— Он увидел фотографию и в лице изменился, но не признался. Я думала, что потом его растормошу с этим вопросом, но не успела… — Есть правда, которую лучше не знать, — резюмировал Волков и припарковался напротив ворот. Ника Назар привез меня на новое кладбище, которое располагалось за городом. В нашем городе было несколько мест для погребения людей и это занимало самое большую площадь, тут легко потеряться, особенно ночью. Последний раз я гуляла по подобному месту ночью с друзьями, когда мне было шестнадцать. Мы любили заходить на территорию татарского кладбища, расположенного за Парком Победы и прогуливаться мимо могил, рассказывая страшилки. Тут особая атмосфера и всегда кажется, что помимо тебя есть еще кто-то. Тот, кто недоступен человеческому глазу. Проходя мимо могил, читая, кто тут похоронен, невольно думаешь: а кем этот человек был при жизни, о чем думал, мечтал? Как умер… Одни погосты были ухожены, а другие давно не встречали гостей. Их попросту забыли или некому навещать. У каждого памятника есть своя история. Сейчас я стояла возле железного креста, вбитого в свежую землю и не могла подобрать слова. Мне не верилось, что под моими ногами лежит тот, кого я до безумия люблю. Мозг отказывался осознавать, что сердце, которое всегда учащенно билось при виде меня, остывает вместе с телом в гробу. Не понимала, что эти губы, дарящие самые сладкие поцелуи, никогда ко мне не прикоснутся, я не смогу прижаться к Роме, ощутить его дыхание и услышать голос. Всё, что у меня есть на память от него — это могила в конце кладбища. И это всё? Так ты со мной? — Лучше бы ты меня бросил, ушел к другой, изменил, — прошептала я, опускаясь на колени прямо на землю, — лучше бы ты сбежал, чем так. Мне проще тебя ненавидеть, чем оплакивать. Мне его не хватало. Сейчас, когда уже точно ничего не исправить, так хотелось услышать его «Люцифер, Люцик». Скривиться от очередного подкола и послать к черту. Но все начинаешь ценить, когда теряешь. — Ты обещал, что никогда меня не отпустишь, говорил, что любишь. Разве так поступают, когда любят? — заскулила, подползая к кресту и прижимаясь к нему лбом. Было плевать, что земля холодная, на то, что испачкаюсь. Хотелось стать ближе к Роме, как это только возможно. — Ты же говорил, что бессмертен. Я проклинала Боно, ненавидела, но никогда не желала ему искренне смерти. И сейчас, смотря на могильный крест не могла смириться. Душа разрывалась на части, ведь это я во всем виновата. Я слышала разговор Руслана с Волковым от и до, как мужчины обсуждали меня и мои поступки. Это я спутала все карты Роме, из-за моих дурных помыслов любимый теперь остывает в сырой земле. Это мой грех, с которым мне жить. Я поплатилась за всё сполна. Мне больше некому мстить, есть только Игорь, которого я люблю и никогда не предам. Этот ребенок станет смыслом моей жизни, ради него я встану на ноги и дам ему всё, что дала бы родному сыну. — Ника, вставай, — ко мне приблизился Назар, — холодно, заболеешь. — Он теперь с нашим сыном. Они, наконец, познакомились, — не вставая, отвечаю, продолжая гладить землю, — их нужно было похоронить вместе. Так правильнее. — Если ты хочешь, я всё организую, только встань с земли, — вижу, Волков хочет приблизиться ко мне, но не решается. Боится очередной истерики. Но его я не боялась. На удивление, рядом с ним мне было спокойно. — Ты правда всё сделаешь? — Правда. Поправишься, приедешь в город в гости к своим родным и увидишь всё своими глазами. Я еще побуду в городе, возьму это под свой контроль. — Почему ты помогаешь мне, Назар? Я чужой для тебя человек. Зачем тебе это всё? — Я помогаю Игорю, а не тебе. Если это поможет тебе, значит и мелкому. — А кто его родители? — встаю, отряхиваясь от земли и с трепетом глажу крест. Мой Боно…Кто бы и что не говорил, это мой Боно, мой! — Отец был полицейским, мать… — Назар запнулся, смотря на меня, — ты разодрала руку, надо обработать. Я посмотрела на руку, увидев, что обо что-то поранилась и кровь запачкала всю предлоктевую зону. А я даже не почувствовала. — Пойдем, я обработаю рану и перебинтую, — как обычно он не спрашивал, а ставил перед фактом. Я сделала несколько шагов от могилы и повернулась. — Если ты станешь ледяным дождем, я выброшу все зонты и буду стоять под проливным ливнем, наслаждаясь тем, как ты ласкаешь меня ледяными каплями, — прошептала я Роме, — если это единственный способ быть с тобой рядом, я готова мерзнуть. Только, пожалуйста, не оставляй меня тут одну. *** — А ты что? — мы подъехали к дому и Назар парковал авто, когда я задала этот вопрос. Можно бесконечно смотреть на следующие вещи: огонь, воду и то, как Волков что-то делает. Завораживает в нем невозмутимость, уверенность и размеренность. Даже сейчас, глядя на то, как он крутит руль, можно залипнуть, словно под гипнозом. — А что я? — наконец поместившись между двумя авто, спросил мужчина. — Ты остаешься? — А ты хочешь, чтобы я с тобой поехал? — улыбнулся и покосился на меня, прищурив один глаз. — Порядки тут свои наводить будешь, — резюмирую, игнорируя его вопрос. — Править, как царь, — продолжал веселиться Волков. А мне было не смешно. Он такой же, как Хмурый. Убийца, параноик до власти и тиран. Но этот человек мне помогает. — Тебе нравится такая жизнь? — искренний вопрос, который прервал дружелюбие, поселившееся в салоне авто. — А тебе? — Мне нет. — Тогда стоит что-то изменить. Начни с себя. Говорят, помогает, — холодно сказал Волков и вышел из авто. *** Серый Питер встретил меня в своем репертуаре: ветром и дождем. Мы провели в дороге восемнадцать часов и всю поездку дворники не выключались. Словно дождь сопровождал нас на новое место. Руслан привез меня к уютной многоэтажке, припарковавшись на просторной парковке. Днем машин было мало. — Приехали, — сообщил он, оглядываясь на нас. Смерив взглядом спящего Игоря, он протянул мне ключи от квартиры, — я мелкого подниму сам, а ты мне будешь двери открывать. По рукам? — Хорошо, — соглашаюсь и выхожу на улицу. Ледяные капли сразу ударили по лицу, которое я подняла к небу. — Ты так хотел стать моряком, — прошептала я, наслаждаясь ливнем, — а стал ледяным дождем, который я полюблю так же, как и тебя. Глава 60 Год спустя — Руслан, как ты не понимаешь! — от возмущения я была готова рычать и топать ногами. — Мне нужно, чтобы вот эта маленькая коробка, лежала на большой, а рядом с ней положить вот эту, — я в очередной раз показала на коробку, которая лежала на полу и поджала губы. — Какая разница, я не понимаю, — мужчина закатил глаза и, наконец, положил всё так, как я прошу и закинул на шкаф третью коробочку, — это принципиально? — Да. Потому что те легкие, а эта тяжелая. Если тебя не будет рядом, я смогу маленькую достать, стащив большую… — Тогда тебе придется два стула друг на друга поставить, — засмеялся Рус и спрыгнул на пол, — ты же не достанешь! — Стремянку куплю. Лучший вариант для карликов. Спасибо за помощь, — выдыхаю, радуясь, что в комнате стало свободнее. В квартире, где я живу, очень высокие потолки и у меня никак не получалось забросить мешающие коробки на шкаф. Целый месяц ждала Руслана, пока тот вернется с командировки и поможет. Но, как оказалось, у нас с ним разные понятия о порядке. Ему проще просто закинуть мешающие вещи наверх, а мне нужно, чтобы всё было по фен-шую. Из-за этого чуть не поругались. — Давай, ты лучше будешь просить меня, если что-то будет нужно. Хорошо? — Рус отряхнул руки и подмигнул мне, — собирайся, за Игорем пора. Сейчас пробки начнутся, долго добираться будем. — Я и так тебя достала уже со своими просьбами. То у меня душевая засорилась, то свет не включается, теперь коробки забросить не могу, — виновато улыбаюсь, на что мужчина молча проходит в коридор, начиная обуваться. Он не комментирует мое последнее предложение, а я знаю почему — не достала. Ему нравится мне помогать и заботиться, хоть я и чувствую себя неловко. Кажется, у нас отношения. Кажется. Прозрачные, только зарождающиеся. Пугливые, как солнечный зайчик, но проливающие свет к надежде на нормальную жизнь. Все эти месяцы Руслан был рядом со мной, помогая восстановиться после ада, который мне пришлось пережить. Терпел мои истерики, поддерживал, когда опускались руки и не отпускал. Как бы не просила, не бросал. Постепенно мы сближались, но всё равно между нами еще был барьер в виде моего прошлого. Точнее, моей любви к Боно. Я училась жить заново. Пыталась строить жизнь, каждую минуту помня, что фундамент её заложен на костях. Осознание больно било меня и порой загрызало, из-за чего я задыхалась от слез. Сложно дышать, наслаждаться видами культурной столицы зная, что по твоей вине другие покоятся в земле. Мне давалась с трудом новая жизнь. Если бы не Игорь, возможно, я давно наложила на себя руки. Но мой сын был стимулом жить, чтобы дать ему самое лучшее. Отдать всю себя и обеспечить нормальную жизнь. С первой минуты нас потянуло друг другу, и мы не могли разлучиться. Это мой сын. Единственный ребенок, самый родной человечек, которого я очень сильно люблю. Назар Волков сделал нам новые документы, как обещал, испарившись из нашей жизни, и это радовало. Мне не хотелось больше иметь ничего общего с людьми из криминального мира. Было достаточно Боно, который так и не смог оттуда уйти. Новая жизнь, город, имя, я. Не знаю, сколько потребуется еще дней чтобы залатать все раны, но я решила — буду жить. Ради сына. И Руслан мне очень помогал. Он — уютная каюта, в которой знаю, никто меня не тронет. Он защитит, если будет необходимость. — Мам, я налисовал лучший лисунок в глуппе, — я поймала своего сорванца в раздевалке детского садика, куда меня привез Рус. Рычать мы так пока и не научились. Боковым зрением вижу Анжелику Викторовну, воспитательницу, которая спешит ко мне. Снова Игорь что-то натворил. — Доминика Сергеевна! — поджала губы женщина, поравнявшись со мной. — Игорь опять подрался! Это уже ни в какие ворота не лезет! Он через день бьет детей. — Я поговорю с сыном. Объясню, что так поступать не стоит, — виновато говорю, сурово смотря на Игоря.