— Боишься, что твой любовничек застанет нас вместе и пойдет в уголок плакать? — вздернул он бровь и развязал галстук. — Думаю, в этом ничего страшного нет. Все же я лучший мужчина Лондона, у него не может быть шансов конкурировать со мной. — Ланвельд, — заржала я, — ты хоть сам себя слышишь? С кем ты собрался конкурировать? Да тебя по стенке размажут и не спросят, как звали. Мечты, фантазии и все прочее можешь оставить при себе, меня это не трогает. Ты не тот уровень, который мне нравится. К тому же я не сплю с женатыми! Этот принцип я еще ни разу не нарушала, и уж ради тебя не собираюсь сдавать позиции и обходить правила. — Погоди, — он в ступоре смотрел на меня, — но в нашей академии все женатые, нет ни одного свободного преподавателя. — А кто сказал, что это он? — я склонила голову набок и пошловато улыбнулась. — Тогда еще лучше, — не смутился брюнет, — развлечемся на троих, чего бы нет? Кого же ты очаровала? — Ланвельд, ты серьезно не понимаешь намеков? — удрученно спросила я у него. — Прямым же текстом тебе говорю, все свои разговоры можешь оставить до утра. У меня нет ни сил, ни желания тратить время на упертого барана. Секс я, конечно, люблю, но прости меня дьявол, не с тобой. Даже если ты останешься последним мужиком на планете, я лучше сдохну от недотраха, чем стану унижаться и просить тебя об этом. — Но ты сама сказала, что не спишь с теми, у кого есть жены, — пуговицы черной рубашки медленно покидали петлицы. — У нас таких нет. Выходит, ты уже пару раз нарушила собственные правила и все твои «нет» – лишь элемент игры. Я лучше понимаю психологию женщин, чем многие мужики, которые положили на тебя глаз. Не стесняйся, это будет твоя лучшая ночь в жизни. Я покажу тебе, что значит небо в алмазах. — Ланвельд, — взвыла я на одной протяжной ноте. — Ты чем меня слушаешь? Поймет твой крошечный мозг или нет, что у меня есть постоянный любовник. Его мое правило про женатых не касается. Потому что сплю я с ним еще с того времени, когда ни о какой свадьбе и речи быть не могло! Мы вместе дольше, чем он жену свою знает, да и вряд ли, разведясь с ней, уйдет от меня. Вся ирония в том, что таких жен у него может быть с десяток, а любовницей я буду единственной. Застегни рубашку и вали к черту из моей спальни! — Ты спишь с Стиверсом? — спросил он с шоком и недоверием. — Какое быстрое аналитическое умозаключение, — иронично протянула я. — Польщена, что хотя бы в моей личной жизни ты можешь разобраться без подсказок и дрянных планов! Понял – прекрасно, выход из моей спальни у тебя за спиной! — Ты не могла так низко опуститься, — ошарашенно пробормотал он, — с кем угодно, но не с белобрысой тварью. Он же козел, каких поискать. Мы ненавидели его больше половины жизни. А ты говоришь о нем так, словно он идеальный. Чем он тебя околдовал, Эсбила? — Тем, что трахает так, словно хочет, чтобы я умерла от оргазма, — выплюнула я в лицо ошарашенному бывшему другу. — Не поверишь, чистая правда, он сам может не кончить, но сделает так, чтобы я кроме его имени думать ни о чем не могла. Прости уж, но ты тут со своим членом наперевес не котируешься, ибо у меня самый лучший в мире любовник, который в первую очередь думает обо мне, а не о том, как бы присунуть свою крошечную пипиську! — У меня нормальный ствол! — обиженно протянул брюнет. — А у меня нет никакого желания проверять это на практике, — сложила я руки на груди, прижимая одеяло плотнее. — А может, я окажусь лучше того идиота, — ткань рубашки сползла с натренированных плеч и повисла на запястьях, не освобожденных от запонок. — Ты же сама говоришь, что нельзя делать выводы, глядя на человека. Разведчица должна понимать, что глубокий анализ и личный опыт важен во всем. Не сопротивляйся, детка, и выкини из головы глупые предрассудки. Никто лучше меня не может знать, что тебе нужно. — Ты хоть понимаешь, что несешь? — я сорвалась с кровати и отбежала от него в противоположную сторону. — Мы друг друга знаем почти пятнадцать лет. Мы с тобой прошли через столько всего… У меня в голове не укладывается… Тонсли, ты мне братом был, мы ели и пили из одной посуды. Да что там, когда Абелиус плюнул на все и ушел, мы выживали, страдая каждый по-своему, но пытались держаться ради друг друга. И ты сейчас предлагаешь мне раздвинуть ноги и просто позволить перечеркнуть всю эту память ради сиюминутной попытки заняться приличным сексом? — Потому что я не хочу, чтобы он прикасался к тебе, — продолжил с маниакальным блеском в глазах наступать на меня Ланвельд. — Он не вправе вообще о чем-то говорить. Ты единственная, кто мог дать отпор заносчивому засранцу, и теперь он этим пользуется, ломая и унижая тебя. Я же знаю, что ты не такая. Ты никогда бы не согласилась лечь под эту мразь. — Черт! — заорала я на него. — Дело не в наших школьных предрассудках. Послушай меня, мои отношения с Инетером тебя никоим образом не касаются просто потому, что мы все уже взрослые люди. Да послушай ты меня, наконец! Он не посмеет сделать мне больно! В отличие от тебя, он был мерзавцем только на словах, во всем остальном его поведение выверено правилами и принципами, принятыми у аристократов. Он стал лордом, законным представителем своей семьи и фамилии. А ты… Ты так и остался картонным героем, которого используют все кому не лень! Не пытаешься измениться и понять, что каждый в чертовом мире использует тебя в своих интересах. — Не плачь, прошу тебя, — он резко метнулся ко мне и прижал к себе. — Мы оба те еще дураки, но кое-что нас объединяет, мы не в состоянии выдержать твои слезы. Умоляю, не рыдай, только не при мне, только не из-за меня. Давай, ты просто скажешь, что я конченная мразь, врежешь мне по морде, а потом будешь сладко-сладко стонать подо мной. И наша жизнь опять начнет приобретать нормальные очертания. — Тонсли, — едва сдерживала я подступающие к горлу рыдания, — ты несешь полный бред. Мы не сможем повернуть время вспять. Ты уже сделал столько всего, что я обязана тебя убить. Скажи, черт тебя возьми, скажи, что это не ты устроил спектакль в попытках вернуть меня в Лондон. Я все равно не останусь тут. Как только расследование будет завершено, вернусь в Москву, отгуляю свой отпуск и полечу в Париж, где начнется обычная рутина. Вскрытие трупов, исследование ядов и моя привычная повседневность. — То есть Стиверса в той части твоей жизни нет? — он посмотрел на меня сверху вниз. — Есть, и больше, чем ты думаешь, — помотала я головой. — Я ему практически всем обязана. Глупо так говорить, но Гевеленна заменила мне мать. Она фактически жила со мной несколько дней, пока я не смогла пережить твое поведение и не смирилась с тем, что теперь французский станет моим родным языком. И, знаешь, я не желала бы себе другой участи. Она волшебная… Никогда не лезла ни ко мне, ни к Инетеру с расспросами, просто смотрела, делала выводы и поступала так, как считала нужным. — Но Стиверс за все эти годы ни разу не посещал другие страны и не навещал вас, — тряхнул головой бывший герой. — Я следил за ним. Как все связано? Ты что-то от меня утаиваешь? Вы не могли с ним переспать в академии. Проверки бы его под статью подвели. Все твои медицинские карты я смотрел. Ты уехала в Париж девственницей. — Черт! — я резко ударила его коленом промеж ног. — Ты еще более отвратительный и больной ублюдок, чем я думала! Как я могла поверить в простое помутнение рассудка? Нет… Ты остался конченным козлом, который ничего, кроме своего эго, не хочет понимать! — Что ты несешь? Я вообще-то о тебе заботился, — заорал он на меня. — Хотел, чтобы ты была счастлива, в безопасности и никакие твари не смели на тебя косо смотреть. Но все мои попытки тебя защитить ты сводила на нет и почему-то делала вид, что это я такой плохой и пытаюсь в чем-то тебя ограничить. Ты должна была стать любимой женой Абелиуса, но он выбрал потаскуху, которая по всем членам парламента прогуляться успела еще в первый год их совместной жизни. А ты… Что сделала ты? Послала меня на все буквы разом и спуталась с ублюдком белобрысым. Как я должен был по твоему мнению поступить? Смотреть, как ты ломаешь собственную жизнь из-за бабских заморочек? Потом сидела бы и кусала локти, залетев от какого-нибудь придурка в девятнадцать? Ты этого хотела? — Нет, — зашипела я на него в ответ, — я хотела, чтобы ты уважал мои личные границы! И да, черт тебя дери, во Францию я уехала не девственницей! Как только ты добился моего отчисления и Инетер принял решение отправить меня в медицинскую академию, я заставила его трахать меня всю неделю без остановки, пока не забуду весь творящийся ад! Можешь сам себя поздравить с успешным завершением миссии! Ты, именно ты, сам лично, своими собственными руками уложил меня в койку Стиверса. Заставил забыть обо всех принципах, какие у меня тогда были, и просто желать, чтобы он трахал меня настолько долго, насколько хватит сил! Доволен? Вот чего я на самом деле желала, чтобы никто и никогда не принимал за меня решения! — Не может быть, — отшатнулся от меня брюнет. — Ты хотел правды? — засмеялась я. — Хотел понять мои мотивы, так вот осознавай теперь, что сам сделал из меня то, что видишь перед собой. Эгоистичная стерва была вылеплена твоими руками. Именно ты виноват во всем. Я не хотела войны, Ланвельд, я хотела мира! Но ты поступил, как настоящая тварь! — Эсби, ты не могла так со мной поступить, — Тонсли смотрел на меня взглядом побитой собаки. — Но ты смог, — пожала я плечами. — Ты превратил мою жизнь в ад, выгнал из родной страны и толкнул в пучину неизвестности. Можешь не извиняться, прошлого назад не отмотать. Дверь там, вали! У нас ничего не может быть! — Эсби, — он резко рухнул на колени и обнял меня за ноги, утыкаясь лбом в живот. — Почему ты со мной не поговорила? — Сколько раз я пробовала. Каждый раз все заканчивалось тем, что ты пытался меня придушить, — я постаралась оттолкнуть его. — Нет, — едва не рыдал он, — я не мог! Ты просто сбегала каждый раз, когда я пытался подойти к тебе. А потом я обнаружил, что ты попросила администратора поставить тебя в пару с Стиверсом и везде начала ходить с ним. На любые действия с моей стороны лишь презрительно кривила губы и выдавала фразы из арсенала белобрысой гнили. И что я должен был думать? Как реагировать? — Твою же мать! — у меня в голове щелкнула мысль. — Срочно собирайся, нам надо к Стиверсу. — Чего? — ошарашенно посмотрел он на меня. — Живее! — рявкнула я и сдернула со спинки стула халат. Глава 9 Нервно подергивая пальцами, я ждала пока Тонсли натянет на себя рубашку. Он в полном замешательстве смотрел на меня. Но повторять второй раз одно и то же я не собиралась. Мы изначально образовывали странный треугольник, вершины которого были слишком неправильными, эгоистичными и зацикленными на чем угодно, кроме любви. Как я раньше не сложила два и два? Ведь тогда, восемь лет назад, меня царапала подобная мысль, но я отмела ее, не рассмотрев. А теперь кусочки встали на свои места и сложились в единую картинку. Вот только у меня было маловато данных для анализа. Требовались показания третьего участника этого кавардака, что неожиданно начал приобретать смысл, которого раньше я в упор не замечала. Ну, или это было настолько странно, что я пыталась не анализировать все происходящее и просто закрывала глаза. Теперь же отступать уже некуда. Нам следовало разобраться во всем до того, как ситуация станет еще более серьезной. Почему-то я была уверена в том, что, в отличие от нас с Ланвельдом, Стиверс прекрасно обо всем знал! Когда же брюнет наконец-то накинул на плечи пиджак, я схватила его за манжету и потянула за собой. Энтузиазм, бурлящий в крови, разогнал все, что было: усталость, сонливость, возмущение, злость. Он смыл все и оставил лишь яркое осознание того, что я хочу докопаться до правды и разгадать загадку. Почему я раньше не подумала о том, что для Инетера все слишком хорошо складывалось. Ведь было столько подсказок, да еще жесткие слова Тонсли, или не Тонсли, о том, что у белобрысого засранца не было никаких проблем. Я не подумала о том, что Стиверсы оказались слишком влиятельными и сильными, чтобы вывезти меня нелегально в другую страну за одну ночь. Словно они заранее знали все возможные вариации событий, которые произойдут в Лондоне. К тому же Гевеленна выглядела слишком расслабленной для женщины, которую сын попросил позаботиться о любовнице. Нет, она знала, что я не спала с ее сыном. Точнее, до того случая я с ним не спала, и, скорее всего, она не представляла, что я смогла-таки довести Инетера до той грани, когда тормоза срывает и становится плевать на все на свете, включая морально-этические принципы, на которых строились здоровые отношения. В дверь я долбилась так, словно за окнами бушевал огненный смерч. Заспанный Стиверс открыл ее и удивленно посмотрел на нашу пару. Волевым усилием отодвинув блондина со своего пути, я влетела в его спальню, волоча за собой ошарашенного Ланвельда. Пока парни пытались переварить, что я тут творю, я быстрым взором осмотрела помещение и попыталась проанализировать его хозяина, но ничего примечательного не нашлось. Словно Инетер не проводил большую часть года тут, а лишь жил в гостевых покоях или отеле. — Ты же знал, что происходит? — с порога налетела я на него. — Еще тогда, восемь лет назад, ты знал, что меня и Ланвельда хотят убрать с политической арены. Потому-то и спрятал под боком у своей матери, которую никто бы не посмел тронуть, так как она осталась одной из самых влиятельных дам Европы. Имела такие связи, что многим и в страшном сне привидеться не могли? — Давай по порядку, — вздохнул блондин и натянул ночные штаны поверх трусов. — Коньяк, вино? — Откуда ты все это знал? — не унималась я, принимая из его рук бокал. — Потому что я Стиверс, — пожал он плечами. — Эсби, не тупи, моя семья существовала еще с тех пор, когда магическое сообщество поселилось на этих территориях и начало обустраивать первые города. Мы были подле королей, императоров, президентов и министров. Мы пережили всех… Ничего удивительного в том, что у меня есть полезные связи. — Нет, Инетер, — покачала я головой, — ты сейчас пытаешься обвести меня вокруг пальца и заговорить зубы. Все не так просто. Ты все прекрасно понимал и действовал в противовес желаниям политических элит. И, в отличие от нас с Тонсли, они даже не пытались тебя убрать. Точнее, они лишь смогли ограничить круг твоего влияния, но даже это не помогло им вырвать из твоих лап управление спецслужбой, разведкой и внешним отделом. Сейчас я понимаю, что это многовато для одного человека. Фактически ты управляешь половиной министерства, той его частью, которая не светится в газетах и существует обособленно от любопытных глаз. — Шпионы, отдел регистрирования и прокуроры, — отсалютовал нам блондин. — Все это в моей власти, ты права. Но почему тебя это заинтересовало? Все и так знают, что влияние Стиверсов нельзя стереть так просто. — Восемь лет назад… Ланвельд клянется, что никогда не поднимал на меня руку, а я сама попросилась к тебе в напарники, — сдвинула я брови на переносице. — Что ты об этом знаешь? И не пытайся мне врать, иначе на всем спектакле будет поставлена точка. Мой связной, только ты знал, что это сова! Я сама тебе, дура, сказала, и он до сих пор не появился. — К нему я не имею никакого отношения, — покачал головой Инетер. — Твой руководитель тебя кинул. Документы на столе в кабинете, можешь прочитать. Москва прислала подтверждение моих опасений. Они не отправляли ему приказ о твоем назначении на это дело. Им было достаточно моих слов о том, что крыса будет найдена и тело Канвижера передадут лаборатории для переправки на родину. И когда ты появилась тут с четкой позицией о расследовании, я сильно удивился. — А потом начали происходить все странности, — припомнила я. — Ниточки которых никак не сходились воедино. И что ты предпринял? — Ничего, — потряс тот головой, — я занял выжидательную позицию. Мой отец всегда повторял одну хорошую вещь: пользуйся способностями других, если хочешь выиграть бой. Именно этим я и занимаюсь, позволяя остальным решать проблемы, а сам лишь корректирую движение и ход операций из тени. Как говорится, Стиверс навсегда Стиверс. — Тебя тоже должны были пытаться убрать, — потрясла я головой, — но ты опять все выкручиваешь. Инетер, прошу тебя, объясни мне, что происходит. Я никак не могу собрать все в голове. Словно бегу и пытаюсь поймать собственную тень. Ни я, ни Ланвельд… Мы десять лет назад не могли похвастаться навыками в политике. Только у тебя были хоть какие-то знания, способные навредить планам верхушки. Но тебя они не тронули, а попытались устранить лишь нас двоих. И даже Абелиус оказался им не страшен. В чем причина? — В том, что вы были опасны, — пожал он плечами. — Я не думал, что тебе нужно объяснять прописные истины. Они считали, что со мной покончено, репутация моей семьи уже не восстановится. А вы были главными темами для обсуждений. Внук одиозного генерала, подавшийся в политику с пеленок и умница с правильными позициями. Все понимали, что мозги из вас двоих есть только у тебя. Поэтому первой пытались вывести тебя из игры. Пропасть между вами лишь углублялась. Но когда ты пошла против воли всех и стала первой в истории женщиной, сдавшей мужские нормативы, кресло под главой военного департамента реально закачалось. Он захотел надавить на тебя через спецслужбу, которая, как он считал, осталась без начальства. И тогда мать предложила переправить тебя к ней на неопределенный срок. Мы, честно, не думали, что Канвижер предложит своим завербовать тебя. Но так даже лучше, ты получила международный статус защиты. Теперь у тебя за плечами спецслужба огромной страны. Я вздохнул с облегчением и подумал о том, что хотя бы кто-то из нас будет не у дел. Вот только что-то пошло не так… — Хочешь сказать, вся беда в том, что я была слишком умной? — у меня глаз нервно дернулся от его заявления. — В тот момент я не претендовал на какую-либо должность в министерстве и был просто собой, — потряс головой Тонсли, делая хороший глоток из своего бокала. — Вы, кажется, все так же наивны, — низко рассмеялся блондин. — Вы не понимаете, какая сила стоит за народной любовью? Вас бы на руках носили и исполняли каждую вашу прихоть. И что касается рыжего недотепы, он вас как раз и продал. Могу потом показать отчеты расследования. Поэтому я точно знаю, что дети твои, Ланвельд, вообще не от тебя. Твоя любимая жена нагуляла на стороне и подсунула тебе под нос, заставив жениться на себе. Как тебе расклад? Идиот муж, которым вертит вся семья жены. Идеально для них. — Но почему ты так долго молчал? — похлопал глазами брюнет. — О, нет, я не молчал, — ехидно протянул Инетер. — Вспомни, каждый раз, когда тебе нужно было проводить ритуал принятия сына в магический род, я либо ломал тебе челюсть, либо на тебя сваливалась такая груда документов, что ты едва через неделю мог с ними совладать. Можешь не благодарить, я делал все, чтобы ты не попал в рабство. — Хочешь сказать, что таким своеобразным образом заботился обо мне? — удивился мой старый приятель. — Ну, уж прости, — развел руками блондин. — Ты бы один черт не послушал меня и попытался все испортить. А так я делал все, что нужно, и при этом оставался в тени, не вызывая ни у кого вопросов. Мои люди хорошо выполняют поставленные задачи, многие работали еще при моем отце, так что в их рапортах я не сомневаюсь. — А почему ты просто не поговорил со мной и не ткнул носом во все эти бумаги? — с тяжелым вздохом спросил Тонсли. — А ты бы мне поверил? — ничуть не смутился Стиверс. — Нет, — был вынужден признать Ланвельд. — Так вот, возвращаемся к нашим баранам, — сказал блондин. — Я из последних сил пытался держать ситуацию под контролем. Но совершенно неожиданно даже для меня самого в наши внутренние дела вмешалась другая страна. Испания захотела продвинуть свои взгляды в обществе, так что я отвлекся на нейтрализацию данного вопроса, а потом появился «Поланиус» и я окончательно плюнул на внутренние разборки. К тому же последнее время к Ланвельду не цеплялись, а про тебя и вовсе забыли. Я вздохнул с облегчением и начал действовать по другим направлениям. А потом произошло все это, и я остался в дураках. Все мои клянутся и божатся, что вообще в упор не замечали, что нас разводят как маленьких детей. — Хочешь сказать… — я прикрыла рот рукой от шока. — Да, — кивнул Инетер, — нас всех собрали тут для того, чтобы устранить одним махом. И делает это кто-то достаточно сильный и смышленый. Сейчас я, может быть, скажу чушь, но нам придется объединиться для того, чтобы переиграть их. Я написал матери, чтобы она передала все мои домыслы отцу. Но ответ все равно не придет еще дня три, пока он не составит более-менее приемлемый план действий.