В которой ничто не предвещало очередной беды, но она уже приближалась Я придумал сто вариантов, как убить Фиделя Кастро, и ни одного, как защитить в случае реальной опасности. То, что его будут сопровождать, не дает вообще никаких гарантий. Слишком много крайне удачных моментов, которыми можно при желании воспользоваться. Оставалось надеяться, что мои работодатели, сидящие за океаном, все-таки верят в мои же возможности, и ничьей помощью более подстраховываться не будут. Хотя, надежда, конечно, очень условная. Три дня были потрачены на детальное изучение завода, а дало мне это только одни расстройства. Я, в конце концов, плюнул на все и отправился в кабинет. Наверное впервые за все это время, просто так. Просто зашел, остановился возле диванчика, а потом плюхнулся на него без сил. Времени мало, а толку от моих метаний еще меньше. Лиличка при нашей последней встрече сказала, что выбор способа убийства за мной. Руководство доверяет. Я в ответ сказал ей, что ужасно тронут и смылся от актрисы под предлогом подготовки столь важного дела. Но уверен, со дня на день она появится. — Максим Сергеевич… — Дверь открылась и на пороге обозначилась Комарова. В руках — кувшин с водой, во взгляде — легкое удивление. Она, похоже привыкла за эти три дня к моему отсутствию. А если присутствию, то очень кратковременному и мимолетному. — Представьте себе, я. Не было сил спорить с ней вообще. Кроме споров у нас в последнее время ничего не выходит. И не выйдет. — Странно… — Она вошла в кабинет и двинулась к окну. Судя по всему, поливать цветы. Все остальное уже было сделано ею по много раз. Комната блестела, как яичко, поражая идеальной чистотой и порядком во всем. Я откинул голову на спинку дивана, закрыл глаза. Тупик какой-то просто получается. Не могу сообразить, как ухитриться вытащить свою задницу из сложившихся обстоятельств. — Скажите, а Ведерников долго будет за мной по пятам ходить? Это же Вы ему велели? Пришлось приоткрыть один глаз, чтоб посмотреть на Александру Сергеевну. Она действительно поливала землю в горшках, стоящих на подоконнике. При этом всем своим видом демонстрировала крайнюю степень увлеченности столь важным занятием. — Я. — Спорить по-прежнему не хотелось. Ответил, как есть. Да и скрывать смысла нет. У Комаровой до черта недостатков, но глупость точно не является одним из них. — Зачем? — Она водрузила полупустой кувшин на окно, развернулась ко мне и уставилась строгим взглядом. — Потому что за Вами следит человек. Мужчина. Светловолосый, с яркой, характерной внешностью. Когда вы не так давно шли через парк, он собирался предпринять что-то конкретное. Предполагаю, вряд ли это были хорошие намерения. Не надо так выразительно поднимать брови. Да, я тоже следил. Не буду объяснять, почему. Вообще сейчас неохота с Вами препираться. И…знаете, я склоняюсь к мысли, что Ваши предположения были верны. Вас хотят тупо убрать. Скорее всего, действительно есть человек, который желал бы похоронить всю эту историю очень глубоко. Вместе с Вами. Усталость была такая, что я даже не стал сочинять ничего удобоваримого для оправдания. Какая, в конце концов, разница, совру или скажу правду, если очень скоро все может значительно ухудшиться. — С ума сойти…Вы действительно считаете, что Ведерников мог бы мне помочь в случае критической ситуации? — Комарова покачала головой, наверное, поражаясь оригинальности моего подхода к решению проблем. — Слушайте…Ведерников однозначно знает, кто грохнул нашего инженера. Как человек, по уши сидящий в дерьме, напару со своей подругой Филатовой, он сделает все, чтоб не допустить никакого косяка. Не забывайте, у Маслова в руке было Ваше фото. Поэтому, конечно, наш Игорек точно не Рэмбо, но если Вам будет угрожать опасность, я уверен на сто процентов, что он сделает все, чтоб, как минимум, эту опасность отвлечь на себя. У меня нет сейчас возможности находится рядом с Вами. Понимаете? — Нет. Не понимаю. — Комарова нахмурилась. — Вообще Вас не понимаю. Вы много лет посвятили делу моего деда. Мне, в конце концов. А в итоге вдруг потребовали, чтоб я уехала. Причем, настолько Вам этого захотелось, что даже бессовестно воспользовались Ниной Ивановной. На что рассчитывали? На приступ неконтролируемой ревности? Я же знаю, она Вам не нравится совсем. И Вы не тот человек, который способен внезапно увлечься женщиной, прежде вызывающей неприязнь. Что случилось? Александра Сергеевна вдруг сорвалась с места, подошла к диванчику и села рядом. Смотрела на меня внимательно, с сочувствием. Дожили, блин… — Максим…– Она хотела назвать и отчество, но осеклась. Видимо, решила, сейчас должен быть момент доверительной близости. — Что происходит? Расскажи, пожалуйста. Я ведь не чужой человек… Тут же до Александры Сергеевны дошло, как многозначительно это прозвучало. Она слегка смутилась. — В том плане, что…столько лет мы, как бы, связаны. Ну, ты…Вы…все время рядом были. Был. — Саш…– Я посмотрел ей в глаза. — Не мучайся. Все равно не могу объяснить ни черта. Просто поверь, так будет лучше. Пока что. Мне нужно решить очень серьезную проблему. Ты даже не представляешь, насколько серьезную. И да, хотел чтоб ты уехала. Желательно, подальше. Что там в твоем списке стоит? Тебе всего-то надо почти двадцать лет продержаться… Комарова аж в лице изменилась. Видимо, цифра ее впечатлила. А я не мог ей объяснить, почему именно столько. Просто в момент развала Союза точно никому больше не будет дела до Ершова и его внучки. Я прекрасно понимал, что говорю удивительную чушь, но так все задолбало. И еще присутствовало ощущение приближающейся паники. Потому что я не знаю, как выкрутиться. Реально не знаю. Убью Фиделя, меня расстреляют к чертовой матери. Не убью Фиделя, меня сольют свои же буржуи, итог будет тот же. Расстреляют. Сначала поговорят, в надежде выбить сведения, которых я не знаю, а потом расстреляют. Мне даже слить чекистам нечего. Потому что память вообще в последнее время затихла. Наверное, решила, достаточно пока стрессов. А имя Джонатана ничего не стоит без подробностей. Само по себе оно — ноль. Одним этим именем жизнь себе не купишь. Я ведь с удовольствием рассказал бы все. По сути, даже благое дело сделал бы. Враг, он и есть враг. Проблема в том, что рассказывать нечего. Не знаю ни черта. Лиличка? Ее сдать? Но думаю, кроме белобрысого, она контактов ни с кем не имела. Тоже — такое себе улов. — Максим…Сергеевич… Я даже не хочу знать, по какой причине Вы себя так странно ведете…Но… — Комарова подалась вперед, собираясь взять меня за руку. Я подумал, не сто́ит. Отодвинулся, а потом вообще поднялся на ноги. — Значит так…Пока у меня нет свободного времени, за Вами будет таскаться Ведерников. Какая-никакая, но защита. Уверен, Игорек не подведёт. Не в его интересах. А белобрысый, который сто процентов тоже заметил нашего парня, не рискнет делать неосторожные движения. Как только делегация, которую все сейчас ждут, уедет, снова вернёмся к нашим баранам. Всё. Мне пора домой. В гостиницу, то есть. Я шустро, не оглядываясь, направился к двери. — Если уедет, конечно… эта долбанная делегация…– Последнюю фразу сказал очень тихо, себе под нос. Комарова осталась сидеть на диване, уставившись мне в спину. Я прямо физически ощущал ее этот взгляд. Внимательный, сканирующий. Черт… Плохо, когда женщина глупая, но когда слишком соображает, тоже ничего хорошего. Как только оказался на улице, сразу направился к проходной. Реально хотелось попасть в гостиницу, принять душ, очень надеюсь, вода есть, и завалиться спать. В конце концов, информацию, которая сейчас клубилась в моей голове кусками, нужно систематизировать. Не может быть, чтоб не нашелся выход. Просто не может такого быть. Если я его не вижу, это не значит, что он отсутствует вообще в принципе. По дороге заскочил в гастроном, взял консервы «Килька в томатном соусе» и хлеб. Не было сил даже сходить поужинать в заведение общепита. В гостинице, к счастью, дежурила моя глубоко обожаемая Тамара. Верный боевой товарищ. Это было как нельзя кстати. Прошло три дня, а Лиличка молчит. Уже имея представление об этой особе, думаю, скоро объявится. Вполне возможно, по закону подлости, именно сегодня. Когда я вообще никого не хочу видеть. — Солнышко, — Я подошёл к стойке администратора. — Никого ко мне не пускай. Очень прошу. Вообще никого. Даже если скажут, что это — вопрос жизни и смерти. Хорошо? — Максим Сергеевич…конечно. — Тамара с сочувствием окинула меня взглядом с ног до головы. Видимо, я слишком хреново выгляжу. — На работе что-то не ладится? Говорят, к нам Фидель Кастро приезжает. Правда? — Тамарочка, — Я грудью лег на стойку, приблизив свое лицо к лицу этой чудесной женщины, — Ты удивительно хорошо меня понимаешь. Если надумаю жениться, обязательно сделаю предложение именно тебе. — Ой, да хватит Вам! — Тамара махнула рукой и смущённо покраснела. — Шутите все. Хорошо. Кто бы не спрашивал, буду говорить, что Вас нет. Отдыхайте. Я поблагодарил Кудряшку, а потом, еле передвигая ноги, направился к лестнице. Поднялся на свой этаж, вошел в номер, стянул одежду, сменив ее майкой и трениками. Удивительно дело, но даже вода в душевой была. И даже лилась нормально, а не с попытками устроить контрастный душ. Искупался и вернулся в номер. Подтянул одно из кресел к столику. Накрыл себе ужин. Шикарный. Консерва и черный хлеб. На мгновение пожалел, что не взял алкоголя. Но потом решил, нет. Правильно. Голова должна быть свежей. Только ножом расковырял банку кильки, как мое внимание привлёк посторонний звук, доносившийся с улицы. Будто кто-то тряс водосточную трубу. Она, как раз, находилась недалеко от окна моего номера. Сначала думал, показалось. Однако, спустя пару минут, понял, ни черта. Звук вроде приглушённый, но раздражал безумно. Может, еще потому, что состояние не ахтец. Я матернулся, отодвинул банку с килькой, которую только начал есть. Было, кстати, очень даже вкусно. Отломил кусок хлеба, с корочкой, и макал его в томатный соус. Неожиданно, эта очень простая еда мне зашла. В прошлой жизни даже не смотрел на что-то подобное в магазинах. Наверное, просто оголодал сильно. Носился, как сайгак по заводу эти дни. Иной раз забывал не то, чтоб про обед, но и про завтрак с ужином. Перебивался подножным кормом. Тем не менее, пришлось встать и подойти к окну. Выглянул наружу. Сильно удивился. Несколько минут наблюдал представшую моему взору картину. По водосточной трубе усердно пытался забраться Ведерников. Реально. Он, как недоразвитая обезьяна, обхватывал ее руками и ногами, а потом дергался вверх, не особо заметно двигаясь с места. Похоже, по физкультуре у Игоря Леонидовича был «неуд». Он каната, наверное, в глаза не видел. — Добрый вечер. — Культурно поздоровался я, глядя на это непотребство с высоты третьего этажа. — Совершенно не против желания сотрудников заниматься разнообразными упражнениями перед сном. Но скажите, Игорь Леонидович…Почему здесь? Ведерников, услышав мой голос замер, а потом медленно съехал по трубе вниз. Благо ехать ему было недалеко. Он поднялся всего на полметра. И то, каким-то удивительным чудом. — Максим Сергеевич…– Игорь отцепился от трубы, встал рядом, задрав голову, и смотрел на меня несчастным взглядом. — Выйдите, пожалуйста. Там у входа Вас Комарова ждет. Она меня заставила вот это… Ведерников сделал неопределённый жест в сторону трубы. — Заставила лезть к Вам. Сказала, третий этаж, невысоко. Окно — рядом с трубой. Представляете? Там женщина…она говорит, Вас нет. Я хотел сначала крикнуть, чтоб Вы в окно посмотрели, но подумал, нехорошо как-то. Орать под окнами. Я, честно говоря, ни черта из этого сумбура не понял. Кроме того, что на входе Александра Сергеевна схлестнулась с Тамарой в неравной схватке. Я же просил Кудряшку никого не пускать. Кстати, когда говорю «неравная схватка», в данном случае, в роли слабого звена имею в виду вовсе не Александру Сергеевну, которая в три раза меньше Тамары. — Как же вы мне все дороги. Сейчас спущусь… Сообщил я Ведерникову. Бедолага чуть не плакал. Это у него, видимо, или после общения с Комаровой, или от восторга, что я оказался на месте. Видимо, в окна Игорю Леонидовичу лазить не приходилось никогда. Через пять минут, я уже наблюдал сцену эпохального противостояния. Тамара, как мы и договаривались, закрыв грудью вход, доказывала Комаровой, что меня нет. Комарова, в ответ категорично утверждала, что врать нехорошо, особенно взрослым женщинам. За спиной Александры Сергеевны стоял несчастный Ведерников. Он, видимо, бегом бежал эти несколько метров от трубы до входа, потому что выглядел слегка утомлённым. Ну, или дело все в той же трубе, с которой у него не задалось. — Тамара, спасибо большое. — Я приблизился к спорящим женщинам и осторожно тронул Кудряшку за плечо. — Простите, не знал, что явится именно эта особа. Думал, принесет нелегкая другую гостью. Тамара оглянулась, кивнула с пониманием и отошла в сторону. Удивительная женщина. Точно женился бы. — Что случилось? — Я вопросительно посмотрел на Комарову, которая стояла теперь напротив меня. — Максим Сергеевич, прошу Вас, освободите меня от этого…– Ведерников тут же выскочил из-за спины Александры Сергеевны. Хотя, его как раз никто не спрашивал. — Это не человек. Это…ведьма какая-то. Уж простите за такое дремучее сравнение. Два дня меня гоняла по всему району. Специально. Уверен, что специально. Просто кругами носилась несколько часов. Чтоб я тоже побегал. А сегодня…Только вышла с завода и сразу ко мне прямиком. Заставила идти сюда. Ты, говорит, ступай, Игорь, спроси, в номере ли Максим Сергеевич. А потом велела на эту трубу лезть. Понимаете? Когда не пропустили…И главное, ведь подумать не мог, что она такая… Такая… Ходила, вся из себя тихоня. — Я знала, что Вы точно не захотите ни с кем разговаривать. — Александра Сергеевна оттеснила Ведерникова плечом. — А нам надо поговорить. Это важно. На самом деле важно. Комарова покосилась на Игоря, который все-таки находился слишком близко и слышал каждое слово. — Хорошо, идёмте. — Я посторонился, пропуская Александру Сергеевну. Это был тот самый момент, который сильно влияет на все события. Но я об этом еще не знал. Впрочем, Комарова тоже. Глава 15 В которой комарова снова берет инициативу в свои руки. и не только инициативу