Таки-таки, сидя на его руке, повернул голову боком и посмотрел немигающим черным глазом на девушку. — Рады, рады, — прокричал ворон. — Да, спасибо отцу. Я хотя бы увижу Йефасу, о которой столько рассказывал Гиффард. — Девушка улыбнулась и закуталась поплотнее в плащ. Лео залихватски улыбнулся, умудряясь и не обнажать клыки, и демонстрировать белоснежный ряд передних зубов. — Смотри, вон там, справа, — указал сестре пальцем Леонардо и снял с плеча красивый резкой лук. — Наконец-то опробую свой заказ! Три недели назад забрал в городе у Мартилонна, ну ты его знаешь. Он сделал лук из составных частей, как это делают мастера глеофяне: тут черный тис, рог и сухожилия. Вот, гляди… Леонардо достал из колчана на спине стрелу и вложил в тетиву. Чуть прищурившись единственным глазом, он выждал, глубоко вздохнул и на выдохе спустил стрелу. Прозвенела тетива, и с победным вскриком Лео направил жеребца в сторону от тропы. Он спрыгнул со своего огромного коня, украшенного зеленой попоной, и поднял из гнилой травы жирного зайца. — Смотри, какой жирок нагулял за лето и осень, а? — Вернулся с трофеем сын графа. Воины Солрага с уважением переглянулись меж собой и поздравили наследника графа Тастемара с метким выстрелом. — Замечательный выстрел, — сказал сэр Рэй. — Вы мастерски владеете луком, уважаемый Леонардо! — Спасибо, сэр Рэй, — ослепительно улыбнулся сначала ему, а потом своей сестре Лео. Где-то сзади, в конце отряда, выглядывала Эметта, пытаясь увидеть, что происходит с ее любовником. — Мы же с вами родом с Филонеллона, а самые меткие лучники, по легендам, обитают именно там. — Это чистая правда, соглашусь с вами, — хитро улыбнулся сэр Рэй и, кинув быстрый взгляд на Йеву, уже чуть тише добавил. — Так же, как и правдивы легенды про то, что самые прекрасные девушки в мире, с глазами цвета изумруда и словно рожденными из пламени волосами, тоже родом из Филонеллона! Йева раскраснелась и отвернулась, покусывая нижнюю губу. Комплименты Сэра Рэя были хоть и просты, но всегда находили отклик в её сердце. — Как тебе выстрел, моя любимая сестра? — Леонардо закинул зайца в мешок. — Замечательный, Лео. Впрочем, как всегда, — развела руками Йева, и легкая улыбка тронула ее губы. — То, что ты рожден на коне и с луком в зубах — уже всем давно известно! Леонардо довольно улыбнулся, посмотрел на Йеву с хитрым оскалом, потом на мгновение повернулся и снова обратился к сестре. — Быть может, ты права… Все мы рождены для чего-то и с чем-то. Кто-то с мечом, кто-то с луком, а кто-то с удочкой, — расхохотался Лео и поправил повязку на глазу. — Кстати, как вам уха, сэр Рэй? — Если не вдаваться в гастрономические нюансы, то было вкусно, — сдержанно улыбнулся Рэй, понимая, что сын графа специально задевает Уильяма. — Вчера был хороший улов. — Ну конечно, как иначе! Рожденный с удочкой в руках никогда не оставит голодным отряд. — Леонардо снова посмотрел в сторону Уильяма, желая увидеть хоть что-нибудь на его лице. Но тот ехал с невозмутимым видом, разглядывая что-то в стороне. Казалось, что он вообще ничего не слышал и не знал, что говорят о нем. Хотя зоркий наблюдатель, например, как граф Филипп, который внимательно посмотрел через плечо на Уильяма, мог бы заметить некоторые выдающие тревогу признаки. Вцепившись побелевшими костяшками в поводья, молодой Старейшина пытался не обращать внимания на поддевки. Он уже сталкивался с таким в детстве, но, понимая, зачем это нужно было деревенским пацанам, он не мог взять в толк, почему это делает сын графа. Чем же не угодил Уильям графскому наследнику? — Уважаемый Лео, вообще-то рыбу ловил я, — заметил сэр Рэй. Лео сначала непонимающе уставился на сэра Рэя, а чуть позже к нему пришло осознание, что то, что казалось сыну графа остроумным пару мгновений назад, в свете новых сведений стало выглядеть глупо. Важно кивнув, графский сын чуть ускорил коня и проехал Йеву и сэра Рэя, почти поравнявшись с отцом. Рыцарь же, в свою очередь, наоборот замедлил коня, чтобы вернуться к своим воинам. Он встретился взглядом с Уильямом и сочувственно приподнял брови. Почему Леонардо питал такую нелюбовь к молодому Аверину, который оказался обычным рыбаком, сэр Рэй не мог понять. Хотя допускал, что слух, будто Уильям — незаконнорожденный сын графа, был правдой. Другого объяснения тому, что граф собрал полуэскадрон отборных воинов, чтобы спасти парня из рук солдат Райгара, рыцарь не видел. Но, вспоминая совет, который сам же дал своему оруженосцу, сэр Рэй заставил себя не думать о том, что творится в семье его господина, и просто стал смотреть по сторонам. Всадники перекусили в пути отсыревшими ячменными лепешками, от которых ломились сумы, и каждый впал в думы. Серый пейзаж осенних равнин с редкими невысокими деревьями, резвившимися речушками, коих хватало в этом крае, и жухлая трава — все это вгоняло в скуку. Дождь временно прекратился, но все же мрачное небо, еще затянутое серыми облаками, добавляло уныния окружающему пейзажу. Время от времени Леонардо, хвастаясь своей меткостью и зорким глазом, отстреливал какого-нибудь жирного зайца. Один раз ему даже повезло, и он смог поразить стрелой неосторожную косулю с расстояния более ста пятидесяти васо. Удивленные солры, крикнув «ура» будущему сытному супу, разделали тушу животного ножами и передали мясо слугам. Пребывая в замечательном состоянии духа, Лео достал из седельной сумки серебристую флейту, и над равнинами разнеслась тонкая душевная мелодия, от которой многие в отряде прикрыли глаза, наслаждаясь её размеренным течением и красотой. Филипп с задумчивой улыбкой поглядывал на сына, настроение которого улучшалось тем больше, чем дальше отряд удалялся от Брасо-Дэнто. Однако в глазах графа, наоборот, читалась легкая грусть. Порой, встречаясь взглядом со своей дочерью, Филипп видел и у нее состояние смятения от счастливого вида Леонардо. Леонардо еще не знал о том, что в Йефасе Филипп планирует передать дар Йеве, а вовсе не ему. Опасаясь скандала и зная мстительный характер своего сына, граф решил пока не говорить тому о смене своего решения. Поначалу, когда Лео был еще совсем юн, его амбициозность, яркий характер, обаяние и тщеславие создавали иллюзию, что Филипп получил того наследника, которого хотел. Будущего сильного лидера и мудрого правителя, готового взять на себя ответственность за благосостояние своего народа. Вспыльчивость и позерство сына Филипп списывал на молодые годы, считая, что с возрастом они уйдут. Гиффард не разделял мнения своего товарища и, встретившись в последний свой визит с уже подросшим Леонардо, стал осторожно и мягко настаивать на том, что надо бы подумать о другом наследнике. Граф Тастемара, ослепленный любовью к сыну, до последнего верил, что еще год-два — и Лео остепенится. Но годы все шли… Леонард потерял всякое желание учиться на своих и чужих ошибках, и лишь свое мнение стал считать единственно верным, а тщеславие раздулось до огромных размеров. И последние события доказали правоту слов Гиффарда. Можно было выждать еще пару десятков лет, быть может, Леонардо все же поумнеет, но времени ждать не было. Передача дара сыну могла обернуться катастрофой: Филипп понимал, что помощи в управлении от Леонардо он не дождется, а наворотить дел, будучи Старейшиной, сын вполне мог. Филипп посмотрел и на свою дочь: спокойную, последовательную и лишенную тех тщеславных страстей, которые присущи ее брату. И хотя у Йевы была та же упертость, что и у Лео, все-таки она была более восприимчива к критике и училась. Йева неплохо справлялась с некоторыми вопросами, касающимися управления графством, но вот лидером она не была. Тем не менее, Филипп был уверен, что на дочь можно положиться хотя бы в некоторых делах. В итоге Филипп получил одного лидера, но никудышного правителя, и одного неплохого управителя, но никудышного лидера. Граф вздохнул и погрузился в мрачные думы, вспоминая своего товарища Гиффарда. Послышался странный звук, а потом многочисленный дикий хохот со всех сторон. Граф вернулся из своих мыслей в реальность, замедлил коня и удивленно обернулся. Уильям повис под брюхом лошади на перевернувшемся седле и, пытаясь выбраться, плюхнулся в грязь. Кобыла встала, потеряв наездника. Выбравшись из-под лошади, грязный и пунцовый от стыда, взъерошенный вампир постарался безуспешно вернуть седло на место. Седельные сумки, по которым прошлась серая кобыла, лежали вдавленные в грязь, в ножны затекла вода, а все содержимое сумок испачкалось. Отряд хохотал. Солры держались за живот, кто-то прикрывал рот рукой, некоторые вытирали от смеха слезы. Леонардо смеялся громче всех, и даже Йева хихикала в руку от столь комичной картины. Филипп, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к общей эйфории, направил коня к измазанному в грязи Уильяму, но сэр Рэй его опередил. Рыцарь шустро спрыгнул с коня и, гремя доспехами, с широкой улыбкой на лице помог бедняге, который был готов провалиться сквозь землю от стыда, поправить седло. — Вы плохо затянули подпругу, — смеясь сказал капитан и помог зафиксировать седло. — Вот так ее надо затягивать, чтобы не свалиться. — Спасибо, — выдавил из себя благодарность пунцовый Уильям. — Вы и на лошади не ездили, да? — осторожно спросил сэр Рэй, видя, как гость графа неуклюже взбирается на лошадь с правой стороны. — Всегда садятся слева. — Ездил два раза, но недолго… Да и то была один раз лошадь без седла, а в другой раз уже оседланная, чужая лошадь, — ответил смущенно Уильям. — Понятно. Отряд двинулся дальше, Уильям натянул поводья и остался в хвосте, пропустив даже слуг, что взглянули на него с сочувствием и весельем одновременно. Пользуясь тем, что никто его не видит, бедняга Уильям пытался отжать грязь с длинных волос и вычистить одежду. Но все же вид у него остался запачканный и несчастный. * * * Ближе к вечеру отряд разбил лагерь у поймы весьма большой речушки, которая из-за дождей разлилась широко, на пару десятков васо. Воины Вороньих Земель установили навес над полевой кухней и, голодные, стали приводить в порядок коней. Чукк и Грон колдовали над котелками, а иначе как колдовством их споры насчет ингредиентов и пританцовывания и назвать нельзя было. Запахи вареной косули и тушеных зайцев разносились, казалось, над всей равниной, а нервно облизывающиеся солры постоянно оборачивались и с тоской смотрели в сторону варева. — Уильям, предлагаю нам уединиться, чтобы успеть потренироваться, — сказал негромко сэр Рэй, тоже принюхиваясь к ароматам с кухни. — Иначе я сейчас с ума здесь сойду… Повара графа — это кудесники какие-то, еще не дав миски в руки, они уже довели меня до безумия! — Пойдемте, сэр Рэй, — ответил Уильям, заканчивая чистить Серебрушку — так он назвал свою кобылу. Взяв мечи, мужчины обогнули холм и скрылись от любопытных глаз. Сэр Рэй, до сих пор облаченный в полное обмундирование, ободряюще улыбнулся Уильяму. — Так-с, ну, начнем-с… Для начала вытащите меч так, словно хотите меня атаковать прямо сейчас, — сказал рыцарь и быстрым движением достал меч из ножен, сделанных из тисненой коричневой кожи. Уильям, кинув взгляд на свой пояс, взялся рукой за рукоять и потянул ее, но уже через мгновение к его горлу был приставлен клинок. — Кто ж смотрит на меч, когда напротив стоит противник? Вы должны, Уильям, делать это не глядя! Был бы вместо меня реальный враг, голова б ваша уже покатилась по земле, — спокойным тоном заявил сэр Рэй, однако его карие глаза смеялись. — Еще раз. Рыцарь опустил меч и сделал пару шагов назад, вернувшись на исходную позицию. Уильям схватился за меч, глядя на капитана, и вытащил его как можно быстрее. Увидев одобрительный кивок, он взмахнул мечом вертикально, пытаясь нанести удар сверху. Ловко отпрыгнув в сторону, сэр Рэй усмехнулся и ударил мужчину мечом плашмя, как бы шлепая. Уильям потерял равновесие и рухнул лицом в грязь, уронив меч, чтобы выставить руки перед собой. — Уильям, следите за ногами. У вас очень плохая опора! Любой удар, и вы мало того, что открываетесь, так еще и заваливаетесь, — улыбнулся весело рыцарь. — Да, это будет сложнее, чем я думал… Ну, вставайте. О, Ямес, да не держите его, как женщину, это же меч! Спустя примерно с полчаса Уильям, избитый и грязный от кувырков по лужам, сел на камень около речушки. Он тяжело дышал и грязной перчаткой смахивал пот с лица, хотя погодка была холодная. Присев рядом на камень, чуть запыхавшийся, но все же очень бодрый, сэр Рэй усмехнулся. — Ну, со стойками поработали, уже хорошо. Но вы — непаханое поле, Уильям. — Это какой-то ужас, я даже не смог ни разу нормально атаковать… Уделали, как мальчишку. — Ну так сравнили, — хмыкнул капитан. — При рождении мне вложили в руку меч в буквальном смысле, и если бы я позволил вам достать меня, это было бы для меня крахом и позором! — Вы родились в семье военных? — Да, причем мой отец тоже был при графе капитаном гвардии, личного подразделения Тастемара, кузницы самых лучших конных всадников на самых могучих жеребцах Солрага! — И давно вы служите графу? — Так… Мне сейчас тридцать шесть, а пошел на службу я в возрасте двенадцати лет… Был сначала младшим помощником командира двенадцатого эскадрона. Ну, это что-то типа оруженосца по факту: портки стирать, коня чистить и прочее. А стал капитаном гвардии в возрасте тридцати лет, пройдя весь долгий путь самостоятельно… Ну почти… Считайте, что шесть лет. — Отец вас не баловал? — улыбнулся Уильям. — Он был очень суров, но я ему благодарен за это. А что с вашим отцом? Кем был он? — Мой отец погиб, когда мне было десять. Он был служителем и сгорел вместе с храмом во время пожара… — Кхм, сочувствую. А что же вы сами не служитель, уважаемый Уильям? — Жрецов Ямеса выбирают в возрасте лет семи или десяти из самых набожных детей, обычно младших сыновей служителей, и обучают до семнадцати лет, затем они становятся жрецами. Я был младшим сыном, но не срослось, учудил, — развел руками Уильям, и его синие глаза хитро блеснули. — Что же вы натворили? — Когда мне было пять лет, я разрисовал тотем Ямеса перед Вардами угольком из костра. Ну там… рожицу накалякал. Из-за этой глупости дорога в проповедники Ямеса для меня закрылась. Сэр Рэй Мальгерб рассмеялся и стал снимать с себя доспехи, очищая их в речке и промакивая специальной тряпочкой. «Если у него отец-служитель, значит теория о внебрачном сыне графа провалилась», — подумал рыцарь, но от этого ему стало как-то даже спокойнее. — Я тоже, Уильям, как-то от отца хорошо выхватил и едва не потерял свое место на службе. — Что же вы устроили? — Когда получил сведения из дозора у южных границ с Глеофом о том, что там собираются войска, я решил, что на нас собираются нападать и нужно как можно быстрее доложить обо всем графу. Молодой был, дурной, чего там, двадцать мне было. — Ну и… — непонимающе посмотрел на капитана Уильям.