– Все хорошо, – отвечаю я. С другой стороны садится Лилит и кладет голову мне на плечо. Брюнетка, блондинка и рыжая – хорошая компания. – Ты грустная, Ховард, – заявляет подруга. – Тебе кажется. – Я кладу руки им на плечи. – Я всего-навсего устала. – Санни просто завидует тебе – у нее не было такой бурной ночи! – хохочет Кирстен. – Вот оно что? Эй, не грусти, подружка, – хихикает Лилит. – Давай попросим Чета, чтобы он тебе помог. Он ведь горя-а-ачий парень. Про него в Хартли скоро начнут ходить легенды. Я морщусь. Чета я всегда воспринимала как брата. И, кажется, это взаимно. – Я же говорила вам – у него появилась подружка. – Вот это новость, – хмыкает Лилит, не поднимая голову с моего плеча. – У него каждую неделю появляется подружка, а то и две. – А в эту он, похоже, влюблен, – говорю я. – Да ну, – не верит Кирстен. – Чет и любовь – это антонимы. – Вся его любовь – ниже пояса, – подхватывает Лилит. – Не знаю, что с ним происходит, – отвечаю я задумчиво, – но от своей последней девушки он просто без ума. – Мне кажется, быть без ума – это его обычное состояние, – заявляет Кирстен. – Просто он отшил тебя в свое время, и ты его терпеть не можешь, – смеется Лилит. Кирстен снова кидает в нее подушкой. – Это все Санни виновата! – возмущается она. – Сказала ему, чтобы он не смел на нас смотреть. А я ему нравилась. – Ну конечно! – Лилит ловко кидает подушку обратно и попадает прямо Кирстен по голове. Та возмущенно целится в Лилит, но подушка летит прямо мне в лицо. Я вскакиваю. – Хотите войны? – задорно спрашиваю я, сдувая выбившуюся прядь с лица. – Тогда держитесь! Мы устраиваем новый бой, а потом весело болтаем еще час. А затем я смотрю на время и понимаю, что уже опаздываю на работу в кафе – моя смена скоро начнется. Я бегу в душ, привожу себя в порядок и, закинув на плечо рюкзак, убегаю. Девчонки провожают меня и идут смотреть кино. На работе я обычно отключаюсь от всех мыслей и просто механически делаю то, что нужно. Но сегодня этого не получается. В голову вновь лезут слова Эммы Мунлайт – сколько ни отгоняй, они все равно остаются со мной. Чтобы отрешиться от них, я пытаюсь думать о том, как поработать с песней для Криса. Выходит плохо. В этот день я разбиваю кружку с кофе – поднос летит у меня из рук прямо в зале, и все посетители тотчас поворачиваются ко мне. Я извиняюсь и собираю осколки, и почему-то в голову приходит мысль, что жизнь – как посуда. Одно неверное движение, и она, упав, разлетится на части. Я всегда считала себя бесстрашной, но понимаю, что боюсь разбиться. Боюсь потерять себя, став осколком. Глупости. Не стоит думать об этом. В конце смены мне прилетает сообщение от Чета, который говорит, что не сможет сегодня быть на репетиции, а следом пишет Оливер – он отравился и, похоже, тоже не сможет играть. Я и Нейтан не очень довольны, но смиряемся с положением дел. Репетировать будем завтра. Ужасно хочется спать – то ли из-за того, что я проспала сегодня лишь несколько часов, то ли из-за серой дождливой погоды. Еще утром светило солнце, но уже в обед оно скрылось за пеленой пепельных облаков, затянувших небо плотным туманным полотном от одного края до другого. Сейчас кажется, на этом небе нет ни единого просвета, ни одной лазейки для лучей. Цвета померкли, побледнели, словно разбавленная акварель, улицы наполнила влажная прохлада, рваными порывами подул ветер. Чудится, что вот-вот заморосит дождь. Лета нет – на землю незримо опустилась осень, накинув на лица кружево меланхолии. Ощущение ее присутствия прочно впитывается в сознание и не отпускает. Дыхание осени сложно спутать с чем-либо еще, и мне не по себе – так, как бывает не по себе на темной безлюдной дороге, когда возвращаешься домой, то и дело оборачиваясь на каждый шорох. Я иду к метро, растворяясь в огромной толпе спешащих куда-то людей. Немного прохладно в тонкой темно-фиолетовой футболке. И ощущение осени заставляет меня хмуриться – я дитя лета. Обычно по пути домой я погружаюсь в музыку, но сегодня в спешке я забыла наушники, поэтому слушаю индустриальные звуки мегаполиса. Шум моторов и визг колес, звонки телефонов и писк входящих сообщений, стук сотен каблуков и шуршание тысяч подошв. Шорохи, скрипы, механические голоса. Все сливается воедино, превращается в настоящую мешанину. Голоса современных городов – неживые. И это немного пугает: почему неживое вытеснило живое? Разве это правильно? Голосом моего родного города был шум моря. Иногда, просыпаясь в Нью-Корвене, я до сих пор хочу подойти к окну, распахнуть его, увидеть море и почувствовать его соленый запах – как раньше. А потом спуститься вниз на завтрак, который уже приготовила бабушка, и вступить в веселую перепалку с дедом, неизменно читающим газету за столом. Но понимаю, что все это осталось в далеком прошлом. В моем детстве. В моем сердце. Я не часто грущу, но эти две раны могут лишь зарасти, но не исчезнуть. В какой-то миг я понимаю, что со мной что-то не так. И останавливаюсь – в меня едва не врезается какой-то парень и бормочет ругательства под нос. Я спрашиваю саму себя, все ли со мной в порядке? «Санни Ховард, у тебя нет повода отчаиваться», – говорю я себе и иду в круглосуточную закусочную. Купив хот-дог с сырным соусом, я сажусь за свободный столик – их тут всего несколько – прямо напротив окна. Ем и смотрю на улицу. Нью-Корвен, как и всегда, борется с опустившейся на него тьмой – пытается прогнать ее яркими огнями, которые светят отовсюду: с витрин, вывесок, рекламных щитов, окон. Но тьме все равно, она сгущается над городом, медленно и бережно опуская на своих ладонях розовую луну. Город никогда не сможет победить тьму, понимаю я, зная, что голос тьмы – это молчание. Совершенно неожиданно звонит телефон – именно в тот момент, когда мой рот набит. Звонит Кристиан, и я, прежде чем ответить на звонок, быстро-быстро жую. – Да, – спешно говорю я наконец. – Я уже думал, ты не ответишь, – раздается веселый голос Криса. – Как дела? – Неплохо, – осторожно отвечаю я. – А у тебя? – Отлично. Слушай, Санни, ты не могла бы помочь мне? – Без проблем, – говорю я. – Что нужно сделать? – Мне нравится, что ты соглашаешься помочь мне, даже не зная, что именно я попрошу, – веселится Крис. – Если ты попросишь меня помочь тебе избавиться от трупа, я сообщу в полицию, – сообщаю я ему. Он смеется. Мне нравится его мальчишеский смех. Не то что ржание Лестерса, изредка похожее на икоту. – Все не так плохо, – говорит Крис. – Я хочу купить новую квартиру. И мне нужно выбрать ее. – Это здорово, но в чем может состоять моя помощь? – честно спрашиваю я. – У меня нет опыта в столь впечатляющих покупках. – Нужно, чтобы кто-то составил мне компанию завтра, когда я буду смотреть квартиру, – отвечает он. – Я примерно знаю, что хочу, но одному мне скучно. Составишь компанию? – Без проблем. Завтра у меня выходной, и днем я свободна. Раньше частенько бывало, что я не брала выходные на подработках – не хватало денег, однако сейчас у меня в наличии есть неплохая сумма, которую заплатила мне миссис Мунлайт. С одной стороны, меня так и подмывает выбросить эти деньги, но с другой… Я понимаю, что деньги – это способ выжить. Без них Нью-Корвен проглотит меня. Я не в том положении, чтобы кидаться деньгами. В конце концов, я честно заработала их. Все равно эта мысль то и дело обжигает меня изнутри – не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы я вновь и вновь вспоминала о гордости. – А вечером свободна? – Вечером – репетиция. – Можно как-нибудь попасть на нее? – вдруг задает Кристиан неожиданный вопрос. – Думаю, да. Спрошу у парней, – отвечаю я. Мне приятно его слышать и приятно его внимание, но я не понимаю Криса. То он молчит и не пишет даже, то вдруг зовет куда-то и хочет попасть на репетицию. То приближает, то отдаляет. Мне не по душе эти игры. – Спроси. Я никогда не был на репетиции рок-группы. В его голосе – энтузиазм. – Если ты думаешь, что это шоу, вынуждена огорчить тебя, Крис, – я вывожу по салфетке узоры. – Мы репетируем, а не веселимся. Без наркотиков, секса и… – Все ясно, – перебивает меня Крис все так же весело. – Только рок-н-ролл! – Только он, – соглашаюсь я. – Здорово. Это реально здорово, – в его голосе я слышу нотки восхищения. – Иногда я думаю о тебе и понимаю – ты нереальная девчонка, Санни. Спой для меня однажды? – вдруг просит он. – Может быть, – чуть улыбаюсь я – стало немного теплее. – Ловлю на слове. Во сколько мне завтра заехать за тобой? – спрашивает он. Мы договариваемся на одиннадцать, болтаем еще немного и прощаемся. Я готова уже отключиться, но Крис вдруг говорит: – Что с тобой? Я немного теряюсь. – Что ты имеешь в виду? – уточняю я, выходя из закусочной и неспешно идя по тротуару. Прямо передо мной высится медиафасад небоскреба. Показывают новости, в которых – словно назло! – говорится о недавнем конкурсе «Твой рок». Я вижу продюсера Макса Уолтера и группу из трех парней и девушки, которая стала победителем конкурса. Девушка кажется мне знакомой – точно, мы встречались на последнем туре. Несмотря ни на что, я рада за нее. Вероятно, она достойней. Они достойней. Но это не значит, что мы сдадимся. Нет. – Чувствую, что что-то не так, – выдает в это время Кристиан. – Ты не такая, как всегда.