— А началось все с того, что наш общий с Юлей знакомый — назовем его Гоша — устроил меня на прекрасную работу. Стремительность моей журналистской карьеры удивляла даже меня, но я отгоняла прочь все сомнения. Подобострастное отношение клиентов льстило мне, гонорары тоже вполне устраивали. Писание статеек создавало иллюзию полноценной творческой деятельности, а обилие презентаций — иллюзию активной светской жизни. Премию «Золотое перо» я посчитала вполне заслуженной, не говоря уже о поездке в Венецию. Жизнь улыбалась и подмигивала мне со всех сторон. И вдруг… убийство, наркотики, требование какого-то «товара». Сергей перебил Марину. — Это мои догадки, не более. Но скорее всего Гоша что-то украл у своих коллег по бизнесу, если это можно назвать бизнесом. — Сергей поморщился. — Деньги, наркотики или то и другое. Должно быть, он спрятал это у вас и хотел распорядиться украденным по-своему. Вспомните, может, он приносил вам что-то? Какой-нибудь сверток? Марина задумалась. — Нет, ничего похожего на сверток с наркотиками. Никаких посторонних предметов у себя в квартире я не видела. Последнее приобретение мое, а не Гошино, — приз «Золотое перо». Да и он уже ни на что не годится. В тот вечер я нашла его разломанным надвое. — Не торопитесь. Опишите этот приз. Он большой? — Само перо сантиметров двадцать — двадцать пять в высоту. В чернильнице. Чернильница на массивной подставке. Я помню, когда взяла ее в руки, она показалась мне непомерно тяжелой. Да, очень тяжелой. — Вы видели ее сломанной. Подставка внутри полая? — Да. Наверное, это какой-то очень тяжелый металл. Сергей кивнул, как будто его подозрения оправдались. — Если бы вы насыпали внутрь подставки муки, сколько бы вошло? Марина пожала плечами. — Не знаю, килограмма два. Сергей присвистнул. — А вы представляете, сколько может стоить килограмм героина? — Много? — Очень много, — вздохнул Сергей. — Гоша мог иметь хотя бы приблизительное отношение к премии или церемонии? Марина уже начала догадываться, к чему клонит Сергей. — Самое прямое. Гоша вручал мне приз. Я еще очень удивилась, увидев его в этой роли. Но быстро забыла об этом. Я видела, как все здороваются с ним за руку. Он вел себя на церемонии как свой человек. Помолчав, Марина добавила: — Я не знаю, важно ли это, но Гоша заказывал копию приза. Я узнала об этом случайно. Копия должна была развинчиваться. Как шкатулка. Он мог бы подменить любой из призов. Например, мой. Сергей подозвал официанта и попросил еще кофе. Пока разливали кофе, все напряженно молчали. Как только парень в форменной куртке унес кофейник, Юлька выпалила: — Теперь мы знаем, где он их спрятал! Марина тяжело вздохнула. — Но где они сейчас, мы все равно не знаем. Их мог унести тот, кто убил его. А виновата все равно я. — В каком это смысле? — спросила Юлька. — В том, что приняла эту дурацкую премию. Что не дождалась в тот вечер Гошу, а поехала развлекаться. Даже в том смысле, что наркотики по-прежнему у меня — так думает тот тип с пистолетом, который размахивал им у меня перед носом в редакционном туалете. Сергей осторожно положил свою руку на руку Марины и сжал ее. — Не казнитесь, Марина. Вы не могли предположить подобное. — Ну да, или не хотела. Юля нервно теребила в руках салфетку. — Ладно, дождалась бы ты Гошу. Как бы это изменило планы убийцы? Что стало бы с тобой? Марина пожала плечами. — Я не могу избавиться от чувства вины. И, наверное, не смогу избавиться никогда. Я все еще думаю о нем как о беспомощном, запутавшемся ребенке. — Оставьте, Марина, — вмешался Сергей. — Следует решить, как быть дальше. Я думаю, вам лучше всего остаться здесь, пока ситуация не переломится сама собой. Кто-нибудь — милиция или бандиты — потеряет равновесие. Два килограмма героина — это не иголка в стоге сена. Они всплывут, раз у вас их нет. Надоест здесь — летите в Венецию. Причем не заходя домой. Даже не думайте о том, чтобы заходить в квартиру. За вашим билетом съезжу я или Юля. Марина хотела было возразить, но Сергей остановил ее жестом. — С милицией у вас в любом случае проблемы, но и защитить вас милиция не берется. Позаботьтесь о себе. А за время вашего отсутствия что-нибудь да изменится. Сергей встал. Встали и девушки. Мозг Марины продолжал работать в режиме испорченного проигрывателя. Ослепительное августовское солнце и холодный порывистый ветер, непрерывно отгоняющий к югу облака, являли собой очень странное, сводящее с ума сочетание. Вместе с облаками ветер уносил теплый воздух, летние запахи. Марине иногда казалось, что навсегда. По утрам на траве видны были следы легких заморозков. Усталость, лежащая на лицах немногочисленных жителей отеля, только усиливала впечатление утраты. Все здесь Марине напоминало о приближающейся осени, вызывало чувство жалости к себе. Три дня подряд она вставала рано утром и уходила в лес, за озеро и дальше. Территория отеля казалась необъятной, можно было часами гулять по тропинкам, не натыкаясь на заборы. Тем не менее Марина чувствовала себя загнанной в ловушку. Неизвестность и невозможность действовать изнуряли ее. В своей жизни она не могла припомнить случая, когда бы ей приходилось так долго прятаться. Она разбила мамину любимую вазу и вот теперь три дня сидит в шкафу. Сергей все три дня был занят делами отеля, Юлька вставала поздно и занималась с тренером на корте, прерываясь только на обеды и ужины. Никому из них Марина не сказала о своем решении. Она понимала, что эти заботящиеся о ней люди скорее запрут ее в доме, привяжут к кровати, но не выпустят отсюда. Или увяжутся следом. А Марине не хотелось впутывать друзей в свои неприятности. За время своих прогулок, утренних и вечерних, она убедилась, что охранники, следящие за воротами, сменяют друг друга утром и вечером. Марине нужен был тот, что дежурит ночью. После заката солнца дорожки в «Теннис-отеле» освещались гирляндами фонариков, протянутыми от сосны к сосне. Следуя за фонариками, Марина вышла к воротам. Двухметровые ворота блокировались изнутри тяжелой металлической скобой, но не запирались на замок. Будка охранника была ярко освещена изнутри и пустовала. За деревьями неподалеку Марина услышала какие-то равномерные хлопки. Как будто по телевизору показывали вестерн. Марина остановилась в метре от парня с пистолетом, прямо за его спиной. Пустых бутылок на бревне с каждым выстрелом становилось на одну меньше. Безусловно, он был отличным стрелком, но ненадежным сторожем. Марина молча наблюдала за импровизированным тиром, пока на длинном бревне не осталось ни одной бутылки. Парень установил следующую партию бутылок, извлеченных из ящика. Вряд ли он привозил все эту тару из Москвы. Марину удивило, как много местные «теннисисты» могли выпить. Охранник вернулся на исходную позицию и вдруг заметил Марину. Рука с пистолетом инстинктивно дернулась, но тут же опустилась. Свои рефлексы парень тоже не вполне контролировал. — Ох, извините, пожалуйста. Вы меня напугали. Рука, сжимавшая пистолет, немного подрагивала. Тишину заполнили цикады. — Да нет, это вы меня простите. Я сама виновата. Мне следовало кашлянуть или что-нибудь в этом роде. Работа у вас не очень трудная, не так ли? Охранник замялся. Было видно, что он не знает, как себя вести. То ли умолять, чтобы о его упражнениях никто не узнал, то ли попробовать подружиться. — Я очень дорожу этой работой. Мы с Сергеем Александровичем живем в одном доме, в соседних подъездах. Он знает меня почти что с детства. Марина рассматривала охранника. На вид ему было не больше двадцати. Темные волосы, подстриженные по форме головы, мягкие, несколько женственные черты лица, блестящие в темноте глаза. Несмотря на кромешную темень, Марина заметила, что он покраснел как девчонка. — Меня зовут Марина. — Она протянула ему руку и улыбнулась. Парень вздохнул с облегчением. — Вообще-то нам не рекомендуют заводить знакомства с клиентами. Витя, то есть Виктор. Виктор слегка сжал протянутую Мариной руку и выронил ее. Потом медленно двинулся в направлении брошенного поста. На ходу спросил не оборачиваясь: — Хотите кофе? У меня есть термос. Марина поднялась вслед за Виктором по крутым металлическим ступенькам. Он смахнул со стульев журналы со смятыми, залитыми кофе страницами, и Марина села. Будка почти целиком состояла из стекла, и с ее высоты хорошо видна была лесная дорога, но поворот на шоссе уже скрывался за густыми кронами деревьев. Виктор открыл термос и разлил кофе по чашкам. — Я здесь совсем недавно работаю. Никак не могу привыкнуть к лесу, к его ночным звукам. Дома могу спать под грохот трамвая за окном, а здесь филин ухнет — у меня мороз по коже. Поэтому попросился в ночную смену, все равно уснуть не могу. — Что же вы себя мучаете, — улыбнулась Марина. — Возвращайтесь в Москву. Виктор нахмурился и опустил глаза. — Мне нельзя в Москву. Армия, я ни за что не хочу туда. Мать у Сергея Александровича чуть не в ногах валялась, просила чтобы он что-нибудь придумал для меня. К нам уже и милиция с повестками ходила, так я по пожарной лестнице от них бегал. — Армия? — удивилась Марина. — Вы такой великолепный стрелок. — Казарму ненавижу. Не проживу там и месяца.