Пролог — Леночка! Леночка! — губы слушались плохо, а звуки, которые издавало надорванное горло, были похожи на еле слышный хрип. Света понимала, что Леночка уже два дня, как мертва. Землистого цвета щеки и ввалившийся от ударов тяжелым ботинком нос, кровавые разводы на лице и растрепанные волосы — вот и все, что осталось от ее маленькой восьмилетней подруги, лежащей рядом на земляном полу… Однако яма, раскопанная тем человеком, была большая, и Света точно знала, для кого это место. Руки затекли и почти не ощущались, связанные за спиной жесткой прочной веревкой. Дышать было все труднее и труднее, каждый вдох отдавался тупой болью в каждом уголке измученного тела. Ее старая бабушка Нюша, которая умерла в прошлом году, иногда говорила ей, что нельзя плакать по пустякам, ведь когда захочется поплакать по-настоящему, то слез не будет. Свете это казалось смешным и каким-то неправдоподобным. Ну как это слезы кончатся? Оказалось, что так бывает. Слез не было. Глаза были воспаленными и сухими, как будто соседский Васька, как прошлым летом, сыпанул в них целую пригоршню песка. Тогда она основательно поколотила своего обидчика. * * * С самого раннего детства Света Ковальчук привыкла все делать сама, не надеясь ни на кого. Отца своего она помнила плохо. В памяти остался большой мужчина, напоминающий неуклюжего косолапого медведя, который приходил домой, сажал маленькую Светку на колени и протягивал ей горсть конфет. Света рассовывала липкие карамельки по кармашкам своего платьица и целовала его в колючую, поросшую щетиной щеку. Но уже совсем скоро отца взяли за вооруженный грабеж, и он получил весьма внушительный срок. Мать плакала недолго, и уже через год сошлась с соседским Толиком, плюгавеньким мужичком, который прикладывался к бутылке по поводу и без повода. До Светы никому из них дела не было. Старая баба Нюша была к тому времени уже очень слаба и почти прикована к постели. Мать работала уборщицей, мыла подъезды и получала совсем мизерные деньги, которых едва хватало на водку и скудную еду. Толик иногда подряжался грузчиком в ближайший магазин, но все полученные деньги тут же пропивал. В свои девять лет Света уже подрабатывала: расклеивала рекламные листовки, помогала почтальонше тете Дусе разносить письма. В последние два года ей помогала Леночка Монина. Мать Леночки, Маринка Монина, была очень красивой девицей. Все бы ничего, но Маринка имела диагноз — олигофрения в стадии дебильности. Мужики сменялись у нее, как на конвейере. Каждый год Маринка рожала очередного слабоумного. Вот только Ленка, старшая в семье, как ни странно, оказалась нормальной. Некоторые малыши не доживали и до года. Кроме Лены в семье теперь были четырехлетний Мишка и трехлетняя Соня. Последних двоих детей Маринка оставила в роддоме, и теперь опять ходила с пузом. У Лены была родная тетя, которая жила где-то в Подмосковье. Тетя Маша иногда приезжала и даже обещала в скором времени оформить опеку над Ленкой. — Я тебя обязательно возьму с собой, Светка! Мы будем жить в деревне. Тетя Маша рассказывала, что у нее есть корова, а еще собака Муха, а еще кошка и кролики, — захлебываясь от счастья, пела Ленка, прижимаясь к худенькому плечу подруги и сидя на заплеванных ступеньках грязного подъезда. — Маленькая ты еще, Ленка! — грустно усмехаясь, отвечала ей Света. — У твоей тетки кроме тебя еще и своих спиногрызов трое! Ей только меня не хватает. — Свет, я без тебя никуда не поеду! — испуганно бормотала Ленка. — Еще как поедешь! — серьезно и строго говорила Света. — Хоть кому-то из нас должно повезти. А я, даст Бог, вырулю как-нибудь. Вот только в школу надо бы пойти. Я слыхала, сейчас без образования никак… Не хочу я как мать полы драить да водку жрать. — Угу, — тихо соглашалась Ленка. * * * …В тот день они, как всегда, получили свои деньги за расклейку объявлений и, как обычно, пошли в ближайший магазин, чтобы купить нехитрый набор продуктов: буханка хлеба, два яблока, небольшой лоточек самой дешевой нарезанной колбасы и пачку сока. В этот раз денег было чуть больше, чем обычно, потому что почтальонша тетя Дуся, тяжело вздохнув, добавила от себя целых пятьдесят рублей. Девочки решили устроить пир и потратили драгоценную «премию» на шоколадку. На дворе стоял безмятежный май, окутавший московские тополя изумрудной дымкой. Было душно, должно быть к вечеру собиралась гроза, хотя пока на высоком небе не было заметно ни облачка. Рядом с продуктовым магазином примостилась палатка, в которой торговали газетами. В ларьке, кроме прессы, каждый день выставлялось множество так называемых сопутствующих товаров, от дешевой китайской косметики с надписью по-русски «Шанель», до детских погремушек. Вот уже второй день Ленка не могла спокойно пройти мимо, так как главное место на витрине занял чудесный журнал, к которому прилагалась очаровательная кукла в старинной одежде. У нее были ярко-каштановые волосы, голубые, как майское небо, большие глаза, и великолепное платье. — Эй, мелкая, чего опять прилепилась? — сердито окликнула подругу Света. Ленка елозила по пыльному стеклу сопливым носом и все никак не могла оторваться. — Свет, а, Свет, ну погляди, какая она красивая! Как принцесса! Вот бы мне такую! Как думаешь, ее скоро купят? — Не знаю, — равнодушно пожала плечами Света. — Стоит эта твоя принцесса дороже героина! — Светка, а что такое героин? — Не знаю и знать не хочу. Просто так отчим говорит. Наверное, какая-нибудь дрянь, типа водки. — Слушай, а мы когда-нибудь заработаем столько денег, чтобы ее купить? — Конечно, — насмешливо отвечала та. — Когда рак на горе свистнет. Ленка, давай уже, пошли! Жрать хочется, сил никаких нет! — и она потянула Лену за собой. — Свет, а хорошо бы много-много денег заработать! Я бы тогда и Мишке с Сонькой игрушек накупила! — рассуждала Ленка, семеня сзади. — Им бы тоже пожрать для начала надо бы, а то твой Мишка почти прозрачный, а Сонька, — та вообще еле на ногах стоит. — Свет, а мы оставим им что-нибудь? — Посмотрим, — мрачно пообещала Света. Во дворе на детской площадке стоял покосившийся деревянный домик с занозистыми стенами. По ночам там непременно собирались пьяные компании местных алкоголиков, но сейчас он пустовал, и именно туда хотели направиться девочки. Уже совсем рядом с двором их окликнули. Света, обернувшись, увидела мужчину. Хорошо одетый, аккуратно подстриженный, он толкал перед собой детскую коляску, широко улыбался и махал им рукой. Девочки остановились. — Здравствуйте, простите меня, пожалуйста! — вежливо обратился к ним незнакомец. — Здрасти, дяденька, — пискнула Ленка, пряча за спину богатство, сложенное в дешевый полиэтиленовый пакетик. — Да вы не бойтесь, я не кусаюсь! Просто мне показалось, что вы не откажетесь мне помочь, у вас у обоих такие добрые и открытые лица! — А что случилось-то? Заблудились, что ли? — настороженно спросила Света. Этот человек совсем не был похож на обитателей их двора. — Нет, я не заблудился. Просто дело в том, что моя жена уехала в командировку, и я остался с сыном один. Мы вышли погулять, а мне только что позвонили и сказали, что срочно вызывают на работу. Вот теперь не знаю, с кем оставить малыша, — он беспомощно пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся. Ленка не преминула заглянуть в коляску. Там в кружевных оборках виднелась мордочка сопящего младенца месяцев двух отроду. Он сладко причмокивал пустышкой и смешно морщил носик. — Мы что вам, няньки, что ли? — грубо спросила Ленка и, взяв за руку подругу, уже хотела уйти, но мужчина поспешно продолжал: — А может, вам деньги нужны? Так я заплачу. Деньги у меня есть, не сомневайтесь, — с этими словами он достал пухлый кожаный бумажник и вытащил оттуда пятитысячную купюру. У Ленки моментально округлились глаза, а мордочка вытянулась, как у любопытного лисенка. — Это что, все нам? — спросила она недоверчивым, чуть охрипшим голосом. — Ну конечно! Но только если вы согласитесь мне помочь. Ленка умоляюще взглянула на подругу. Та стояла хмурая и настороженная. — Девочки, вы не торопитесь, можете посоветоваться, но вы меня действительно очень выручите! Ленка потянула подругу за руку и, отойдя на пару метров, жарко зашептала ей в ухо: — Светочка, миленькая, ну пожалуйста! Умоляю тебя, давай согласимся, а? — Не нравится он мне, этот мужик. Слащавый он какой-то, мерзкий. Не верю я ему, вот хоть ты меня режь, — с сомнением произнесла Света. — Ну, миленькая, дорогая моя, любимая! Это ведь ненадолго! А я знаешь как умею с малышами! Когда Мишка с Сонькой такими были, я и переодевала их, и гуляла с ними, и даже попы им под краном мыла. Я все-все умею. Сама все сделаю, а деньги пополам. Света все еще сомневалась и упрямо качала головой. — Ну не хочешь, так я одна пойду! — обиженно сказала Ленка и повернулась, чтобы уйти. Света резко схватила ее за худенькую ручку. — Нет, одну я тебя не отпущу, вместе пойдем, — решилась наконец она. Они подошли к мужчине, который присел на лавочке и покачивал коляску. — Ладно, мы согласны, но только ненадолго, — коротко сказала Светка и взглянула на подругу, которая улыбалась, не скрывая восторга: пять тысяч! Теперь они точно купят красавицу-куклу! — Ну вот и здорово, — обрадовался незнакомец. — Пойдемте скорее, я тут совсем неподалеку живу. Всю дорогу Ленка была крайне оживлена и болтала без умолку, рассказывая мужчине подробности своей невеселой жизни и делясь с ним планами на скорую зарплату. Света тащилась сзади. Она никак не могла отделаться от мысли, что все вовсе не так радужно, как представлялось ее восьмилетней подружке. Если бы она была одна, то ни за что не согласилась бы на предложение этого неожиданного работодателя. Как-то мутно все это… Но не бросать же Ленку одну, она же совсем еще дурочка. В свои двенадцать лет Света чувствовала себя совсем взрослой и ответственной за свою маленькую подружку. «Ну ладно, в конце концов, темнеет сейчас поздно. Не до утра же он будет на этой своей работе. Да и деньги, конечно, не лишние. Впереди лето, а у них нет ни туфель, ни платьев. А на заработок можно будет все это купить. На барахолке, рядом с метро, можно приобрести вполне приличные шмотки. И все-таки…» — думала, плетясь вслед за коляской Света и загребая старыми полусапожками городскую пыль. Минут через десять они уже подошли к панельной девятиэтажке. — Вот здесь, на первом этаже мы и живем. Заходите скорее, а то я уже опаздываю! — проговорил мужчина, открывая дверь, из-под обивки которой неопрятными языками свешивались куски поролона. * * * …С того момента Светина память давала сбой. Как они оказались в этом земляном погребе? Куда подевался ребенок? И, наконец, самый главный вопрос: когда все это закончится?! То, что она умрет так же, как и Леночка, сомнений не возникало. Это только вопрос времени. Слава Богу, Леночкины мучения закончились. Там, наверху, она уже наверняка получила свою куклу-принцессу, там ей хорошо и спокойно, там нет страха и боли… В смерти ее лицо стало совсем беспомощным, худенькие ручки-плеточки лежали на костистых, как у жеребенка коленях. Свернувшись в клубочек, она лежала в широкой яме прямо под ногами Светы, словно ожидая свою подругу. … А может она действительно слишком много и часто плакала по зряшным поводам? Разве матерящийся пьяненький отчим — это страшно? Разве мать, которая от водки кричит и дерется — это ужасно? Сейчас это казалось сущим пустяком, из-за которого вовсе не стоило тратить драгоценные слезы. Только за последние дни Света Ковальчук, двенадцати лет отроду, узнала, что такое настоящий кошмар. Она прислушалась. Было совсем тихо, и только откуда-то издалека, сверху, слышался равномерный, монотонный стук дождевых капель. «А дождь все-таки пошел», — подумала она, чувствуя, что ее сознание вновь проваливается в какую-то пропасть… Страх, который стал таким привычным за последние дни, накатил заново, когда послышались тяжелые шаги снаружи, и вниз, прямо на Леночку, с чавкающим звуком упал тяжелый топор. — Это все. Жаль… Скорее бы! Леночка, не бойся, маленькая, я скоро приду!.. — еле слышно, с трудом ворочая кровавыми губами, прошептала Света… Четверг