию дискредитации больных фелицитарным синдромом. Иными словами, счастье будет побеждено! Истинно так! – Но Ваше Высочество Генеральный директор, – попытался возразить отвечающий за агропромышленную отрасль седой француз Гийом Сартр, – разве это не является приоритетом наших конкурентов из «Арасаки»? – Является, господин Сартр, ещё как является. Это – наша общая с «Арасакой» цель. По сути своей, счастье послужило причиной падения «ВерсаЛайф», – кивнул Спенсер О'Брайан. – Они пытались решить многие проблемы человеческой природы, но не сумели побороть счастье. Хотя парадоксально, но любовь побороть они смогли. В зале повисло молчание. – У меня есть решение! – вдруг воскликнул Маркус Прайс. – Мы можем загнать всех установленных поражённых фелицитарным синдромом лиц в специально отведённые резервации. Взять хотя бы зону в Синьцзяне или на Соловках... – Нет, мистер Прайс, мы так не будем поступать, – холодно осадил его Спенсер. – Мы не настолько бесчеловечны, как наши конкуренты из «Арасаки». Потому вето! Маркус замолчал. – Что ж, если ни у кого вопросов, замечаний или предложений нет, тогда собрание на сегодня окончено. Ночь квартальных отчётов в третьем квартале 2077 года объявляется закрытой! – хлопнул в ладоши Его Высочество Генеральный директор «Три-Оптимум» Спенсер О'Брайан и, собрав у директоров папки с квартальными отчётами, распустил их по домам, а сам отправился в свою святая святых – зал коллекции элитных сновидений. Их не было и никогда не будет в библиотеке «Дримфликса», ибо эти элитные сны записываются только для самых богатых и продаются за баснословные деньги в даркнете, куда, опьянённые вседозволенностью, сильные мира сего отправляются за развлечениями. Такие сны поставляются только богатым ещё и по причине того, что плебс – те самые четыре с половиной миллиарда подписчиков «Дримфликса» – не должны получать доступ к элитарной культуре. Прошли уже времена компакт-дисков и аудиокассет, «Спотифая» и «Эппл-Музыки», когда даже простолюдин мог причаститься к прекрасному и послушать отборную классику. Теперь расслоение между богатыми и бедными, патрициями и плебеями было куда более выраженным, и причина у этого была одна. В 2053 году случилась Первая корпоративная война, в которую были вовлечены три крупнейшие транснациональные корпорации – «Арасака», «Три-Оптимум» и «ВерсаЛайф». В результате этой масштабной хакерской бойни, продлившейся с апреля по июль 2053 года, обрушилась мировая экономика, пали многие инфраструктуры, перестали существовать многие государства – самый институт государства оказался безнадёжно разрушен, приведя мир к анархо-капитализму. Всё теперь решал рынок, и неудивительно было, что богачи стремились монетизировать абсолютно всё – вплоть до чувств. В результате войны «ВерсаЛайф» оказалась почти полностью ослабленной, а в 2070 году и вовсе перестала существовать, не выдержав бремени многомиллиардных долгов, и её активы поделили между собой «Арасака» и «Три-Оптимум», по сути разделив мир на две стороны, на два полюса. Удовлетворённый квартальными отчётами, Спенсер ухмыльнулся и, выбрав один из снов, откинулся в кресле. Часы показывали пять тридцать пять. 6. Гонка Парковку мини-отеля «Полюс» оглашал рёв десятков моторов. Армитидж, стоически глядя в глаза Такеши Хирагаве, боссу нео-норильской якудзы, сидел за рулём верного «Делориана», пока девятеро других молодчиков на мотоциклах окружали его. Такеши, сверкая золотыми драконами на красном пиджаке, расхаживал в свете фар и повторно объяснял правила смертельной гонки. Гнать всем десятерым предстояло до восточной окраины Нео-Норильска – и проехать прямо под фасадом «Арасака-Плаза», где денно и нощно дежурили частные полицейские корпорации. Они, будто цепные псы, в любой момент готовы были разорвать всякого, нарушившего режим – расстрелять из автоматических дробовиков, тяжёлых пулемётов или пушек Гаусса. Словно эскадроны смерти, охранники «Арасаки» были безлики, обтянуты чёрной формой и в противогазах с красными линзами. – На старт! – скомандовал Такеши, и девятеро якудза и Армитидж выжали сцепление, готовясь по команде сорваться с места и рвануть до восточной окраины. До рассвета оставалось ещё два часа двадцать две минуты, но Армитидж знал: проиграть он просто не может. Не имеет права проиграть. – Внимание! Двигатели взревели. В свете фар блеснула катана Такеши, которую тот поднял вверх за неимением чёрно-белого шахматного флага, обыкновенно используемого в гонках. Армитидж смахнул рукавом куртки выступившую на лбу испарину и ещё сильнее сжал руль. – Марш! Такеши опустил катану, рассекая клинком воздух. Гонка началась. Армитидж вдавил газ в пол, и его верный белый «Делориан», множество раз реставрированный, переделанный в духе времени под атомный двигатель, микрореактор в котором заводился от двух полукилограммовых ториевых стержней, сорвался с места и так же гладко, как и девяносто лет назад, когда только сошёл с конвейера, рванул по нео-норильским улицам, разрезая ночь светом ярких фар. Тут же стартовали и девятеро якудза на мотоциклах. Облепляя машину рокера, точно рой мух оставленное на открытом воздухе яблоко, они сразу же решили взять числом. Их было девятеро, а Армитидж – один, так что он мог им противопоставить? Вывести Армитиджа и его «Делориан» из гонки, чтобы Такеши лично казнил его – таким был план бандитов на байках, которому они следовали негласно, без слов. Двое байкеров уже развернулись на восток, Армитидж и остальные – за ними. Музыкант соображал быстро: его разогнанный адреналином мозг подсказал мужчине выжать максимально возможную скорость. Выкрутив ручку передач до пятой, Армитидж ещё агрессивней вцепился в руль и, разогнавшись, ударил передним бампером обоих впереди идущих байкеров. Оба якудза отлетели в стороны. Один вылетел на встречную полосу и был подхвачен ночным автобусом, расплющившись об его лобовое стекло; второй вылетел на обочину, пролетев пару десятков метров. Армитидж ликовал, глядя, как спидометр показывал сто сорок километров в час. Семеро якудза догоняли, а впереди был восток. Через пару часов забрезжит восход, и тогда Армитиджу конец. Но он и не думал об этом. В хвосте гнали парни Такеши, в затылок рокеру дышала смерть, в спину из сабвуферов в машине бил Карпентер Брут, мимо то и дело проносились огни ночного города. Белый «Делориан» пронёсся мимо «Арасака-Плаза» – величественного стеклянного небоскрёба с красной вывеской на фасаде. Округлые буквы складывались в слово «АРАСАКА», а вокруг этой семидесятиэтажной башни роем кружили охранные дроны «Арасака-Секьюрити». Едва «Делориан» проехал мимо, дроны сорвались и, ведомые коллективным машинным сознанием, принялись преследовать Армитиджа. «Ну всё, – подумал рокер. – Я попал». И в самом деле: положение его казалось печальным, безвыходным. Он отчаянно вжал газ в пол, ещё сильнее оторвавшись от погони. Полицейский дрон, гнавшийся за «Делорианом» Армитиджа, на секунду завис в воздухе, а затем, развернувшись в противоположную сторону, рванул в сторону преследовавших рокера якудза на мотоциклах. Ликуя в отрыве от погони, Армитидж нёсся вдоль ночных, но клонящихся к утру, улиц Нео-Норильска, пока через пятнадцать минут скоростной езды не вылетел за пределы города. Остались за спиной кособокие трёхэтажные домишки, построенные ещё в конце прошлого века – иные были заброшены и заколочены, но во многих из них ещё доживали свой век выброшенные на обочину жизни норильчане. Ловко переставив ногу с педали газа на тормоз, Армитидж выжал его и, вывернув руль машины, развернулся. Нужно было ехать обратно. ...До гостиницы «Полюс» Армитидж добрался без особых эксцессов. Такеши ждал его там, держа в руках старинные серебряные карманные часы на цепочке. – Ты справился с испытанием, – едва заметно улыбнулся японец, убирая часы в карман. – Промедли ещё на пятнадцать минут – и всё, omae wa mou shindeiru. – Будто у меня других проблем не было, – усмехнулся Армитидж, стряхивая сбившуюся на лоб прядь пепельно-серых волос. – Ну зато ты жив, и можешь катить на все четыре стороны! – Такеши подошёл к рокеру и похлопал его по плечу. – А я разберусь с моими мальчиками. Прощай, Армитидж. – Прощай, Такеши. Мужчины пожали друг другу руки, и японец, сверкая драконами на красном пиджаке, удалился во дворы хрущёвок. Армитидж долго смотрел ему вслед, затем окинул взглядом поле ночной битвы, откуда к его возвращению уже увезли порубленные тела троих якудза – Такеши, видимо, позаботился и об этом – и направился ко входу в гостиницу. Уже внутри он сходу подошёл к стойке регистрации и, попросив у девушки на ресепшене продлить номер на ещё одну ночь, приложил руку к платёжному терминалу – в 2077 году уже даже пластиковые банковские карточки отошли в анналы истории, и все повсеместно платили биометрическими способами – сканировали у терминалов ладони, отпечатки пальцев или сетчатки глаз, а единственной мировой валютой стал эфир. Эта разработанная в далёком 2013 году криптовалюта была изначально призвана обеспечить электронный документооборот и вывести сделки на новый уровень, а в результате стала по сути новой кровью мировой экономики и мирового делопроизводства. Теперь эфириум заменял не только деньги – подписи, удостоверени личности и многое другое держалось на нём. Никакой документ теперь нельзя было подделать, оборот всего становился прозрачней, а разработанная корпорацией «ВерсаЛайф» в 2051 году технология генетической эфириум-паспортизации теперь позволила привязать эфириум-кошелёк к геному человека, сделав невозможным любой вид мошенничества. В ту самую минуту, когда Армитидж поднялся к своему номеру, он понял, как же сильно устал за день. Сначала – долгий «автокросс» из Владивостока до Якутска – а это сорок один час без сна и более трёх тысяч километров пути, потом полёт на самолёте до Норильска, концерт, драка, смертельная гонка – и теперь артист хотел только одного – выспаться перед очередной поездкой, на этот раз – в подконтрольный «Три-Оптимум» Красноярск... 7. Полдень в стеклянном замке Утро следующего дня не сулило ничего хорошего – по крайней мере, для жителей Нео-Норильска. Весть о самоликвидации местной якудзы, бывшей уже такой привычной для жителей города, со скоростью чумы распространялась по всем информационным каналам. В восемь утра об этом сообщали криминальные сводки частных новостных досок, к девяти об этом уже писали новостные агентства покрупнее, но уже под контролем всемогущей «Арасаки», в десять об этом уже знали по всему земному шару благодаря новостной сети корпорации. В Париже и Лос-Анджелесе, Москве и Токио, Рио-де-Жанейро и Стамбул-Афинской автономии – везде, где имелось хотя бы малейшее влияние транснациональной корпорации «Арасака» – каждый рядовой человек был в курсе событий минувшей ночи. Армитидж мирно спал, когда ко двору гостиницы «Полюс», в которой он остановился, подъехал чёрный фургон с красными полосами н белыми надписями «Арасака-Медиа» на бортах. Было очевидно, что журналисты каким-то образом прознали про место ночной битвы Армитиджа и якудзы, и теперь прибыли сюда – снимать репортаж. Музыкант и не знал, что медийщики с подконтрольных «Арасаке» телеканалов уже были в курсе о ночной битве с якудзой и, вероятнее всего, у них было даже его имя – да даже если бы его не было, они бы с хирургической точностью догадались о том, от кого именно якудза потерпела поражение: многократно и тщательно отреставрированный «Делориан», переделанный под атомный двигатель в духе времени слишком резко выделялся на фоне округлых, обтекаемых автомобилей, местами похожих на гигантские фасолины из биопластика, чтобы его не заметить. Фургон «Арасака-Медиа» остановился в пяти метрах от тачки рокера, и из открывшихся задних дверей сперва выскочили двое спецназовцев в чёрной форме и баллистических масках со штурмовыми винтовками наперевес, за ними медленно, держа двумя руками штатив, вышел полный лысеющй мужик лет тридцати пяти с окладистой бородой и похожий на архаичного крестьянина. Установив штатив, на котором уже была закреплена телекамера, на асфальт, он приказал охранникам встать по углам парковки; а затем из машины вылезла темноволосая девушка в красном пиджаке и очках. Встав перед камерой и дождавшись сигнала оператора, девушка взяла микрофон и начала говорить: – Именно здесь, на парковке мини-гостиницы «Полюс», прошедшая ночь стала судной для местной якудза, – затараторила репортёр. – На этом месте произошла ритуальная самоликвидация банды. Мы не знаем точного имени человека, по чьей вине это произошло, но мы знаем, что он находится здесь – и сейчас мы пойдём узнавать, кто же этот антигерой нашего времени! Опустив микрофон, репортёр сделала знак оператору и охранникам, и вчетвером они вошли в здание гостиницы. Двое соло тут же направили свои штурмовые винтовки на стоящую за стойкой регистрации молодую блондинку с полными апатии серыми, будто бетон, глазами и приказали дать доступ к камерам видеонаблюдения. Та подчинилась, пропустив съёмочную группу в помещение охраны. Вскоре все четверо столпились у мониторов, наблюдая, как Армитидж – хотя на таких дешёвых камерах его различить было непросто – метался по парковке, точно тигр в клетке и крошил клинками якудза. Привычная к грубому обращению администратор под прицелом камеры и двух штурмовых винтовок G36 седьмого поколения, снаряженных зажигательными боеприпасами, на вопрос репортёра ответила, что «искомый нами человек сейчас находится в комнате 314». Съёмочная группа направилась к лестнице вверх. За спиной бородатого оператора протараторила автоматная очередь – спецназовцы расстреляли девушку со стойки регистрации. Вот уже много лет подобное считалось нормальным – и во всем мире это отлично понимали. Незаменимых не бывает, и это было известно. С тех пор как власть в мире стала принадлежать транснациональным корпорациям, весь мир погрузился в анархо-капитализм, и всех это устроило. Лишь трепыхающиеся в агонии государственные образования, которых к 2052 году оставалось ничтожно мало, и которые в 2053 году исчезли окончательно, уйдя в анналы истории, пытались как-то остановить корпорации – но все их усилия были тщетны, и лишь некоторые города объединились в автономные супергорода вроде СТАФИНА – Стамбул-Афинской автономии или Росы – Региональной оси Свердловск – Алматы. Остальные же города так или иначе стали контрактными юрисдикциями, принадлежащими одной корпорации из теперь уже двух существующих – «Арасаке» или «Три-Оптимум». Те же, что были под контролем «ВерсаЛайф» стали автономными – но долго такой статус сохранить не смогли и либо перешли под покровительство одного из супергигантов рынка, либо оказались заброшены и разграблены. ...В стеклянном пентхаусе «Арасака-Плаза» по-прежнему царила атмосфера аристократической неспешности. Алиса Горбунова, держа изготовленный из натурального горного хрусталя бокал виски со льдом в левой руке, заменённой на высококлассный и очень дорогой бионический модуль военного уровня, с находящейся на наружной стороне планкой Пиккатини для установки наручного пулемёта или другого стрелкового оружия, стояла около панорамных окон. С высоты семидесятого этажа женщине открывался великолепный вид на Нео-Норильск, и в этой панораме ей, Алисе Георгиевне Горбуновой, виднелась лишь шахматная доска, по которой передвигаются по своим заложенным жизненными алгоритмами траекториям жители города – её пешки. А она, как их королева, возвышается над ними в своём стеклянном замке – могущественная и недосягаемая для плебса. Допив виски, Алиса поставила бокал на стол – всё тот же винтажный стол красного дерева, изготовленный в конце двадцатого столетия по заказу одного итальянского политика и приобретённый ею в 2058 году, затем подошла к стоящему на дубовой тумбе проигрывателю компакт-дисков – технологической диковинке, столь популярной в начале 2000-х годов, а ныне же забытой и слывущей предметом гордости сильных мира сего. Ненадолго задумалась, окидывая взглядом свою коллекцию компакт-дисков. Наугад взяла один – это оказался один из альбомов «Линкин Парк» – и зарядила в проигрыватель. Серебристый аппарат принял диск на лоток и проглотил его, а затем пентхаус огласился так любимым семидесятидвухлетней ныне женщиной в её детстве альтернативным металом. Вновь полился в уши пронзительный вокал уже шестьдесят лет как оставившего этот мир Честера Беннингтона, вновь нахлынула ностальгия... «Да когда я была счастлива?» – усмехнулась про себя Алиса. И правда: именно войдя в совет директоров корпорации «Арасака», она и обрела своё счастье – и какое это было счастье! Возглавив сибирское подразделение корпорации, Горбунова получила контроль над сотнями тысяч, если не десятками миллионов человеческих жизней, заработала целое состояние – и стала наконец любимой. Любимой всенародно и безраздельно. Её пентхаус стал храмом её несвоевременно сбывшимся желаниям, настоящим стеклянным замком. Замком, в котором в любой момент могла появиться трещина. Едва Алиса села за компьютер разбирать деловую корреспонденцию, как в офис вбежала её секретарша Яна. На лице девушки читался невыразимый ужас – будто она только что столкнулась с порождением самого хаоса, с чем-то чужеродным и противящимся самой сути реальности. Из глаз и носа Яны текли тонкие струйки крови, а сама она дрожала и держалась за дверной косяк. – Алиса Георгиевна... Алиса Георгиевна... – позвала Яна. – Чего тебе, Яночка? – начала было Горбунова, но, увидев секретаршу, истекающую кровью, перевела тему: – Что произошло? – Оно... Оно случилось... – в ужасе залепетала блондинка. – Первый случай! Первый случай фелицитарного синдрома в городе! Яна упала на пол, забившись в конвульсиях и давясь слезами. – Что?! У кого?! – тут же подбежала к секретарше Алиса, наставляя на неё пистолет. – Отвечать! – Мы пок-пока не знаем, – дрожа, ответила та. – Узнай. Живо узнай. И подними всех соло по тревоге. Приказ – найти и уничтожить. Живо! Счастье должно быть подавлено!