Тогда она уехала и не приезжала очень долго, а я обиделась на них обоих. Нет ничего отвратительней, чем когда твои любимые люди начинают оскорблять и ненавидеть друг друга, а ты как между двух огней между ними. Но сейчас Сергей после того, как часы двенадцать пробили, сказал тост. – Ирина Владимировна, мы с вами раньше не особо ладили. Я много всякого говорил, делал. Но у меня было много времени подумать. Достаточно для того, чтобы осознать одно – я должен быть благодарен вам. Вы подарили мне счастье, подарили мне женщину, которая родила мне сына, которая прождала меня семь лет и без которой я не представляю своего существования. Спасибо вам за нее. – Ну ладно тебе. Растрогал до слез. Умеешь же сказать так, чтоб ух. Умеет…а раньше не умел. Сам себя называл косноязычным. И тосты у него были короткие и лаконичные. Но мама правильно говорит – людей меняет какой-то месяц или год, а тут целый кусок жизни. Да еще какой жизни. Спать легли около трех ночи. Мама с Тошкой, а мы с Сергеем. Любил он меня очень тихо, накрыв рот рукой и методично вдалбливаясь в мое тело, доводя до безумия выписыванием кругов на моих сосках, их жадным всасыванием поглубже, покусыванием самых кончиков. И мне казалось, что я могла бы кончить только от этих ласк. Уснула на нем счастливая, уставшая, изнуренная несколькими оргазмами. Меня разбудила возня на полу. Я приоткрыла глаза, увидела, как Сергей встал с постели и перебрался на пол, лег под стеной, подтянув ноги к груди и накрыв голову руками. Он уже не впервые так делал, и я не тревожила его, понимая, что такое может быть после многих лет проведенных вне постели. Я начиталась умных форумов и статей специалистов. Через час я услыхала сдавленные крики. – Нет! Нееееееет! Я не стану этого делать! Не стану! Нет, мать вашу, гребные сраные ублюдки… я не буду его резать! Нееет! Ааааааааа! Я встала с постели и осторожно подошла к нему, чтобы растормошить и забрать обратно на постель, но он вдруг резко развернулся, подмял меня под себя и, сдавив горло, что-то зарычал на чужом языке. Его лицо при этом было жутким и искаженным злобой и звериной жестокой гримасой. – Сер…гей…это я…я, – шептала и не могла схватить воздух губами, пока его взгляд вдруг не стал осмысленным, и он не разжал руки. Отшатнулся от меня, метнулся к стене и так и застыл на коленях, потом застонал: – Прости….Боже, прости….я не хотел… я…твою ж мать! Не хотел! О Боже….Катенок, я мог задушить тебя! Бросилась к нему, поглаживая по исковерканной спине. – Тшшшш… я знаю, что не хотел, знаю. Ты же ничего не сделал….а это был просто сон. Повернула к себе, обняла, давая зарыться лицом в моих волосах. Мы так и простояли на коленях вдвоем, вцепившись друг в друга, а потом он любил меня снова. Резко и очень быстро там на полу, поставив на четвереньки и закрыв рот обеими руками. Ожесточенно любил, по-звериному, а мне нравилось. Мне оказывается нравилось теперь все, что он со мной делал… и я соврала ему там. Все я прекрасно знаю. Я его люблю. Вот этого вернувшегося Сергея. Люблю и ужасно боюсь, что все растает, боюсь проснуться и не найти его рядом. А утром его снова не оказалось рядом. Нигде не оказалось. Он уехал. Я убрала с пола одеяло и вдруг заметила на паркете следы от ногтей, как будто он царапал этот пол, ломая ногти…один из обломков со следами крови я увидела неподалеку от плинтуса. Набрала номер Сергея, но его сотовый был отключен. Волнение перышком коснулось где-то в области груди и затихло. Я пошла в ванную и, когда открутила кран и посмотрела на себя в зеркало – волна краски прилила к щекам. Каждый раз, когда я видела свое отражение, мне не верилось, что он может вот так меня любить и хотеть. Я же самая обычная, самая среднестатистическая. Что он нашел во мне? Да и время прошло. Семь лет. Я точно моложе и красивее не стала. Но его страсть сводила меня с ума Какой бесстыжей и жадной до удовольствий я стала. Самой не верится, что испытываю все эти дикие эмоции по отношению к нему. Можно подумать, что раньше я и не любила его так, как сейчас. Словно страсть пробудилась и захлестнула меня с новой огненной силой. Вымылась под душем, вспоминая, как руки Сергея ласкали мое тело, а потом, встав перед зеркалом с зубной щеткой в руках, вдруг заметила обручальное кольцо. Кажется, Сергей рассказывал, что все драгоценности они отдавали перед каким-либо заданием. Оставляли где-то. И это кольцо он потом забрал вместе с вещами. Я протянула руку, покрутила кольцо, продолжая чистить зубы, и вдруг замерла, закусив щетку и впившись в кольцо обезумевшим взглядом. «– Что с пальцем? Схватила его за руку, увидев забинтованный безымянный палец и запястье. – Опух. Я его чуть не оторвал. Сегодня с грузовика спрыгнул и зацепился за гвоздь. Бл*дское кольцо. Думал, останусь без руки. – Дай посмотрю. Рука и вся сама припухла. Дотронуться не давал. – Не трогай, болит. До локтя вся болит. Еле снял его. Поцарапалось, сука, изнутри. Швырнул кольцо мне в ладонь, и я увидела, как на внутренней части тянется глубокая царапина. Рывком обняла его. – Главное, что палец уцелел. А царапина ерунда. – Да уж. Пальцы поглавнее железяки будут. Кольцо покупала ему я. Мама переплавила бабушкины сережки, цепочку, а я свой тоненький браслет, купленный на собранные несколько лет деньги, и мы сделали ему кольцо, а мое он купил мне сам. Да, ведь правда, палец ценнее «железяки»…но обидно почему-то стало. И обида эта вместе с другими обидами на сердце осталась маленькой зарубочкой. Так бывает, вроде прощаешь или даже не обращаешь внимание, а осадок остался и сидит на дне души черной каемкой, и никуда не девается. Только наслаивается и наслаивается. Со временем вся душа затопится черным осадком… Когда я узнала о гибели Сергея, я очень себя винила за эти мелкие обиды. Мне за них было стыдно, и осадок прошел. А теперь вернулся…только с диссонансом. Как будто это осадок от ТОГО Сергея. А этот совсем не такой. Так вот, это кольцо в моих руках было аккуратненьким и целехоньким. Без единой царапины. Я сжала его в ладони и пошла на кухню. Где мама кормила Тошку манной кашей. – Доброе утро. Попыталась улыбнуться, но вышло коряво. Очень сильно волновала проклятая царапина, и диалог из прошлого крутился в голове. – Что такое? Чего бледная такая? А где твой муж? – Не знаю…уехал рано утром. Наверное, по делам. Соврала я. Понятия не имею, куда он уехал, и очень нервничаю….я почему-то теперь постоянно нервничаю, когда он уезжает, и дико боюсь, что он не вернется. – Что за дела такие первого января? У всех же выходной. – А мне откуда знать, ма? Он передо мной не отчитался. Прозвучало с обидой. Я и сама понимала, что и выглядит, и звучит это все не очень. – Угу…все, как и раньше. – Что как раньше? А пальцы крутят кольцо, и я нервничаю все сильнее. – Как раньше. Уходим, уезжаем и жену в известность не ставим. – Мам…помнишь, когда-то Сергей руку поранил…о борт грузовика. Еще палец зашивали, и он потом долго кольцо не носил. – Нет, не помню. Меня пальцы твоего мужа тогда волновали меньше всего. Тошенька, открывай ротик. Ааааа. Вот так, ложечку за бабушку. Антон на удивление прекрасно ладил с моей мамой. А я… а я не могла ей простить того, что она когда-то настаивала от него избавиться. – Тогда на кольце царапина осталась очень глубокая от того гвоздя. – И что? Я протянула ей кольцо. – Вот это утром Сергей забыл в ванной, и никакой царапины там нет. Мама взяла у меня кольцо и внимательно, надев очки, посмотрела его со всех сторон. – Отдал в ювелирку, и там починили. Тоже мне, чудо природы. – Мам, какая ювелирка? Он ведь оттуда сразу домой и… – Послушай. Вот я тебе точно говорю. Это твой Сергей. Как был козлом, так и остался. Правда, с некоторыми улучшениями, а тебе из-за этих улучшений кажется, что это кто-то другой. Так вот запомни: хорошие мужики – ЭТО НОРМАЛЬНО. А плен…ну, может, из него там всю дурь повыбивали. – Мам! – Что мам? – Забери кольцо и не морочь голову. Это твой придурок, просто дури в нем теперь меньше. Хотя…еще не вечер. Пока она говорила, я вдруг вспомнила про ноготь, побежала в комнату, подняла обрывок и положила на кусок туалетной бумаги. Потом взяла ножницы и пришла на кухню. Срезала прядь волос у Тошки. – Ты что творишь? Совсем с ума сошла? Зачем волосы срезаешь у внука? – Поеду в центр и сделаю тест ДНК. Вот. Так все станет на свои места. – Совсем у тебя башню сносит, дочка. Ты просто в счастье свое не можешь поверить. Любишь его и рада, что вернулся, и страшно тебе, что все может рухнуть. Ну какой тест? Откуда у тебя денег столько? – Надо сделать и успокоиться. Я устала сомневаться. А так буду точно знать. – Ну сделай, только за какие «ши-ши» ты его делать будешь? – Не знаю…У Ларки займу. Мы с ней сегодня встречаемся в кафе. Она Тошку поздравить хочет. Ты же посидишь с ним, да? – Посижу, конечно. Я и приехала, чтобы помочь тебе. Ладно, сделай и успокойся. А то ты сама не своя. На сумасшедшую похожа, вроде и счастлива, а радости от этого счастья в тебе нет. – Па…па