— Я просто кое-что разъясняю. Заигрывание с сотрудниками моей компании… нашей компании, — поправился он, вспомнив, вероятно, про старшего партнера, — недопустимо. Если уж мы выращиваем руководителя, он должен быть крепким. — Руководитель — не редиска, — возразила Саша. Отвага в ее душе мешалась с огненным ужасом. — Я заслужила эту должность, вы сами знаете. — Мне наплевать на ваши заслуги, — заметил Локотков. От него внезапно повеяло холодом, и даже приклеенная к губам улыбочка основательно подмерзла. — Чем я хуже Маргариты Тархановой? — В Сашином представлении именно это называлось «идти ва-банк». До сих пор она никогда не позволяла себе ввязываться в споры с сильными мира сего. — Всем, — отрезал Локотков. — Мы с ней сделаны из одного теста. Будь я единственным боссом, кресло пролетело бы мимо вас, как утка мимо косого охотника. Если бы Саша могла позволить себе слезы, она бы расплакалась. Но матч заканчивался не в ее пользу, и счет был сухим. — Так я не поняла, — спросила она, нахмурившись, — вы даете мне наставления перед новым назначением или объясняете, почему не будете подписывать приказ? — Мне нравится, что вы не юлите, а задаете вопросы со спокойной уверенностью, — подсластил пилюлю Локотков. — Говоря по правде, я все еще в раздумьях. Но… — Но? — переспросила Саша и дрыгнула ногой, отгоняя пушистых нахалов, которые, отведав кусочек отменно приготовленной куриной грудки, возжаждали сожрать ее всю. — Но шансы у вас все еще есть. Хотя меня страшно раздражает тот факт, что кого бы из служащих я о вас ни спросил, каждый обязательно припомнит какую-нибудь душещипательную историю, в которой вы выступаете спасительницей, защитницей и родной мамой. Но мы берем вас на большую должность для того, чтобы вы делали деньги. Добыча денег не терпит жалости и снисхождения. И что там у вас происходит под столом?! — Я нервничаю, — отрывисто бросила Саша. — У меня ножной тик. Не обращайте внимания. — Как я могу не обращать внимания, когда вы меня постоянно толкаете? С этими словами он наклонился, приподнял скатерть и заглянул под стол. И удивленно воскликнул: — Боже милостивый, да тут дикие коты! Обе кошки смотрели на него с радостным ожиданием, им казалось, что счастье не должно закончиться так быстро. — Дикие коты, Степан Ярославович, водятся в Уссурийской тайге. Очаровательные, надо сказать, создания. — Не вижу никакого очарования в линючих шкурах с хвостом, — с отвращением заметил младший босс, выпрямляясь. — Вы кормили их курицей, Александра, и не отпирайтесь. — Мне просто не хотелось есть. А они оказались поблизости. — Они ведь блохастые. — Саша готова была поклясться, что он поджал ноги. — Не волнуйтесь, Степан Ярославович, блохи тоже знают, что с начальством лучше не связываться. Они не посмеют перепрыгнуть на ваш костюм. — Вы еще и нахалка, — хмыкнул тот. И тут же переспросил: — А разве блохи умеют прыгать? Закончилось все изгнанием кошек из рая. Официант с веником наперевес быстренько восстановил порядок, и младший босс смог заказать кофе, не опасаясь подхватить какую-нибудь заразу. — Не стану вас обнадеживать, Александра, — заявил он напоследок, — потому что решение я еще не принял. Завтра вы все узнаете. На весь остаток дня и на всю ночь он оставлял ее болтаться, как жабу на веревочке. Наверняка Локотков думал, что это станет тяжелым испытанием, и в его обычной улыбочке мелькнуло что-то садистское. Откуда ему было знать, что Саша утром встретилась со своей прошлой любовью и все ее нервные клетки уже оказались заняты делом. Потрясение от встречи с Гороховым вышло слишком сильным. «Возьми себя в руки, балда ты эдакая, — уговаривала она себя, вернувшись на рабочее место и глядя на свои дрожащие пальцы. — Решается твоя судьба, а ты о чем думаешь? У Горохова уже давно все в жизни устроилось, у него маленький сын, Кира, которая учит испанский и поддерживает отличную физическую форму». То, что встреча с Гороховым так ее ошеломит, Саша даже вообразить себе не могла. «Действительность превзошла все ее ожидания», — вспомнила она книжную фразу и горестно усмехнулась. Потом приказала себе: «Так. Соберись с мыслями сейчас же. Тебе дали поручение, выполни его “на отлично”». Расставаясь с Сашей после обеда, младший босс всучил ей докладную записку трафик-менеджера. Докладная лежала в жесткой красной папке, на которую был наклеен стикер с восклицательным знаком. Вероятно, так секретарша Локоткова помечала самые важные документы. Преисполнившись решимости хотя бы на время забыть о Горохове, Саша открыла папку и пробежала текст наискосок. Не поверила своим глазам и прочитала еще раз, теперь уже внимательно. После чего схватила телефонную трубку и набрала номер из списка, который был закреплен на ее столе в специальной рамке. — Макс Винтовкин, зайди ко мне, — потребовала она. Дух Локоткова все еще витал возле нее, а потому ее тон не предвещал ничего хорошего. — Быстро! Через минуту появился Винтовкин. Он был крупным, вихрастым, с глазами навыкате и большими руками, которые, по идее, должны были бы принадлежать плотнику или землекопу, а уж никак не офисному работнику. Его буйный нрав так и рвался наружу, заставляя Винтовкина постоянно приплясывать на месте. — Входи внутрь, — потребовала Саша и, когда тот выполнил распоряжение, протянула ему докладную. — Читай вслух. Зыркнув на нее, Винтовкин поднес бумагу к носу и с выражением прочитал: — «Докладная записка от трафик-менеджера Антиповой Тамары Васильевны. Требую предоставить мне внеочередной отпуск в связи с повреждением головы, которая была ушиблена Винтовкиным М.Г. путем стремительного распахивания им моей двери. Прошу считать распахивание производственной травмой». Закончив чтение, Винтовкин вскинулся и возмущенно завопил: — Александра Олеговна, это самый настоящий поклеп! Я подошел, постучал и просто открыл дверь. Откуда я мог знать, что она подтягивает чулки?! Саша мгновенно представила себе эту картину: тщедушная Антипова, приподняв юбку и практически упершись макушкой в дверь, щиплет капрон, пытаясь натянуть чулок повыше, и тут дверь влетает внутрь и бьет ее по голове. Антипова пищит, словно придавленная мышь, потом, утерев платочком набежавшие слезы, грозит Винтовкину всеми карами земными и небесными и садится строчить докладную записку. — Что она тебе сказала после того, как ты ворвался к ней в кабинет? — строго спросила Саша. — Обозвала меня козлом и пихнула обеими руками, — обиженно ответил тот. — Чуть не повредила мне грудобрюшную диафрагму. Я целый час прямо дышать не мог. Еще неизвестно, у кого производственная травма. В этот момент из-за перегородки раздался голос Сашиной коллеги Тани Ясеневой: — Антипова хоть и маленькая, но сильная, как бульдозер. Она придумала эту чушь, чтобы на пару дней отвалить на дачу — пропалывать там грядки с топинамбуром. Танина белокурая голова появилась из-за перегородки, сверкнули хитрые глаза. — Это не важно, Таня, — ответила Саша стальным голосом. — Проблема есть, и ее нужно решить. Даю тебе, Винтовкин, один день. Или ты улаживаешь конфликт полюбовно, или получаешь строгий выговор. — Общественный суд приговорит тебя к расстрелу за поврежденный мозг Антиповой, — весело подытожила Таня. — Ясенева, убери голову, пока ее тоже кто-нибудь не травмировал, — прикрикнула Саша. — Соблюдай субординацию. — Фу ты, ну ты, — проворчала Таня и исчезла. Винтовкин достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. — Александра Олеговна, да ведь Антипова меня сожрет с потрохами, стоит мне только появиться… Да мы с ней подеремся, вот и все. — Я сказала «полюбовно», Винтовкин, — в Сашином голосе появились зловещие нотки. Да уж, общение с младшим боссом точно не пошло ей на пользу. Она прямо на глазах становится монстром. Глядишь, ей скоро тоже дадут какое-нибудь прозвище. В этот момент зазвонил мобильный телефон, она вскочила с места, схватила его обеими руками и с жадностью посмотрела на дисплей. Звонила мама. Саша облегченно выдохнула и нажала на кнопку. И тут же из трубки до нее донеслись бурные всхлипы. Она даже испугаться не успела, когда на нее обрушился горестный вопль: — Сашка, какой ужас, он мне звонил!!! — Кто?! — перепуганная Саша едва не села мимо стула. На ее памяти мать рыдала так только один раз: когда их бросил отец. — Мам, кто тебе звонил?! Перед ее мысленным взором промелькнула целая череда кошмарных образов. — Твой папочка! — Слово «папочка» было облито ядом и прострелено иронией. — Мой… кто? — Видимо, его певичка соскучилась по дому, вот и притащила его в Москву. — Она — арфистка, а не певичка, — пробормотала потрясенная Саша. — Какая разница? Она — змея, а уж чего там делают змеи, выходя на сцену, никого не волнует. — Мам, что он тебе сказал? — Он сказал, что хочет повидаться, — истерически захохотала та. — Вообрази! С тобой тоже, имей в виду. — И что ты ему ответила? — Саше внезапно стало очень жарко, она включила вентилятор и поставила его на папку с докладной запиской от Антиповой. Никакого облегчения это не принесло, только челка взлетела надо лбом, и сережки закачались двумя сумасшедшими маятниками. — Я не помню, что я ответила, — огрызнулась мама. — Но ты согласилась с ним встретиться? — А что мне еще оставалось делать? Вдруг он хочет забрать свои вещи. — Ма, ну какие вещи? — А машина, гараж, его библиотека? — Он все это оставил нам, — напомнила Саша, лихорадочно размышляя, каково будет встретиться с отцом после долгой разлуки. После его побега из семьи она ни разу не выходила с ним на связь. — Лично мне ничего от него не нужно, — зло бросила мама в телефонную трубку. Развод для Сашиной матери стал потрясением, которое испортило ее характер. Ольга Сергеевна так самозабвенно жалела себя, что в конце концов научилась упиваться своим несчастьем, отравляя Саше жизнь. Не помогали ни задушевные беседы, ни серьезные разговоры — Ольга Сергеевна вошла в роль несправедливо обиженной и выходить из нее не желала ни за какие коврижки. Все разговоры начинались и заканчивались воспоминаниями о том, какой она была образцовой женой и как ни одна собака этого не оценила. — Боже правый, почему все это случилось в один день? — простонала Саша, имея в виду утреннее столкновение с Гороховым. — А что еще случилось? — удивилась мама, на секунду отвлекшись от своих переживаний.