– Мистер, да я просто вышел, – принялся лепетать я, подходя к бандиту. Младший Уолш только протянул руку, чтобы схватить подростка и задать ему взбучку, как я начал атаку-комбинацию. Проведя мощный удар в солнечное сплетение, я заставил громилу согнуться и подставить челюсть под второй удар – локтем той же руки. Когда голова Дуайта мотнулась назад, провел завершающий удар – ребром ладони по кадыку. Разбитая гортань с большим трудом пропускала воздух. Лицо громилы побагровело, глаза полезли из орбит. Вскинув руки к горлу, громила захрипел и упал на колени, но не простоял и двух секунд, как сильный удар ногой в голову бросил его на землю. Больше не обращая на него внимания, я быстро прошел мимо мусорных баков и выглянул из-за угла. Все было так, как я и предполагал. Перед входом в бар стоял белый «форд», в котором на месте водителя сидел спиной ко мне старший Уолш. Он курил сигарету, бросая время от времени взгляды на входную дверь. «Что и требовалось доказать». Быстро развернувшись, я пошел обратно, чтобы забрать Шпица из бара. Я уже находился в нескольких шагах от распахнутой двери черного хода, как увидел появившегося на пороге журналиста. В первое мгновение он даже меня не заметил, так как сразу прикипел взглядом к красно-багровому лицу бандита, который, хрипя, корчился на земле. Чтобы не терять зря времени, мне пришлось привести его в чувство окриком: – Эй! Шпиц вздрогнул и, наконец, увидел меня. Его глаза округлились до размеров серебряного доллара. – Ты… его… – Идемте, – и я махнул рукой журналисту. – У нас еще будет время поговорить. Тот спустился со ступенек, обошел хрипящего бандита и подошел ко мне. – Глазам не верю… – Все потом, а сейчас идемте. – Но там Эрл. Мне надоело ему что-то объяснять, поэтому я просто прошел мимо мусорных баков и вышел на улицу, ни секунды не сомневаясь, что журналист последует за мной. Эрл Уолш сидел в той же позе, в машине, в ожидании своей жертвы. Пройдя за его спиной, мы смешались с прохожими, затем дойдя до конца улицы, завернули за угол. Журналист, пока мы шли по улице, все же не удержался и пару раз оглянулся. Все это время мы молчали, но стоило дойти до следующего перекрестка, как журналистская натура не выдержала, и Шпиц просто засыпал меня вопросами: – Кто ты такой, парень? Ты что, боксер? Откуда ты знаешь Райта? А кто тебе сказал обо мне? – Сначала давайте найдем тихое место, чтобы мы могли спокойно поговорить. Я не местный, так что полагаюсь на вас, мистер. Мой спокойный тон заставил его внимательно посмотреть на меня и вспомнить о правилах приличия. – Извини меня, парень. Когда нервничаю, начинаю много болтать. Работа журналиста – это сплошные нервы. Как сказал мне один хороший знакомый, мои нервы, как хорошо натянутые гитарные струны, только почему-то на них играю не я, а все время кто-то другой. Есть в его словах правда! Есть. Мне тут пару дней назад звонили с угрозами, а теперь появились эти костоломы – братья Уолш. Понимаешь, я веду расследование… Впрочем, это неважно. Скажу честно: ты мне сегодня очень помог. Знаешь, я получил немалое удовольствие, глядя на эту грязную тварь. Как ты его приложил! От всей души спасибо тебе, парень! Погоди… Ты же говорил… Да-да. Насчет «тихого места»… – Шпиц огляделся по сторонам, а потом показал рукой влево. – Там, через улицу, есть сквер. Думаю, там мы могли бы поговорить. Какое-то время мы шли и молчали, потом я решил, что журналист уже пришел в норму и можно начинать разговор: – Меня зовут Майкл. Боксом занимаюсь три года. С Томом мы вместе приехали из Лас-Вегаса. Подружились, можно так сказать. Он обещал показать мне город, а тут его убили. – Я Джозеф Шпиц, впрочем, ты это уже знаешь. Журналист газеты «Майами ньюс». Об этом ты уже тоже догадался. Так кто тебе сказал про меня? В этот момент мы вошли в сквер и сели на лавочку в тени. – Отец Тома. Мы с ним сегодня разговаривали. – Как он? – Держится. Шпиц снова оглядел меня с ног до головы и задал вопрос, который мне уже порядочно надоел: – Сколько тебе лет, Майкл? – Пятнадцать. – Ты давно знаком с Томом? – Неделю. – Более чем странный интерес у подростка к человеку, которого тот знает всего лишь неделю. Мне уже надоело его многословие, поэтому я решил поставить наш разговор на деловую основу. – Я помог вам, теперь – ваша очередь. – Что тут скажешь? В духе времени, – произнес он эти слова с легкой издевкой, но наткнувшись на мой недовольный взгляд, спросил: – Так что ты хочешь от меня узнать? – Все, что знаете о Томе. С начала и до конца. Джозеф Шпиц подтвердил почти все, что мне довелось услышать от отца Тома. Из нового мне удалось узнать только то, что Микки Кинли провел полтора года в тюрьме, потом вернулся, сколотил банду и занялся вымогательствами. – Сначала обложил налогом мелких лавочников в северной части Майами, потом подмял под себя магазины и конторы. На сегодняшний день он является владельцем ночного клуба, ресторана и пары магазинов. Под его рукой два десятка бандитов, которые контролируют два района в северной части Майами. Все, как всегда. Рэкет, наркотики, проституция, азартные игры, – в его словах звучала горечь. – Том мог встретиться с Кинли? Шпиц задумался. – Не думаю. Ведь именно из-за Кинли Том разругался с отцом, которого очень уважал и любил. Пусть даже на суде Микки изобразил благородство, взяв все на себя, но мне кажется, здесь не все так просто. Думаю, этим он хотел привязать Райта к себе. Вот только Том все поломал, взял и уехал на войну. Мне стало известно об этом уже поздно, после его отъезда, от его сестры, с которой мы случайно встретились на улице. За прошедшие годы я несколько раз звонил Райтам, чтобы узнать, как там Том. Так мне стало известно, что он вернулся в Америку и стал полицейским в Лас-Вегасе. Нетрудно было понять, что службу в полиции Том выбрал специально, тем самым давая всем понять, что его дружба с Микки Кинли большая ошибка, и он никогда ее больше не повторит. Так что их пути разошлись окончательно. – Может, тогда это месть за предательство? Кинли в свое время ведь взял вину на себя. – Нет-нет-нет! Кинли хоть и гангстер, но далеко не дурак! Да из-за чего? Нет! Тут не месть. Тут что-то другое. Вот только что… Обдумав слова Шпица, я решил, что версию мести можно отодвинуть на второй план. У бывших друзей просто не было никаких точек соприкосновения. Вынырнув из мыслей, заметил пристальный и испытующий взгляд журналиста. – Смотрю на тебя и не могу понять: кто ты, Майкл? Вопросы ты задаешь правильные и рассуждаешь логично, как взрослый мужчина. Ты какой-то особенный, что ли? Вопрос был задан не прямой, с определенным подтекстом. Ответишь – хорошо, не ответишь – тоже неплохо. «Обойдешься», – подумал я, а потом спросил: – Как был убит Томас? – Его тело нашла молодая парочка. Труп лежал у стены здания, где в это время не было людей, так как все помещения арендовали различные фирмы и конторы. – А сторож? – Сторож есть, вот только выпив стакан виски, он завалился спать и по этой причине выстрелов тоже не слышал. Только вот что интересно. Эта улица представляла прямой путь от дома Райтов к местному полицейскому участку. По версии полиции, Том шел по улице, как вариант, в полицейский участок, когда к нему подъехала машина, из которой сделали два выстрела. И еще. Тело Райта, после того, как он был убит, несколько раз переворачивали. Видно, что в его карманах искали что-то важное. «Может, они искали ту самую бумажку, которую он мне оставил у портье? Если так, то подтверждается версия с золотоносным участком». – Судя по всему, он шел в полицию, имея при себе документы, которые были нужны убийцам, – озвучил я свои мысли. – Точно такие слова я слышал от детектива Джека Сомерсема. Он, кстати, довольно неплох в своем деле. – У него есть усы? – Есть, – удивленно сказал Шпиц. – Откуда ты его знаешь? – У него еще напарник есть. Одевается по последней моде. – Дон Даггерт. Когда-то он был хорошим полицейским, а теперь поговаривают, что он получает деньги от хозяев заведений, закрывая глаза на их грешки, но как говорится: не пойман – не вор. – Чем тогда копы отличаются от гангстеров? – У одних – значки, пистолеты и дубинки, у других – только пистолеты и дубинки. – Остроумно, – после чего я вернулся к основной теме разговора: – Вы уже знаете про участок земли? – Когда я вчера звонил Райтам, Адель рассказала мне про них. Она считает, что именно они погубили ее брата. При этом она сильно ругала Эшли, считая его главным виновником несчастья, свалившегося на их семью. Что тут скажешь: женщина, она и есть женщина. – Что вы сами думаете об этом? – Есть у меня одна мысль. За прошедшие сутки мне кое-что удалось узнать у своих приятелей-журналистов. Так вот, они мне рассказали, что когда Мартин Эшли заболел и больше не мог управлять своим бизнесом, он решил продать свои магазины. Он их продал одному человеку. Луису Винсенту. Есть у нас такая в городе богатая и влиятельная сволочь. Ночные клубы, магазины, рестораны, земельные участки, таксомоторный парк, газета, радиостанция. Узнав об этом, я подумал: если у Эшли появился богатый золотом земельный участок, то он, скорее всего, предложит его человеку, с которым уже раньше имел дело. – Так-то оно так, вот только с чего это такому солидному бизнесмену подсылать убийц к человеку, которого он в глаза не видел? – С первого взгляда так оно и выглядит. А вот если посмотреть пристальнее… Дело в том, что Винсент не только друг мэра и начальника полиции, но и в близкой дружбе с местной мафией. У меня нет фактов, есть только подозрения, что именно люди Энтони Карфано помогали Винсенту улаживать дела с некоторыми городскими коммерсантами. – Кто такой Карфано? – Бандит, гангстер, представитель Фрэнка Костелло в Майами, – он посмотрел на меня, потом тяжело вздохнул. – Слушай, зачем я тебе это говорю? Даже сам не знаю. – Наверно, потому, что я внимательно слушаю. И мне известно, кто такой Фрэнк Костелло, так что продолжайте. Журналист удивленно посмотрел на меня, потом покачал головой. Его жест легко читался: таких подростков я еще не видел. – Карфано, известный как «Маленький Оджи», открыл в Майами целый ряд заведений – отелей, ресторанов и клубов, которые стали прикрытием для игорного бизнеса.