Заходя в гримерку, я пытаюсь унять нервную дрожь. Адреналин бьет изо всех щелей. Пальцы на руках дрожат, как после бодуна, и совсем не слушаются. Совсем потерялась в первую минуту на сцене. Ничего не видела и не слышала. Уже в процессе смогла взять себя в руки и погрузилась с головой в музыку, не смотря в зал. Было всё равно, кто на меня смотрит и как. Все мысли сосредоточились на танце. На моей истории, в которой нет места посторонним. — Ты взорвала зал, — ко мне подходит Полина и хлопает ободряюще по плечам, — ну, не раскисай. В первый раз всегда страшно, а потом уже втягиваешься. Как только зарплату получишь, сразу весь стыд уйдет. Будешь танцевать и фантазировать, какую шмотку купишь в выходной. — Ага, — ежусь. Привыкнуть придется, ведь выбора у меня нет. — Кстати, — Полина достает пачку «Вог» и изящно подцепляет сигарету губами, — это твое. В ее руках смятые купюры. — Что это? — Это твои чаевые, которые я собирала после того, как ты свалила. Говорю же, взорвала зал… — Пусть пойдет в счет долга Хмурому, — резко отвечаю и поворачиваюсь на стук двери о косяк. В комнату заходит Ильдар. — Ника, — улыбается он, — у тебя приват. Быстро во вторую кабинку. Клиент заждался уже. Он заплатил по двойному тарифу, чтобы ты для него танцевала. У тебя очередь на сегодня. — Приват? — бросаю испуганный взгляд на Полину, которая только довольно жмурится. Деньги она уже спрятала. — Не бойся. При привате тебя не имеют права трогать руками. Это закон. Чуть что не так, сразу стучишь охране, и они извращугу вытолкают взашей. Танцуешь пять минут и сваливаешь. — И сваливаю? — И сваливаешь. Только не забудь ему сиськи показать. Уже так, как в зале, не прокатит. — Что значит «показать сиськи»? — запинаюсь от инструкции. — Это стриптиз, детка. Доведи мужика до стояка. Если понравится, можешь увал взять и с ним поехать. Это тебе потом Ильдар всё скажет. Топай уже, бомба наша! К кабинке под номером два я иду на негнущихся ногах. Совсем не думала, что придется обнажаться. Нет, я знаю, что такое стриптиз, но осознание появляется только сейчас. Прежде я никогда не раздевалась перед посторонними мужчинами. Даже в гардеробе у меня не было откровенных нарядов. Перед дверьми кабинки удается себя успокоить доводами, что это такая же работа, как и моя прошлая. Просто работа. Ничего больше. Перед тем как войти, задерживаю взгляд на своем отражении в зеркале, нервно поправляя крупные волны волос. Отражение демонстрирует томную шатенку с ярким макияжем в сексуальном кожаном нижнем белье. Увиденное не сдерживает от соблазна провести игриво по собственному телу, любуясь им. Я с детства любила танцевать и даже ездила в Англию на соревнования, где взяла второе место. Но хорошо, что покойная мамочка не видит, где сейчас находится ее дочь. Выдохнув, открываю дверь, попадая в полутемное помещение. Игривые лучи света выгодно падают на силуэт, усиливая сексуальную атмосферу, которой пропитана комната. Я не вижу сидящего напротив меня в кресле и стараюсь не думать о том, кто там: молодой парень, накопивший на приват, или женатый кошелек, которому захотелось разнообразия. Это неважно. Всего пять минут, после которых я никогда с ним больше не увижусь. Три тысячи секунд, после которых мой танец навсегда останется в памяти незнакомца. У каждого в этой комнате будет своя история: я расскажу о своей боли, а этот мужчина получит удовлетворение от созерцания красивого тела. Сразу обнимаю руками пилон, поворачиваясь к своему зрителю спиной. К единственному, кто этой ночью увидит больше, чем остальные. К тому, чье имя мне неизвестно, да и не интересно. В кабинке начинает играть Stop Edit Sam Brown, пробуждая воспоминания о боли, тоске и желании любить. Жажде обладать любимым человеком, которого у меня никогда не будет. Возможно, когда-нибудь я смогу полюбить, но в это с трудом верится. Тело умело двигается в такт музыке, лучи света подчеркивают красивые изгибы, демонстрируя игру с пилоном, который в этот момент можно сравнить с единственным и желанным мужчиной, к которому можно прижаться и провести руками, дать почувствовать весь жар гибкого тела. Как ни странно, в этот момент я думаю о Боно. Об этом убийце, о том, кто привез меня в этот клуб, и о том, кто заступился, а задолго до этого растоптал всю жизнь. Прошелся по ней катком, бросив в тот момент, когда был жизненно необходим. Но именно ему я посвящаю этот танец и мысли. Медленный ритм подчеркивает жажду ласки, в которой удачно сочетаются грациозная растяжка, растрепанные волосы и откровенный взгляд, который я наконец рискую бросить в сторону мужчины, пристально следящего за каждым моим действием. Я чувствую, как его глаза поедают мое тело, и внизу живота зарождается приятное возбуждение. Его взгляд ловит каждый взмах моей руки, каждый жест. Растравленная запалом, всё же рискую шагнуть ближе к зрителю и… замираю в ужасе. Передо мной, вольготно раскинувшись в кресле, с похотливой улыбкой сидит сам Роман Боно. На момент теряюсь от его откровенного взгляда довольного кошака, накормленного сметаной. Мужчина показывает жестом, чтобы я продолжала, но уши уже не слышат музыку. А Роман выглядит довольным произведенным эффектом. Он не случайно оказался в этой комнате. Нетрудно догадаться, что мужчина наблюдал мой танец на сцене и пожелал увидеть больше. Он придет к тебе, чтобы провести боевое крещение…. Тело пронзает дискомфорт, смешанный с приятным томлением внизу живота. Взгляд этого человека действует на меня всё так же магнетически, и от этого не по себе. Тем временем мой зритель встает с кресла и, подобно хищнику, который крадется к своей жертве, начинает приближаться. — Кажется, я говорил, что ты должна выйти только послезавтра? — вкрадчиво говорит он, опаляя дыханием плечо, обходя со спины. Спиной чувствую его внимательный взгляд, которым он ощупывает меня, если не поедает. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Полина сказала, что я должна выйти сегодня, — пытаюсь прикрыть откровенный наряд. Несмотря на то, что он видел меня без одежды, стесняюсь. — Понятно, Люцифер, — он, едва касаясь, проводит пальцами по плечу, снова вызывая табун мурашек. Усмехается, замечая мою реакцию, и добавляет: — У тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы собрать свои шмотки и выйти в коридор. Я пока переговорю с твоей Полиной. — Зачем? — разворачиваюсь, опять врезаясь в него. — Работать, девочка, работать, — обводит пальцем контур моих губ и указывает на дверь. — Ты меня как проститутку снимаешь, да? — сглатываю невидимый ком. До меня до сих пор не доходит весь ужас происходящего. Спать за деньги. Я — товар. И Боно воспринимает меня так же. — Люцик. Хватит утрировать и давить на жалость. Ты сама всё знаешь. Но если ты против, я выберу ту, которая не будет ломаться, а ты станцуешь приват следующему толстопузому коммерсанту и потом будешь делать минет прямо в его тачке возле дверей клуба. А потом будет следующий, и так до утра. Выбирай. Мне кажется, моя компания тебе понравится больше. Он выходит из кабинки первым, оставив меня одну. Роман снова не оставляет мне выбора. И, как ни странно, он прав. Его компания мне нравится намного больше. С ним хотя бы не страшно. Тем более, мне самой хочется побыть с ним рядом. Глава 15 Я не боюсь его. Нисколько. Наоборот, радуюсь, что меня забрал именно Боно, а не престарелый извращенец с огромным животом. Я видела, какой контингент собрался в «Спектре» и кто рвался на приват. Соглашаясь на дело, не думала, что будет так сложно. И страшно подумать, что будет дальше. То, что Боно снял меня как проститутку — это меньшая из бед. Его я, по крайней мере, знаю. Харизматичен, ненасытен, умеет доставить удовольствие. Если эти четыре года ничего в нем не изменили. Но сомневаюсь. От него за версту несет сексом, девушки только и говорят про его подвиги. Да, Боно умеет работать не только языком, приседая тебе на уши, но и членом. Хотя языком — тоже. Мы едем по пустому городу в полной тишине. Даже музыку не включаем. Каждый думает о своем. Я пытаю свой мозг в тщетных попытках найти ответ на вопрос и понять, что чувствую к этому мужчине. Наблюдая за тем, как он уверенно ведет автомобиль, стараюсь разобраться в себе. Столько лет хотела увидеть его, чтобы высказать всё, что думаю, а когда увидела — пропала. Исчезла ненависть и гнев. Взамен пришло банальное желание быть рядом. Просто быть, дышать с ним одним воздухом и слушать его голос. Интересно, а что в голове у Боно в этот момент? О чем думает этот мужчина, увозя меня в неизвестном направлении для целей, которые обоим известны? Мысли прочитать не могу, но одно вижу: он не волнуется. Или, как обычно, делает вид. Мы паркуемся на площадке, недалеко от пляжа. Днем здесь вовсю работают летние кафе, спортивные площадки, оборудованные прямо на песке, а ночью собираются разные компании. Обычно тут тусуется молодежь, устраивая гонки по гладкой и прямой дороге, собираются романтики у воды и просто люди, любящие смотреть на противоположный берег реки. Выйдя из машины, я непонимающе смотрю на Боно, ежась от прикосновения прохладного ветра. Свежо. Зачем сюда? — Ты не против прогуляться? — Рома подходит ко мне и заботливо накидывает на плечи свою косуху, чем еще больше вгоняет в ступор. — У меня был тяжелый день, хочу немного проветриться. Не дожидаясь ответа, он подает мне локоть и ведет через дорогу, к воде. Людей практически нет. Лишь небольшая группа парней с девчонками громко слушает музыку, сравнивая динамики на своих тачках. У воды пусто. — Как тебе в «Спектре»? — после недолгого молчания спрашивает Роман. Мы останавливаемся рядом с водой. Шум небольших волн и ветер напоминают о событиях прошлых лет, когда мы так же приезжали к воде, встречая рассвет. Тогда он был ласков и нежен и впервые признался мне в любви. Но его слова оказались пустышкой, в которую нельзя было верить. — На моей прошлой работе мне нравилось больше, — отвечаю честно. — Где ты работала раньше? — его голос звучит задумчиво. Сам мужчина смотрит на воду, не поворачиваясь в мою сторону. — В туристической фирме, администратором. — Ты ради туризма училась на факультете криминалистики? — голос звучит всё так же задумчиво, без дополнительной окраски. Но то, что он знает, на кого я училась, вводит во вторичный ступор. — Меня отчислили, — пожимаю плечами, не показывая удивление. — За что тебя отчислили, Люцик? — на этот раз он поворачивается ко мне, заглядывая в глаза. — Я видел твою успеваемость. У тебя даже четверок не было. — Ко мне приставал декан, — бурчу под нос, — я его послала и вот, отчислили. Но я восстановлюсь, наверное. Отвечаю чистую правду. Тут врать не приходится. Меня правда отчислили из-за похотливого индюка, которому я приглянулась. А я взамен на шлепки по заднице всекла декану первым попавшимся предметом — своим дипломным проектом. Договорив, кошусь на Боно, который задумчиво смотрит куда-то сквозь меня. — Принципиальность у тебя в крови, — наконец отмирает, снова фокусируясь на моих глазах, — надеюсь, ты ему дала по морде? — Да, — виновато улыбаюсь, чувствуя, как щеки краснеют. — Зачем тебе это всё? — спрашиваю после продолжительной паузы. — Что именно, Люцик? — Всё, — показываю вокруг себя. — Ты же снял меня, зачем сюда привез? Просто так ничего не бывает. Что тебе нужно? — Ты права, не бывает. Но в данной ситуации у нас есть время до утра. Если ты сразу хочешь перейти к делу, можешь опускаться на колени, я без комплексов. Он прищуривается, ожидая моей реакции. Смотрит на меня своими похабными глазами, а я чувствую, что плыву. Как тогда, четыре года назад. Так. Стопэ, Фрязина. Ты на работе. Ты должна посадить его. Не смей, не плыви. В этот момент паразит берет меня за руку и нагло кладет ее себе на пах, продолжая с любопытством наблюдать за моими действиями. Он любит такие штучки. Я пытаюсь понять, шутит он или нет. Он серьезно предлагает мне сейчас опуститься на колени и при всех сделать ему минет?