Морис думал, что ему просто повезло, а Анна думала, что пришло время сделать сказку былью. Анна чувствовала, что надо принимать решение, а мягкий Морис все за нее решил. Когда Анна прилетела в Париж в следующий раз, Морис привез свою русскую даму в парижский пригород Монруж, в едва обставленный, только что купленный домик – к ее приезду, нарочно ее не предупредив. Анна походила по палисаднику, поднялась на второй этаж по узкой лестнице с бело-голубыми балясинами, постояла в задумчивости, опершись плечом о косяк в полупустой спальне, вдыхая запах свежей краски и каких-то трав. Потом погладила лысину своему французу, притянула его за галстук к себе и крепко поцеловала. Через месяц она уволилась из Следственного комитета, поступила на курсы французского языка для взрослых при Сорбонне и завела свою страничку русских кулинарных советов в электроном журнале «Иль-де-Гут». К следующему Рождеству они поженились в мэрии Шайи. И через год купили второй дом, побольше. Деньги дала Анна. Игорю Медникову и Марине Медниковой отвели свободную комнату на втором этаже и принялись строить для них развлекательную программу. Методичный Морис приехал с работы и нашел кучу ссылок в интернете. Он твердо решил быть гостеприимным хозяином. Анна посматривала на новую Игореву пассию, оценила на три с плюсом, но с деланной серьезностью играла роль доброй родственницы, предоставив брату самому разбираться со своими счастьями-несчастьями. И готовила на завтрак роскошную испанскую тортилью на радость мужиков – оба, независимо от национальности, высоко ценили кулинарные таланты хозяйки. Медников так и не собрался спросить, знает ли Морис, что его новая жена полицейский полковник. Он с веселым недоумением слушал краеведческие советы и деликатно увиливал от разговоров про свои планы. А планы на Францию у Медникова были, и вполне определенные. Отдыхать, вселиться, гулять, бродить с Мариной по самым красивым местам, наесться вволю каких-нибудь французских деликатесов, полазать по достопримечательностям галльской столицы, навестить знаменитые магазины, чтобы сделать приятно Марине. И ни в коем случае не изображать из себя секретного агента в темных очках и сером плаще. Кстати, стояла пасмурная погода, эта погода не требовала очков. В первый же день они вдвоем с Мариной зашли в переполненное к обеду кафе у бульвара Инвалидов, устроились за крошечный столик у окна, Игорь взял кофе со сливками, Марине принесли, как всегда, виски со льдом. Марина вертела головой во все стороны, светилась природной радостью и интересом к окружающей жизни, и Медников вдруг подумал, что она еще очень молодая. Обедать отправились в сторону «деревни Берси», нового и пока еще модного развлекательного и торгового квартала, обустроенного на месте печально знаменитого винного рынка. Мост Берси и давнишний шансон освятили новую затею. А парижане и туристы сразу признали ностальгическую прелесть старого пригорода на берегу Сены. Ресторанчики и магазины разместились на месте винных складов и притонов, отделка под старый кирпич не резала глаз, а из старого антуража остались только подлинные стальные рельсы, по которым прежде катили бочки с вином и спиртным посреди улочек причудливого квартала. Магазины открыты даже в воскресение, а бары и кафешки не закрываются до 2 часов ночи. Теперь по деревне Берси приятно пройтись, заглядывая в уютные по-французски бистро и рассматривая свежеизготовленные картины молодых художников, расставленные под открытым небом. Марина ходила по Парижу, как любопытный зверек по незнакомой поляне. Настороженный взгляд и напряженные морщинки у глаз, неожиданные вопросы удивляли Медникова. – А Аня сама сюда уехала? – Ты сколько раз был в Париже? И все по работе? – Они так быстро говорят, и ты все понимаешь? Я так никогда не научусь. – И как ты в этих улочках разбираешься. Да я тоже смотрю на схему… Правда, она очень свободно и уверенно распоряжалась в магазинах. И продавщицы верхним чутьем сразу чувствовали в ней девушку со вкусом, средствами и собственным мнением. Француженки понимают такие вещи моментально, едва открывается дверь. На Медникова это производило впечатление: Марина в магазине – это было шоу. С видом серьезным и сосредоточенным, откидывая челку легким движением пальцев, она быстро шла по проходу, как бы ощупывая вешалки с одеждой. На обратном ходу она без колебаний выбирала полдюжины вещей и шла мерить. Точность выбора поражала. Незадействованные в процессе продавщицы переглядывались, поднимали брови, а то стояли с открытыми ртами. Медникову нравилось смотреть, как она вертится перед зеркалами, примеривая новые платья. Все-таки она была замечательно красива. В этот день в очень нарядном – и дорогом – бутике в Берси она примерила коктейльное белое платье. Когда она вышла из примерочной кабинки, у Медникова дыхание перехватило. Белое платьице на загорелой Марине выглядело просто потрясающе. Сказка, этого просто быть не может. Такая знакомая и такая невозможно новая. Медникова Марина. Марина Игоря Медникова. Невеста. Но Марина выбрала только яркий шарф, а от белого платьица отказалась. Она все спрашивала Игоря, почему он ты себе ничего не покупает, на что он, улыбаясь, отвечал: – В связи с особенностями фигуры доверяю только итальянцам. Когда возвращались домой, к своим в модный ныне пригород Монруж, начал накрапывать дождь. Игорь становил такси. Водитель всю дорогу поглядывал в зеркальце на Марину и скалился до ушей. Монруж это даже не пригород, это почти Париж. Собственно Париж городок небольшой. Вся историческая часть укладывается внутри окружной дороги, которая называется Бульвар Периферик. Все, что за этим «периферическим бульваром», – пригороды. На самом деле это бывшие самостоятельные городки и деревни, превратившиеся в города, а потом слившиеся со столицей. Их связывает общая система транспорта, в них живут люди, работающие в Париже, и все считают себя парижанами. Все пригороды различаются по духу и по размеру кошельков. На западе Булонь-Бийанкур с роскошным парком и дорогими резиденциями остается заповедником сытых. Все иначе на восточных окраинах Парижа, например, в Вансене, пристанище многодетных семей. Скучно и в других чисто спальных района. Некогда бедное предместье Курбувуа с тех пор, как сюда провели метро, превратилось в современный деловой центр. Цены на жилье сохраняются на средне-высоком уровне, чем ближе к метро дороже, конечно. В целом публика поприличнее стремится в зеленые пригороды. И наоборот. Туристов, настроенных на романтический литературный образ Парижа поразят кварталы вокруг Северного вокзала, где на улице редко увидишь европейское лицо, зато негры и арабы в большинстве. Париж, Франция – Уже и кольца прикупил, да? – Анна говорила без интонации, но Игорь чувствовал иронию, которую вкладывала сестра в эти простые вопросы. – Ты ведь уже и не помнишь, братец, когда ты последний раз так расслаблялся. А я тебе напомню: как влюбился в свою актрису, тебе лет двадцать от роду было. Но та хоть знала, что у тебя за душой ни гроша. А тут такое поле образовалось! И сам богатенький, и по парижам возит, и подарки один другого круче. Игорь не считал нужным спорить. Спокойно помешивал холодный чай с лимоном. Все равно примет решение сам. – Ты хоть знаешь, что ни один порядочный человек здесь этих бриллиантовых побрякушек не носит? – Она имела в виду Игорев подарок. – Да бог с ними, с алмазами, да и с деньгами. Это твои дела, хочешь – трать деньги на девочек, хочешь на тачки. Меня не касается. Но я же вижу, как ты к ней тянешься. Влюбился, что ли? А? Да-а, похоже, влюбился мой несгибаемый братец. Если так, то беда. В твоем положении и с твоими деньгами поостерегся бы. – Считаешь, она из меня деньги тянет? – у Игоря был аргумент: Марина всегда возвращала сдачу. Не было у нее тяги к деньгам, это точно. Анна посмотрела на него, как на маленького: – Ты как будто вовсе не слышишь. В этой истории деньги меня занимают меньше всего. Не в деньгах дело, дело в ней самой. Она ведь не любит тебя, Игореша. Совсем. В любви всегда в проигрыше тот, кто больше любит. То есть здесь это ты. Медников считал сестру мудрой женщиной и прежде слушал ее внимательно. Но в этот раз отмахнулся, ушел от вопроса, заболтал тему, а потом вроде и улеглось. Или наоборот: как раз вопреки и наперекор мнению сестры, он про себя решил купить своему Малышу новую машину, классом повыше. Да и не хотел Игорь, чтобы Марина волновалась, вспоминая трагедию, садясь в побывавшую в аварии мазду. Будущая мать моего ребенка должна иметь все самое лучшее… Анна к разговорам о Марине больше не возвращалась, отношения между женщинами оставались вежливо-настороженными. Анна держалась доброй и гостеприимной хозяйкой, Марина в основном помалкивала, иногда улыбалась кстати, и всегда умело поддерживала разговор. Морис в нюансы не вникал, но выбирал правильную сторону – сторону Игоря. А Игорь до поры и забыл о словах сестры. Вспоминать пришлось позже. Бродя по Парижу, Игорь и Марина чувствовали себя легко и ни о чем не задумывались. Даже об обеде. Когда пришло время, они случайно нашли ресторан, популярный среди французов. Марина с любопытством рассматривала скромный антураж, так сильно отличавшийся от московского светского общепита, куда ее водил Игорь. Скромно, достойно, уютно. Накормленные и кормящиеся французы в голос обсуждали политику, футбол, жену президента, погоду, вино. И посматривали в окна на поток машин, двигавшихся на запад к воротам Шомперре, в сторону Булонского леса и Версаля. Марина не столько ориентировалась в меню, сколько наблюдала, что приносят на соседние столики. Хотелось перепробовать все. Особенно улиток и ягненка. Как по волшебству на столике появились две маленькие бутылочки вина – белого и красного. Пока Марина, развлекаясь, выговаривала названия французских блюд, он с интересом осмотрелся, попросил меню. Отличный ресторан в традиционном стиле. Много народу, шумновато, никто не бросается в глаза. – А что такое «роти де во»? – Марина баловалась с меню. – Это жаркое из телятины. Бывает очень вкусно. – А тартар это татарская еда? Только бы без чеснока. – Это без чеснока, но тебе вряд ли понравится. Тартар это такой фарш, почти не прожаренный. Бывает и вовсе сырой. Гурманы очень любят. – Гурманы это мы. Нет, не совсем. То есть сырое мясо? Это совсем не мы. – Ну, так что мы едим? Выбрали все-таки бургундских улиток в горячем масле и ягненка с салатом. Марина только пригубила белое вино, а Медников заказал тоник безо льда. Игорь отметил, что его невеста вопреки обыкновению совсем не пьет спиртного. После обеда у них был по плану Мальмезон, но это если не пойдет дождь. Они решили пройтись после обеда, чтобы не нагуливать жирок, сделать пешком петлю к реке и вернуться в сторону Елисейских полей. Нормандия, Франция Они отправились на сервер, в Нижнюю Нормандию. После аварии и общением со следователем Марина приходила в себя медленно. Сейчас в машине, на дороге от Парижа на север, к Нормандии и Довилю она чувствовала себя неуверенно до сих пор. Даже когда за рулем был Медников, держалась настороженно и вскидывалась на каждый гудок и резкое торможение. Игорь это понял еще в Москве, и теперь щадил барышню. То есть вел машину в умеренном темпе. По своим представлениям. На всякий случай он сделал первую техническую остановку, как только он выбрались из парижских пробок. Живописный городок Овер, приютившийся на берегу речки Уаз, находится всего в полусотне верст от Парижа. В позапрошлом веке здесь собирались и жили подолгу великие художники-импрессионисты. Здесь нашел свое последнее пристанище Винсент Ван Гог. Нынешний Овер-сюр-Уаз просто зеленый остров у берегов каменного моря Париж, и останавливаются в нем только проездом, те, кто направляются на север. С утра светило неяркое солнце. Они устроились в ресторанчике с видом на реку, на той самой веранде, где, конечно же, любил сиживать Ренуар. Или Сезанн. Или еще кто-нибудь. И здесь давали настоящее лангедокское кассуле. Они смели полный горшок и вытерли хлебом весь соус. После такого завтрака можно и живописью заняться. Марина сидела, опершись на перила, на ее лице играли блики от воды. Прямо у веранды покачивалась пара рассохшихся лодок самого деревенского покроя. Марина разглядывала их с видом одновременно смущенным и хитрым. Наконец, и Игорь это заметил. – Эй, ты чего такая таинственная? – Да вот такая я. Таинственная. И загадочная. Если кормить хорошо. – Ты чего-то крутишь, – задумчиво оценил Игорь. – Ну-ка, колись, что случилось. – Да вот, понимаешь, похоже, случилось. Задержка у меня. – Марина выпятила губки и, слегка улыбаясь, подняла на него ясные глаза. Медников открыл рот, закрыл, встал, сел, встал, помолчал, обошел стол по кругу, вернулся к Марине. Потом осторожно, тихонько коснулся пальцем ее живота. – Это в смысле?… – он сделал неопределенный жест. Она кивнула. – Ну да. Ребеночек вроде будет. Медников едва перевел дух: – Замечательно, Малыш! – он быстро расплатился и за руку повел Марину на улицу. – Дай добраться до Москвы. А срок какой? – Да маленький пока. Ты не волнуйся так, может, еще переменится. – Она была совершенно спокойна и безмятежна. В отличие от Медникова, у которого был буран в голове. Усевшись за руль, он сделал несколько глубоких вдохов, притянул к себе Марину, поцеловал. Машину он вел мастерски. Тщательно соблюдал все правила. Почти все. Ему было несложно мириться с чопорным европейским дорожным кодексом во всем, кроме ограничений скорости. Иногда он уходил от платной скоростной магистрали, и на скромных боковых дорожках демонстрировал чудеса послушания и дорожной вежливости. Пропускал фермерские грузовички, груженые сеном. Подолгу тянулся за старым "ситроеном", ровесником генерала де Голля. На таких двухрядных узких дорожках он часто посматривал в зеркало заднего вида. – Нервничаешь, – думал он про себя. – Нечего проверяться. Нет оснований. И вообще надо думать о хорошем. Малыш вон, похоже, беременная. Уже хорошо. И возвращался на магистраль. А через тридцать километров опять съезжал на глухую деревенскую дорогу и тянулся между фермами по скучным холмам, засаженным люцерной и гречихой. Они ехали в Нормандию, в не слишком шумный приморский край, на берега холодного пролива, где родился сыр камамбер и яблочная водка кальвадос. И откуда Вильгельм Завоеватель, обитатель и правитель здешних мест, отправился покорять Англию. Медников ехал в Довиль, зная о нем только то, что это курортный городок миллиардеров на берегу холодного пролива, и что здесь президент Франции любит назначать встречи своим коллегам из других стран. Ехать можно было петлей через Шартр по спокойным дорогам, через небольшие городки к западу от столицы. А можно по трассе на Руан, и еще лучше потом на север в сторону Гавра, а там вдоль побережья. Они решили ехать вдоль моря. Шоссе А13 от Парижа следует руслу Сены, то расходясь с ним, то пересекаясь. Это настоящая, не туристическая Франция, незнакомая, неброская, красивая страна. Они приехали в Довиль после обеда, в святое для французских рестораторов время, когда все везде закрыто. Довиль – открытый город, если вы ездите на «бентли», а «ламборгини» держите на приколе в гараже. Болотистый берег холодного моря, в месте с переменчивым и недружелюбным климатом мог превратиться в курорт мирового класса либо по большому недоразумению, либо как хитрая афера против недалеких толстосумов. Делать в городе нечего. Простому смертному тем более. Основные развлечения: прогулка по набережной, верховая езда, ипподром, казино. Собственно, это все развлечения. И все же тысячи небогатых парижан каждое лето едут два часа на поезде с вокзала Сен-Лазар до станции Трувиль-Довиль, чтобы полежать на песке, замерзая на сильном ветру, поглазеть на именные пляжные кабинки с фамилиями кинозвезд, съесть блюдо морских гадов за тридцать евро и вернуться к вечеру домой. Верховая езда, ипподром и казино по карману очень немногим. Проще и симпатичнее жить в маленьких городках, бывших рыбачьих деревнях, которыми усеяно все побережье Нормандии. Это Медниковы поняли довольно скоро, едва посмотрев на запредельные расценки в довильской гостинице. Уж на что Игорь был не жадный человек, но даже закаленному нашими ценами москвичу здесь станет не по себе. Всю обязательную программу – пляж, набережная, рыбный рынок – они выполнили в первый же день, и Марина с любопытством ожидала, что же будет дальше. Медников выбрал единственно верную тактику: сесть в машину и объехать туром нормандскую глубинку. Все получилось. Во-первых, Нормандия встретила их на удивление хорошей погодой. Во-вторых, глубинка северной Франции хороша неброской прелестью, а местами очень напоминает нашу среднюю полосу хорошим летом. Больше всего им понравился северный городок Кан, столица Нижней Нормандии – не путать с фестивальным южным городом Канн на Ривьере. Нормандский Кан знаменит своим очень древним тяжеловесным замком и двумя аббатствами – Мужским и Женским, выстроенными по обе стороны этого замка. И тем, что здесь стоит мемориал в честь высадки союзников в Европе в ночь на 6 июня 1944 года. Отсюда начался второй фронт. – Да этому аббатству скоро тысяча лет, а выглядит как новенькое. – У Игоря было настроение изображать ворчливого старика. Они бродили по очень ухоженному дворику с галереями и газоном с роскошной клумбой. В древнем аббатстве давно расположилась муниципальная власть, она же заботилась о сохранении старины, в итоге в выигрыше остались и историки, и чиновники.