Едва он взбежал на крыльцо, как дверь с толчком распахнулась. В черном провале-проходе оцепенела девичья фигура. При виде живой Эль от сердца отлегло. – Чжун! – выдохнула она, подалась к колдуну всем телом, а потом вдруг резко выпрямилась, словно кто-то дернул за привязанную к спине веревку. Руки безвольно упали. – Здравствуй, шаман, – произнесла она холодным, лишенным эмоций голосом на корейском языке, и у Чжуна на затылке зашевелились волосы. Демон! Существо, погасившее сознание Эль, отступило вглубь холла, скрылось в тени. Кореец бросился следом, но лишь вмазался в закрытую дверь. От магического удара деревянная преграда сорвалась с петель и с грохотом рухнула на выложенный черно-белыми квадратами пол. Демон неподвижно стоял посреди пустого холла и равнодушно наблюдал за тем, как колдун проник под защитный полог, окутавший особняк. Не спуская с опасного противника взгляда, Чжун выставил руку, на раскрытой ладони вспыхнула точка и начала наливаться в ослепительную сферу. Набрав объем и сочность, невесомым воздушным шаром она взлетела в воздух и холл наполнился ярким неживым светом. Краем глаза Чжун заметил, что под лестницей распростерлось неподвижное тело Полоцкого-младшего. Со стороны он казался мертвым или же просто валялся в глубоком обмороке после головокружительного полета по ступеням со второго этажа. Жалости к негодяю, истязавшему Эль, кореец не испытывал и предпочел бы, чтобы подлец больше никогда не проснулся. Отвлекшись, Чжун не успел заметить, как всколыхнулся воздух, и демон оказался в жалком полушаге. Раздувая ноздри, он принюхивался к колдуну. Только усилием воли тот удержался на месте, не попятился. От напряжения по спине покатилась предательская капля пота. – Ты пахнешь силой. А существо пахло духами Эль. – Ты дорожишь этим телом? Для демона любой человек являлся только бездушной оболочкой, хрупким сосудом, какой так легко ломался от неосторожного удара. – Я люблю женщину, которой принадлежит тело. – Что ты готов отдать за женщину? – Возьмешь меня? – тихо спросил Чжун, глядя в пустые глаза с изорванным зрачком. В этот момент раздался стон, потом разнеслось сдавленное ругательство. Под лестницей закопошился пришедший в себя хозяин дома, и его возня прервала самые сложные в жизни корейца переговоры. Демон резко развернулся, мазнув по лицу корейца шелковым потоком длинных черных волос. – Тот, кто освободил меня… – прозвучал неживой голос. – Вон она! Держи ее! – завизжал кто—то на втором этаже. Существо отреагировало моментально. Виктора вздернуло над полом, а Чжуна с чудовищной силой припечатала к стене невидимая рука. Из легких выбило воздух. Сквозь пелену он видел, как властительский преемник хрипел и мотал ногами, словно повис в невидимой петле. На лестничной площадке замерли какие-то люди, и демон, подняв голову, без интереса присматривался к новым жертвам, оцепеневшим от страха. – Вы мне ничего не можете предложить, – холодным голосом заявил потусторонний враг. Неожиданно что-то случилось. Сила, державшая корейца, развеялась, и он съехал по стене. Подвешенный Виктор сорвался вниз, с грохотом растянулся на полу, а Эль попятилась, закрутила головой. Видимо, пленница демона сумела вернуть сознание. Быстрым взглядом она скользнула по стонущему преемнику, в панике развернулась, ища Чжуна. – Ким Чжун! Они сорвали ленту! Все случилось быстро и неожиданно, ведь в реальности убийцы не предупреждают, когда хотят ударить в спину. Кажется, кореец почувствовал, нежели увидел, как с балкона что-то полетело в сторону очнувшейся Эль. Энергетический шар, озарявший холл вместо люстры, метнулся навстречу чужому заклинанию. В воздухе рассыпался сноп искр, холл залил ослепительный свет. На втором этаже завизжали. Секундой позже пространство взорвалось, и в разные стороны прыснули огненные потоки. Колдовское пламя на глазах охватило холл. Вспыхнули обои, перила изящной лестницы, языки перебежали на люстру, качавшуюся под потолком. Люди, как крысы, забились вглубь дома, спасаясь от безжалостного огня. И посреди огненного ада, широко расставив руки, стояла Эль. Она дернулась, тело выгнулось дугой. От худенькой фигуры в длинном изорванном платье отделился полупрозрачный силуэт. Никогда в своей жизни Чжун не наблюдал ничего страшнее того, как его любимая, точно оцепенев, смотрела в лицо собственного демона. По полупрозрачному контуру существа поползли тонкие светящиеся змейки. Еще секунда – и в разные стороны разлетелось облако пыли, а Элис, как подкошенная, рухнула на пол. Словно в замедленной съемке, Чжун видел, как ее голова ударилась о черно-белые мраморные плитки. Ослепшие широко раскрытые глаза смотрели в пустоту, в зрачках плескалось отражение бушующего вокруг пламени. – Эр-а! На что она смотрела в этот момент? В тысячный раз убегала из охваченного пожаром дома или плыла к свету в конце темного тоннеля, ведущего на небеса? *** Еще не до конца проснувшись, Элис попыталась пошевелиться, но грудную клетку пронзила острая боль. Сесть не вышло. Не получилось даже приподняться на локтях. Вокруг пахло йодом лечебной магии, что-то пищало, и в туманную спросонья голову Элис пришла паническая мысль, что из-за демона у нее окончательно сгорела крыша. Ее наверняка заперли в лечебнице для одержимых, а чтобы не буйствовала и не причинила вреда санитарам, ее привязали к кровати. – Чошим! Чошим, Эр-а!40 У тебя сломаны ребра, – прозвучал встревоженный голос Ким Чжуна. С обеспокоенным видом он склонился над Элис и мягко сжал девичьи плечи, стараясь успокоить. Некоторое время она разглядывала его осунувшееся лицо с покрасневшими глазами и, наконец, заключила: – Какое счастье, что я тебя не убила! Усмехнувшись, кореец опустился обратно на стул, приставленный к кровати. За окном густела ночь и в палате, погруженной в полумрак, горела настольная лампа. – Долго я была без сознания? Чжун покачал головой и принялся нести абсолютную околесицу: – Сейчас середина ночи. Лекарь сказал, что позвоночник в порядке, сломана всего пара ребер. Считай, что ты отделалась от демона одним испугом. Мне показалось, что он излишне оптимистичен. – Демон? – Лекарь. – Что случилось с остальными? – На самом деле, Элис спрашивала о Викторе Полоцком. Прежде чем демон потушил ее сознание, она точно помнила, как едва справилась с позорным желанием ударить в живот поверженного врага. – Спаслись от пожара через черный вход, – сделав вид, что не понимает, о ком идет речь, уклонился от прямого ответа Чжун. – Их арестовали за попытку жертвоприношения. – А был пожар? – оторопело вымолвила она, вдруг припоминая крошечную справку из гримуара Алексея, где говорилось, что в темные времена одержимых сжигали на костре. Считалось, что только очищающее пламя уничтожало демона. Она осторожно потрогала руку, но лента исчезла, оставив после себя шероховатый след. Похоже, пожар в особняке оказался сродни инквизиторскому костру. – Преемник властителя остался в особняке… – тихо добавил Чжун. – Его убила я? – Нет, – колдун покачал головой. – Рухнул потолок, когда я вытащил тебя на улицу. Элис поймала себя на некрасивой мысли, что не испытывала жалости к погибшему. Тут раздался звук отодвигаемой двери. На пороге возник Марк со стаканчиками паршивого больничного кофе в руках. В первый момент девушка не узнала приятеля с торчащими в разные стороны волосами и в трениках с вытянутыми коленками. – Проснулась? – Он одарил Элис знакомой обворожительной улыбкой и протянул стаканчик с горячим напитком Чжуну. – Ты смотришь на меня так, как будто первый раз видишь. – У тебя волосы грязные, – для чего-то оповестила она. В душу закралось страшное подозрение, что она уже не в первый день валяется на лекарской кровати. – Ты тоже не выглядишь ромашкой, – усмехнулся тот, отхлебывая кофе. – Чжун, говоря, что сейчас середина ночи, ты имел в виду, середина какой по счету ночи? Парни переглянулись. – Четвертой? – уточнил кореец. – Точнее пятой, – поправил Марк с деловым видом. – Кстати, Алиса, твой отец лежит в соседней палате. – Сонбэ! – рявкнул кореец и состроил «страшные глаза», намекая на то, что старшему товарищу не мешало бы заткнуться. – Папа здесь?! – изумилась Элис. – Не переживай, – подбодрил Вознесенский по-дружески, сделав вид, будто не заметил намека корейца. – Твоя мачеха говорит, что губы разлепились, и к нему возвращается дар речи. По крайней, он может мычать. – Папа разучился говорить?! – Ему намертво запаяли рот. – Как? – опешила девушка. – К сожаленью, он пока не может рассказать. – Мне надо его увидеть, – пробормотала Элис, попыталась встать, но ребра опоясало болью, и девушка сдалась: – Лучше я увижу его завтра. Пронзив приятеля недовольным взглядом, Ким Чжун буркнул: – Сонбэ, мне не следует этого говорить, но иногда я хочу, чтобы у тебя тоже на время пропал рот!